Ялда уже была на десять поступей впереди. — А твой отец действительно позволил тебе проектировать для него поезда? — прокричала она в ответ.

— Да, но я просто немного подправил проект, который был разработан до меня, — признался Евсебио. — Поезд — сложная штука. Мне бы не хотелось изобретать его с нуля.

Когда Ялда добралась до ближайшего к ракете грузовика, она увидела двух других ассистентов, Сильвио и Фридо, которые лежали на платформе спиной вверх. С одной стороны к машине был присоединен прочный деревянный барьер высотой около четырех поступей; двое мужчин, лежа на локтях, расположились позади узких амбразур с установленными в них теодолитами. В теории ракета должна была взлететь вертикально вверх, истощить запас горючего, подняться еще немного за счет накопленного импульса, а затем камнем упасть на землю, оставив после себя кратер примерно в том же месте, где произошел запуск. Зная высоту, на которую поднимется ракета, команда сможет рассчитать количество выработанной энергии, которая по факту была потрачена на некую полезную работу. Одно дело — оценить результат сгорания солярита, когда вы находитесь в мастерской и проводите эксперимент с четвертой частью чахлика, а газы, образующиеся в закрытой камере, сопротивляясь нагрузке, приводят в движение поршень. Было бы слегка оптимистичным рассчитывать на точно такую же выработку энергии в ситуации, когда газ просачивается из щелей по бокам ракеты, а фрагменты горючего, испещренного термическими трещинами, могут свободно разлетаться по пустыне.

Евсебио догнал Ялду и вместе с ней и Амандо спрятался позади барьера. — Один мах до старта, — сообщил Амандо; он синхронизировал собственные небольшие часы с теми, которые Евсебио установил внутри ракеты. Ялда с тревогой наблюдала за циферблатом. Если горение солярита будет более интенсивным и быстрым, чем ожидалось, то пламя вполне может подняться вверх и, опустошив полный бак либератора, переработать весь запас горючего в одну мощную вспышку — в тот самый момент, когда ракета будет слишком высоко, чтобы барьер смог их защитить.

— Что я здесь делаю? — пробормотала она, пытаясь решить, как низко нужно присесть, чтобы обезопаситься от взрыва и при этом полностью не закрыть себе обзор.

— Наблюдаешь за тем, как вершится история, — ответил полушутя Евсебио. Ялда мельком взглянула на Амандо, но его лицо было непроницаемым.

— Три, два, один, — сосчитал Евсебио.

Барьер скрыл вспышку зажигания, но когда Ялда ощутила дрожь земли, ослепительно яркая линия белого света уже находилась в зоне видимости. Мгновение спустя воздух пронзил оглушительный свист.

Ялда прикрыла глаза и попыталась отыскать ракету в верхней части остаточного образа, но что-то пошло не так; к линии, выжженной в ее поле зрения, присоединилась дуга, которая превратилась в целую окружность, а потом в расширяющуюся спираль. Затем светящаяся точка, за которой тянулся криволинейный след, скрылась за барьером, и земля содрогнулась. Чтобы защитить свой тимпан, Ялда придала ему жесткости, заглушив в своем восприятии звук удара, а затем напряглась в ожидании более сильного взрыва.

Но взрыва так и не последовало. Либо горючее было полностью истрачено, либо либератор разлетелся в разные стороны.

Ялда повернулась к Евсебио. Он выглядел потрясенным, но быстро вернул самообладание.

— Высота была приличной, — произнес он. — Путин десять, наверное.

Больше склянки они колесили по пустыне, прежде чем нашли то, что осталось от ракеты. Если бы она не развалилась на части, в месте удара мог бы получиться впечатляющий кратер, однако фрагменты твердолитовой обшивки и зеркалитовые шестеренки, разбросанные по земле, оставили на поверхности едва заметные борозды, а некоторые уже наполовину погрузились в пыль. Если бы Ялда случайно на них наткнулась, то обратилась бы за помощью к археологу.

— Управление пространственной ориентацией, — произнес Евсебио. — Ему просто требуется небольшая настройка.

