Ученые, работающие в точных науках, нередко прибегают к опытам и наблюдениям in vitro – в стекле: в колбах, пробирках, под объективом микроскопа, в специальных установках – вплоть до синхрофазотрона и коллайдера (которые уже in vitro можно назвать с большой дозой условности). Только так обеспечивается чистота эксперимента или наблюдения. Значительно реже ученые выходят за пределы чистого экспериментирования – в окружающую жизнь. Тогда говорят, что они исследуют свой предмет in vivo – в жизни. Работающим в социальных и гуманитарных науках почти все время приходится наблюдать свои объекты in vivo. Поэтому точности там достичь труднее. И уж если испытывают, то режут по живому.

Сама наука исследуется точными методами – это науковедение. Но за пределами его остаются многие стороны научной жизни – прежде всего все, что касается психологии и поведения ученых, разные аспекты взаимоотношений науки с культурой, властью, проблемы этики и так далее. Их культурологическое изучение – на грани между точным и гуманитарным знанием и наиболее открыто публицистическому освещению. Более того, такая публицистика часто становится делом самих ученых, потому что это проблемы, больно затрагивающие их гражданские и личные интересы.

В предлагаемой книге собраны мои публицистические статьи о научной жизни. В основном это статьи из всероссийской газеты ученых «Троицкий вариант». Газета с таким странным названием лет двадцать была печатным органом Троицкого наукограда под Москвой, а с весны 2008 года стала всероссийской. В ней печатаются сами ученые и журналисты, пишущие о науке. Газета регулярно выходит два раза в месяц, публикуясь не только в бумажном варианте, но и в Интернете. Время от времени она проводит опросы известных ученых по тому или иному вопросу. Мои ответы редакции понравились, и мне предложили вести в газете постоянную колонку. Мои заметки стали регулярно появляться в «колонке Льва Клейна» и временами вне ее. Так на старости лет я стал колумнистом, а для нынешней книги начал регулярно накапливаться материал.

Разумеется, я писал о том, что близко и знакомо лично мне. Но поскольку я более полувека – в науке, а работал я не только в археологии, но и в ряде смежных наук (истории, филологии, культурной антропологии) и очень много занимался теорией и историей своих наук, то мои соображения могут быть интересны широкому кругу ученых. Некоторые же проблемы, затронутые мною, явно волнуют всех ученых. Вопрос только в том, удалось ли мне интересно поставить эти проблемы. Но об этом не мне судить.

В конце каждой статьи, помещаемой здесь, приведена ссылка на номер и дату выпуска газеты «Троицкий вариант» или (в редких случаях) на другое издание, где впервые напечатан данный текст, или указано, что текст прежде не печатался.

У нас есть один нечаянный гений – это Черномырдин. Он то и дело непроизвольно выдавал гениальные афоризмы. Самый замечательный из них: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

В нашей жизни остро не хватает научного подхода: сначала делаем дело (поворачиваем реки, меняем экономику отсталых народов, усиливаем вертикаль власти), а потом думаем. В основном над тем, почему «получается как всегда». Почему реки затопляют самые плодородные земли, отсталые народы спиваются, а из-под вертикали власти вылезает гидра коррупции. Проблема научной экспертизы – одна из тех, где наука прямо соприкасается с задачами общества, с его выживанием. Но наука в нашей стране подогнута под власть и хиреет на глазах – какой экспертизы ждать от сервильной и хилой науки?

Ведущие ученые в области физматнаук решили, что спасение науки – дело рук самих ученых, и начали создавать корпус экспертов, альтернативный Академии наук, ВАКу, РФФИ. В октябре 2007 года был выдвинут проект «Корпус независимых экспертов», который привлек многих и тотчас начал осуществляться. К середине 2008 года уже получены первые результаты – отобраны эксперты по физике твердого тела. Эксперты отбирались методом «снежного кома». В качестве первых были выбраны ученые, имеющие лучшие импакт-факторы в Web of Science и работающие в области физики condensed matter. А уж они кооптируют других, другие – третьих и так далее. Снежный ком катится, обрастает, пока не достигнет нужной величины. Этот проект – исключительно частная независимая негосударственная инициатива[1].

Неожиданно и я оказался экспертом – не по физике сгущенной материи, конечно, а скорее по природе сгущенной гуманитарности. От менеджера сайта scientific.ru Наталии Деминой в том же 2008 году я получил вопросы: «Как Вы думаете, насколько серьезна для социогуманитарных наук в России проблема научной экспертизы? Возможно ли расширение этого проекта на область социогуманитарных наук, в частности на археологию, историю, филологию, антропологию? Поможет ли метод „снежного кома“ выбрать настоящих экспертов в российских социогуманитарных науках? Какие трудности такого проекта Вы заранее предвидите? Кто мог бы стать первыми выборщиками?»

Что я мог бы ответить? Да и вправе ли я отвечать? И хочется, и колется.

К выбору независимого корпуса рефери для гамбургского счета я, конечно, в принципе отношусь сугубо положительно. У каждого ведь есть круг личностей, на которых он в своей деятельности, во всех поступках ориентируется, кому безоговорочно доверяет. Психологи называют такой круг лиц референтной группой. Собрать такую коллективную референтную группу – очень заманчиво. Но каждый с удовольствием включил бы в такой корпус свою личную референтную группу. А это крайне субъективное дело. Разумеется, создавать такую группу можно только внутри каждой науки, для этой дисциплины. Создавать общий корпус по социогуманитарным дисциплинам значило бы строить корпус экспертов-дилетантов.

Название «Корпус независимых экспертов» меня смущает. Каковы функции такого корпуса? Кто будет обращаться к ним за экспертизой? Ведь это прерогатива властей, а власти к «независимым экспертам» обращаться не будут. И признавать будут вряд ли. Нашим властям нужны «зависимые». Ведь Общественная палата задумана именно как такая общественная экспертиза, но ее первоначальным выборщиком назначил себя глава государства. Снежный ком хочет катить только он сам. Другая экспертиза ему не угодна, конкурентов он не потерпит. Я имею в виду конкурентную экспертизу. А если экспертиза никого ни к чему не обязывает, то она не экспертиза.

Процедура выбора тоже смущает. Ведь итоги выборов по принципу «снежного кома» целиком зависят от первоначального ядра. А это ядро наметить трудно. Индекс цитируемости в авторитетнейших мировых журналах по гуманитарным наукам в широком масштабе (как и по некоторым точным) в мире не налажен. В науках с большим давлением вненаучных факторов (типа нашей российской науки) цитируемость в большой мере будет зависеть от административного поста автора и его личных связей.

Вообще все показатели, как только становятся формальными, сталкиваются с большой вероятностью просчета. Стоит мне только представить себе выборы по какому-то определенному показателю (ученая степень, премии, количество работ, количество ссылок и так далее), я сразу же вижу, кто, какие деятели пройдут по этому показателю первыми, и соображаю, что это не те, кому бы я мог больше всего доверять. Для меня наибольший авторитет определяется содержанием и качеством работ, а это очень редко совпадает с какими-то формальными показателями. Например, крупнейшим специалистом по бронзовому веку Европейской части России у нас и за рубежом бесспорно признается В.С. Бочкарев, степеней и званий не имеющий никаких и очень скупо печатающийся. Да и вообще тут возможны разные оценки.