- Это просто месть, Мара. Обычная глупая месть. За дочь, за свои неоправданные ожидания. И, думаю, то, что он женился второй раз и был счастлив, раздражало её не меньше. Связной сказал, что проклятье было послано на отца, но так как мама твоя всех взяла под защиту, оно просто повисло в ожидании, его будто поставили на таймер до первой возможности. И ты дала им эту возможность, нарушив защиту и сделав пирсинг.

- Слушай, а ведь мама мне даже уши не разрешала прокалывать. И откуда она это знала? Думаешь, ей известно о проклятье?

- Я твою маму почти не помню. Но если она из защитников, возможно, она просто чувствовала, что нельзя это делать, а почему – могла и не знать.

Мара снова надолго задумалась.

- А ты сердишься на отца, Дим?

- Я не знаю, - ответил он. – Это сложный вопрос. Я не готов сейчас ответить на него. Но никакой его поступок не может стать причиной для того, чтобы погибла ты.

- Думаешь, твоя мама поможет?

Он взял в ладони её лицо и, серьезно посмотрев в глаза, произнес:

- Я сделаю для этого всё.

Когда ребята вернулись в дом, Алла что-то варила в большой кастрюле. Мара решила, что это для животных, потому что утварь была неопрятной, вся в подтеках и почерневшая. Услышав их шаги, она обернулась и слегка улыбнулась.

- Смотрю, нашли взаимопонимание? А ты красивая выросла, - сказала она, глядя на Мару. – В детстве слишком уж сладенькая была, а сейчас всего в меру. Братья твои где?

- С родителями в Москве.

- Почему ты не с ними?

- У меня работа, тётя Алла. Кстати, я же должна позвонить!

И Мара снова выскочила на улицу в поисках сигнала мобильной связи, чтобы предупредить Ольгу Семеновну и отпроситься на два дня от работы. Когда она вернулась, Миша сидел за столом с кружкой кофе, мама его рядом на табуретке, её руки безвольно лежали на цветастой клеёнке. Она задумалась о чем-то своём и очнулась, лишь когда Мара села на свободный стул.

- Вы поможете мне, тётя Алла? – наивно спросила она.

- Почему ты думаешь, что мне вообще всё это интересно? – равнодушно спросила Алла.

- Может быть, потому, что вы любите своего сына, а для него важно защитить меня.

- Он глупец. Такой же, как ваш отец. Думает, если поможет тебе сейчас, то папашка раскроет ему свои объятья. А он плевал на него! Плевал тогда и до сих пор не интересуется его жизнью. – Она повернулась к Мише и повторила: - Плевал он на тебя.

- Это неправда, - возразила Мара.

- Мама, мне всё равно, как относится ко мне отец. Я хочу спасти Машу.

- Отлично! Но мне-то это зачем? – рассмеялась Алла.

- Я знаю, что ты никогда не желала ему зла, мама. Бабушка была больше сердита на отца, чем ты. Помоги нам. Даже если он ошибся когда-то в отношении тебя, или меня, или ошибся в принципе, разве честно, что умрет из-за этого она?

- Может, и не честно. Но это не мои проблемы, - сухо ответила Алла.

Миша положил свою ладонь поверх её руки, которой она снова и снова переворачивала вилку с одного ребра на другое.

- Ты однажды помогла, я знаю, когда Амет пришел за человеком.

- Это было так давно, что уже не считается.

- Всё считается, мама.

- Пошла я скотину кормить, - просто сказала она, не обращая ни на кого внимания и поднимаясь из-за стола.

Мара и Миша остались сидеть за столом, глядя друг на друга. Он приподнял брови вверх, словно говоря: «Сама видишь, пытаюсь», а она лишь растянула губы в грустной улыбке, давая понять, что все понимает и не винит его ни в чем.

Потом Миша отправился в одну из комнат, чтобы немного поспать, а Мара вышла на улицу. Аллы нигде не было видно, и она просто пошла к реке, чтобы подумать обо всем, попробовать найти какие-то решения. Воспоминания сами сыпались на нее, словно осенние листья на ветру. Она вспомнила большой дом из белого кирпича за высоким забором, в который они приезжали в детстве, чтобы поздравить Диму с днем рождения. А еще что именины его никогда не походили на праздник: не было ни шаров, ни гостей, ни веселья. Дима всегда молчал и не обращал на них с Ники внимания. А мама его что-то обсуждала с отцом. Геша, наверное, вообще Диму не видел никогда. Фотографий его в доме всегда было мало, несколько штук на компьютерных дисках да в семейных праздничных фильмах, которые мама с бабушкой делали раньше, несколько раз мелькает его лицо с большими глазами.

