Вскоре они узнают, будет ли достаточно того же самого эффекта, чтобы погасить уже разгоревшееся пламя. Вдоль штанги, на расстоянии нескольких поступей от детонатора, были размещены четыре емкости со сжатым воздухом, готовые по сигналу часового механизма высвободить свое содержимое, накрыв им пламя. Упустить этот момент было невозможно: когда воздух устремился вдоль штанги, вся установка приобрела ускоренное боковое движение, и чтобы не потерять ее из вида, Ялде пришлось поворачивать телескоп. Как только ей удалось отследить устройство достаточно точно, чтобы стабилизировать изображение, она смогла разглядеть искусственный ветер, который деформировал раскаленный ореол, окружавший штангу — однако яркость самого пассивита меньше не стала. Горение по-прежнему протекало в самоподдерживающемся режиме: создание света каждым кусочком распадающегося минерала сопровождалось выделением достаточного количества тепла, чтобы гарантированно вовлечь в этот процесс его соседей и компенсировать потери из-за рассеивания тепла окружающими газами.

Ялда была обескуражена, но устройство предусматривало еще одну стадию, еще одну хитрость, которая нуждалась в проверке. Спустя одну-две паузы после того, как опустели первые четыре емкости, в ход пошел их второй комплект, однако на этот раз воздух — при более слабом потоке — двигался по трубам, наполовину заполненным порошкообразным твердолитом. Это был самый эффективный аналог ведра с песком: минерал, обладавший самой высокой инертностью, должен был поглотить тепло и прервать энергетический каскад.

Твердолит распылялся радиально в виде четырех симметричных струй, направленных непосредственно на расположенную внизу штангу, чтобы скомпенсировать «эффект ракеты», а также позволить материалу максимально сконцентрироваться в одном месте при отсутствии гравитации. Эта модель описывала наилучший сценарий — аналог тушения пожара на поверхности горы без вращения и вызванных им осложнений.

Время распыления выбиралось на основе догадок, исходя из принципа «чем раньше, тем лучше», к тому же огонь еще не перекинулся на ту часть штанги, которая была подвергнута воздействию газа. Часть твердолита отнесло в сторону, но эта потеря с избытком компенсировалась количеством песка, перетекавшего из труб; Ялда видела, как растет куча песка при свете подступавшего к нему огня.

Когда огонь добрался до кучи, изображение почернело и погасло; после установки фильтра невидимыми стали даже звезды. Ялда держала себя в руках; под песком могло происходить все что угодно. Но если это сработает, — думала она, — то хватит еще одного эксперимента. Если бы они попытались проделать это с вращающейся установкой и обнаружили, что центробежная сила отрицательно влияет на эффект гашения, то чахлая пшеница станет небольшой платой за сохранение способности к самозащите.

Свет дрогнул и засверкал, осветив то, что осталось от экспериментальной установки. Огонь продолжал поглощать штангу; просто теперь она скрылась из вида. «Эффект гашения» себя не проявил, и поддерживать его было бессмысленно.

Ялда повернулась к Марции. — И что теперь? — спросила она онемевшим голосом.

— Мы могли бы поменять кое-какие параметры, — предложила Марция. — Скорректировать расход газа или количество твердолитового порошка.

— Я думала, что параметры уже были подобраны наилучшим образом.

— Так и есть, — сказала Марция. — Но мои догадки могли быть ошибочными; небольшие изменения вполне могут принести улучшения.

— Достаточные, чтобы повлиять на результат? — настойчиво спросила Ялда.

— Это не исключено.

— Тогда стоит попробовать, — сказала Ялда.

Решение должно быть. Она не могла смириться с тем, что жизнь путешественников будет столь же опасной, что и жизнь людей, оставшихся на родной планете. Пока что вспышки света на поверхности горы не приносили вреда — но второй Геммы у них не будет. Доказательство наихудшего сценария они получат лишь тогда, когда пламя охватит саму Бесподобную.

— Ты знаешь, что я изучала химию в Зевгме? — спросила Марция.

— Конечно. Кажется, мы один раз встречались, после моего визита к Корнелио.