Он поручил остальным разобраться с обломками ракеты, а сам отвез Ялду обратно в город.

— А как ко всему этому относится твоя семья? — спросила она. Ялда ничего не говорила ни Дарии с Лидией, ни своим коллегам; Евсебио попросил ее воздержаться от упоминания проекта в разговоре с другими людьми, пока он не устранит какое-какие «административные недоработки».

— Я сумел убедить своего отца, что цель оправдывает денежные риски, — ответил он. — Даже если гремучие звезды не угрожают нашему миру, любое изобретение, сделанное во время путешествия, может запросто удвоить наше состояние.

— А твоя ко?

— Она думает, что я спятил. Но я сказал ей — и своему отцу — что не могу позволить своим детям прийти в этот мир, пока не будет запущена ракета, которая даст им гарантию будущего…, и их обоих это, похоже, обрадовало.

— Как так?

Евсебио удивленно прожужжал. — Она рада, что этот день наступит нескоро. Он, наоборот, рад, что ждать осталось совсем недолго.

Ялда ничего не ответила. Евсебио обернулся к ней и добавил: «Хочу заметить, она действительно может ждать столько, сколько захочет».

Ялда подавила желание сказать в ответ язвительное «Как это великодушно с твоей стороны». Если Евсебио действительно поддерживал свою ко вопреки отцовским придиркам, не стоило ссориться с ним только потому, что он говорил об этом с таким самодовольством.

— Ты уверен, что не разоришься с такими расходами? — спросила она. — Сколько сейчас стоит целая гора?

— Я уже выкупил лицензии на добычу полезных искупаемых у всех Советов, которые претендовали на юрисдикцию. По деньгам вышло прилично, но банкротство мне из-за этого не грозит.

Гора Бесподобная находилась примерно на одинаковом расстоянии от пяти разных городов; получить неоспоримое право на эту землю можно было только одним способом — подкупив все пять Советов. — А разве лицензия на добычу не подразумевает право на часть прибыли? — спросила Ялда.

— Конечно. И если проект действительно принесет мне прибыль, я заплачу Советам их долю.

— Но все они думают, что ты планируешь заниматься добычей и продажей солярита?

— Я не стал развенчивать их иллюзии на этот счет. — Грузовик вздрогнул на каменистой дороге. — Но ты и правда хочешь, чтобы я начал преподавать другим советникам вращательную физику? Мой отец был готов поверить мне на слово — вложив столько денег в мое образование — но я не представляю себе, как Ачилио со своими дружками смогут проделать путь от формулы, связывающей скорость с длиной волны, до изменения хода времени при высоких скоростях.

— Да уж. — Имя Ачилио напомнило Ялде о человеке, о котором она старалась не думать. — Как идут дела с университетом?

— Я веду переговоры насчет денежной компенсации за перенос обсерватории, — ответил Евсебио. — Дело еще не решено, но учитывая сумму, о которой идет речь, они смогут построить новый телескоп вдвое большего размера.

— Но не той же самой высоте.

— Нельзя получить все сразу. Тебе не кажется, что это важнее?

— Тебе не меня придется убеждать, — предупредила его Ялда. — Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Меконио?

— Меконио? Я думал, он давно умер.

— А дух его живет. — Возможно, университет примет деньги Евсебио и согласится пойти на сделку, прежде чем Людовико заметит связь между «проектом по добыче полезных ископаемых» и ненавистной отраслью новой физики.

— Сколько, по-твоему, в этой горе солярита? — спросила она.

— Где-то две трети, по массе.

Ялда набросала расчеты у себя на спине. — Этого, может быть, и хватит на четверть поворота в 4-пространстве, но уж точно не на все путешествие.

Евсебио посмотрел на нее с удивлением. — Ты полагаешь, что спустя полвека разработок выработка энергии нисколько не увеличится?

— Может, и увеличится, но если после ускорения солярита почти не останется… на какую же выработку ты рассчитываешь?

— Я вообще не рассчитываю на то, что путешественники будут сжигать солярит на более поздних этапах полета, — ответил Евсебио.