Когда раздался сигнал телефона, Мара испугалась, а потом увидела, что звонит Ники. Он был радостным и возбужденным, рассказывал о Москве сначала, а потом вдруг сказал:

- Ты знаешь, я уже несколько дней очень плохо сплю. И только сегодня понял, что именно ты мне снишься. У тебя всё в порядке?

- Нет, - ухмыльнулась Мара. – Хотелось бы успокоить тебя, но нечем.

- Я должен приехать, да? Эта мысль не даёт мне покоя. И Гешка говорит, что ему срочно нужно домой, нервный такой стал.

Мара слушала его, понимала, в чем причина их беспокойства, и удивлялась, почему раньше не замечала, что её братья всегда первыми приходили к ней на помощь во всем, в любой ситуации. Будь то вредный мальчишка во дворе, нетрезвый поклонник на новогоднем празднике или сильный дождь, настигнувший её посреди дороги из университета.

- Коля, - вдруг сказала она, - я встретилась с Димой Лукиным. Он нашел меня, представляешь?

- С братом Димой? – уточнил Ники.

- Ну да.

- Мара, я сейчас с Гешкой поговорю, потом с отцом, и, думаю, мы с мелким сразу поедем домой. Позвоню потом тебе еще раз.

- Хорошо, - улыбаясь, ответила Мара, вспоминая, что их любимый «мелкий» уже перерос всех остальных в длину.

Когда она вернулась в дом, Алла была одета в джинсы и чёрный поношенный свитер, покрытый катышками и вообще выглядевший неопрятным и видавшим виды. Она что-то складывала в хозяйственную сумку из большого сундука у дальней стены, а увидев девушку, сказала:

- Вернулась? Я уж решила, что тебя забрали, не дожидаясь обещанных дней.

Если это была такая шутка, то Мара ее совсем не поняла.

- Нет, я гуляла тут у вас по округе. У реки сидела. Миша еще спит? В смысле, Дима еще спит…

- Иди буди его. Если мы едем, то надо подниматься. Мы должны в полночь быть на кладбище.

Поняв, что Алла согласилась помочь, на лице Мары появилась широкая улыбка, и она ни слова не говоря, убежала будить Мишу.

 На обратном пути в город Мара снова спала. Сначала долго мечтала, глядя в голубое и безоблачное июньское небо, а потом глаза закрылись сами собой. И ей снились журавли в небе, а еще как они с Мишей, Ники и Гешей бегут по полю маленькими детьми, высокая трава достаёт им до пояса, а Гешку иногда скрывает целиком. И они смеялись и сбегали с холма снова и снова, держась за руки, иногда падая и скатываясь на попе. А мама что-то кричала с крыльца забытого деревенского дома, и белая лошадь паслась на лугу, равнодушно размахивая длинным хвостом.

 В город они приехали уже под вечер. Сначала заехали к Алле в дом, где они раньше жили с матерью и отцом, ей нужны были какие-то бабкины вещи. Алла несколько раз повторила, что давно ничего подобного не делала. Вернее, именно этого она не делала вообще никогда, а черной магией не занималась несколько лет, с тех пор как вмешалась в дело одного из поставщиков душ.

 Когда стемнело, они отправились на могилу Мишиной бабушки. Перед входом на кладбище Миша увидел Связного. Он стоял под деревом, ожидая его. Отойдя для разговора с ним, Миша вернулся спустя несколько минут и сказал:

- Связной говорит, Аметы идут к нам сюда. И нам нужны сильные защитники, чтобы встать кольцом вокруг тебя, Мара. Когда приедут твои братья?

Спустя полчаса ребята подъехали на отцовской машине. Из Москвы они выехали еще утром и в обед уже прибыли в город. Первым из автомобиля вышел Георгий, худой, с длинными руками и ногами, просто кузнечик – сплошные локти и колени. Поправив стрижку, он направился прямиком к Маре. Они обнялись, и Мара повернула его к Мише.