— Во время работы мы всегда держали при себе нож, — сказала Марция. — Мы всеми силами защищали свое тело…, но когда что-то шло не так, было бесполезно надеяться на то, что тебе вовремя удастся найти эффективный огнетушитель.

Ялда пришла в ужас. — И, по-твоему, это лучшее, на что мы способны? Подготовиться к ампутации?

— Мне дважды приходилось отрезать себе руку, — ответила Марция. — Либо рука, либо жизнь.

— Я, конечно, восхищаюсь твоей решимостью, — заметила Ялда, — но руки можно отрастить заново. Плоть можно восстановить. А любой выброшенный камень теряется безвозвратно.

Марция задумалась. — В плане обычной материи наш «пустой коридор» оказался не таким уж пустым, как мы надеялись. — Не могли ли мы и часть ортогональной материи проглядеть?

— Вполне возможно. — Скопление ортогональных звезд находилось на расстоянии более дюжины голубых световых лет, однако пыль и обломки самих гремучих звезд окружали их повсюду — к тому же среди несветящихся небесных тел могли быть и более крупные объекты.

— Обкромсать гору в ноль за несколько поколений — это, конечно, тревожная перспектива, — сказала Марция, — но если единственный способ защитить себя — это время от времени сбрасывать пострадавший от огня фрагмент оболочки в космос…, то, возможно, нас утешит тот факт, что утраченный материал вполне поддается замене.

— Я бы не стала называть это утешением, — заметила Ялда.

— Возможно, сейчас перспектива пересечь космос, чтобы попытаться использовать в качестве источника минералов другое небесное тело, выглядит пугающе, — продолжала настаивать Марция, — но кто знает, на что будут способны наши потомки?

— Сколько же еще мы собираемся на них взвалить? — устало спросила Ялда. — Скверно уже то, что мы ожидаем от них изобретения метода, который позволит им вернуться домой на оставшемся топливе. А теперь им еще нужно вовремя найти космические рудники, чтобы подлатать гору прежде, чем ущерб от пожара оставит от нее лишь необитаемую сердцевину.

— А у нас есть выбор? — сказала в ответ Марция. Она указала на догорающие останки экспериментального устройства. — Я буду рада продолжить эксперименты, но я сомневаюсь, что в этом деле нам улыбнется удача. В чем бы ни заключалось решение, мы вынуждены отчасти возложить его поиск на тех, кто последует за нами. Если бы мы сами знали все ответы, то нам вообще бы не пришлось отправляться в эту экспедицию.

Трижды в день наблюдающие за пожарной обстановкой спускались по своим веревочным лестницам, чтобы передать вахту своим коллегам. Количество зарегистрированных ими вспышек от ударов становилось то больше, то меньше, но не превышало величину, которую Ялда ожидала от случайных соударений.

Если бы пыль представляла собой какое-то четко очерченное препятствие с известными границами, они могли спланировать обходной маневр или, по крайней мере, произвести расчеты и решить, оправдывает ли это затраты топлива. Но до того, как они потеряли способность видеть перед собой обычную материю из-за своей скорости, на это не было никаких намеков; теперь же любой маневр, призванный избежать проблемы, просто-напросто сведется к случайным изменениям направления, после каждого из которых им нужно будет проверить, изменилась ли ситуация к лучшему или, наоборот, к худшему. Но на это у них бы просто не хватило солярита.

Последующие эксперименты Марции ни к чему не привели. Если горящий пассивит и можно было потушить, от решения этой проблемы они были как никогда далеки.

Ялда разыскала Палладию, которая была самым опытным инженером-строителем, и попросила ее рассмотреть возможные варианты отделения фрагментов горы. Спустя пару дней размышлений над этим вопросом, Палладия вернулась в кабинет Ялды, чтобы обрисовать предварительные идеи.

— Два самых простых варианта, — сказала Палладия, — это установить своего рода расходуемое покрытие — замостить поверхность горы одноразовыми плитками, которые можно будет легко отделить в случае возгорания — либо оставить поверхность без изменений, но при этом быть готовыми при необходимости снести внешнюю стену.