Гиви Автондилович был типичным кавказцем: умным, образованным, с чувством юмора и волосатой грудью. Говорил он красиво, с чуть заметным южным акцентом, что нисколько не портило восприятия его речи. Профессор Харцекашвили был женат, и у него была большая для советских времён семья – шестеро детей. Он был полковником, у него был автомобиль москвич и он прекрасно играл в шахматы. Коля ни с кем особенно не водился. Ребята его чурались. И дело было не в его родословной, о ней никто ничего толком не знал, ведь сам Лобов имел скорее славянскую, нежели какую-либо другую внешность. Кстати, в юности и молодости национальные черты менее заметны, особенно у низкорослых или высоких… Почему?

Манера разговора исключала напрочь принадлежность Лобова к супер-расе, славившейся своими учёными, писателями, музыкантами, художниками, композиторами, певцами, врачами,…

Коля очень хотел научиться игре в шахматы. Он читал журналы, книги по теории, но сильным игроком, к сожалению, так никогда и не стал.

Профессор Харцекашвили с удовольствием давал уроки игры в шахматы, но Лобова он не возлюбил. Ему не нравились карьеристы, а их он чувствовал ещё в зародыше и, как говорится, за версту. Ему не нравились меркантильные молодые люди. Парадоксально, но отказать прямо и честно, в открытую в игре Гиви Автондилович не решался, но искал всегда любой предлог, чтобы избежать не только игры в шахматы, но и какого-либо вообще контакта с Колей Лобовым. За целый семестр Лобов лишь раз отвечал на семинаре, да и то его ответ был прерван, а в дальнейшем профессор ни разу не только не вызывал, но и не давал возможности добровольно, при поднятой руке, ответить отличнику Лобову. Все оценки по философии у Лобова были лишь от ассистентов, редко замещавших профессора Харцекашвили, когда тот уезжал на конференции или симпозиумы.

Однажды, в конце третьего курса, на танцульках, которые для курсантов организовало командование школы, Лобов познакомился с подружкой младшей дочери профессора – Даной Кацман. Девушка была страшненькой, но умненькой. Она имела несколько пышные формы для своего возраста и для статуса девицы, что было сразу же отмечено курсантом Николаем.

Конфетно-цветочная стадия длилась недолго. Уже на четвёртом курсе они поженились, а спустя 9 месяцев после свадьбы родилась Галина.

Да, урок профессора с банкой Лобов запомнил, но выводов так и не сделал. Семье он уделял внимание лишь тогда, когда бывал дома. У Гали так и не было ни братика, ни сестрёнки, а Дана Исааковна рога обрела уже на стадии кормления грудью своей дочери.

Служба Николая Михайловича после Высшей школы КГБ началась нормально: комната в общежитии г. Хабаровска, один выходной в месяц и служба, служба, служба. Кто не бывал в г. Хабаровске, тот не знает, что это сейчас там чуть менее 600 тыс. жителей, из которых китайцы и корейцы составляют одну пятую часть, а остальные граждане имеют, как правило, славянские корни, а вот сорок лет тому назад не было и четырехсот тысяч населения. В далёком 1961 году в Хабаровске уже были водопровод, телевидение, газ и асфальтовые дороги. Да, это был крупный город с населением более 300 тыс. жителей, среди которых уже и тогда встречались и корейцы, и китайцы, и даже евреи.

Климат Дальнего Востока весьма и весьма своеобразен. Я ни разу не встречал людей, готовых покинуть насиженные места лишь по причине климата, но и каждый второй житель Дальнего Востока тогда мечтал, да и сейчас, наверное, о переезде в Москву, Ленинград (Санкт-Петербург), Киев…

Эх, мечты-мечты!? Зато бо́льшая половина военных прошла через гарнизоны Дальнего Востока, Приморья, Средней Азии, Севера и так называемого Мухосранска, где бутылка водки подменяет и театр, и музей и здоровый отдых…

Должен признаться, что описывать все прелести или невзгоды периферийной жизни нет ни желания, ни сил. Когда ты молод, тогда всё ни по чём! Все тяготы и лишения советский народ переносил стоически и молодой офицер Лобов не был исключением.

Дана с Галей сидели дома, одна находилась в поиске работы, а другая просто росла и развивалась. Коля делал карьеру, то и делая бегая по бабам на сторону. Он не гнушался контактов с буфетчицами, женами сослуживцев, их детьми. Система военной службы – достаточно сложная штука. Чем дольше служишь, тем больше выслуга лет, тем больше звание и выше пенсия. Это – в идеале, однако масса военных уходят в запас в чине майора (к пенсии) или вообще не выслуживают положенных 20 лет для пятидесятипроцентной пенсии, особенно в годы командования министра обороны Сердюкова.

Чем старший лейтенант отличается от лейтенанта? Одной лишней звёздочкой на погоне? Не только. У старшего лейтенанта всегда больше выслуга и он скорее получит заветную четвёртую, капитанскую звёздочку на погон. У него больше денежное содержание (довольствие) и он может быть уже начальником над лейтенантом. Вот! Так можно сравнивать майора с подполковником, с генерал-майором и всегда на первое место будет выходить ресурс. Какой такой ресурс? А вообще, кто-нибудь видел в своей жизни живых генералов или адмиралов? Уточню вопрос – не по телевизору, а в живую? А кто видел генерала без машины? Генерала без адъютанта или без секретарши? Да нет же, не на пляже и не в бане, не на кладбище, прости Господи, а в жизни?

Вопрос этот не праздный, и ответ на него всегда только один – НЕТ! Почему? ПОТОМУ ЧТО!

А теперь вопрос посложнее – а может ли быть старший лейтенант с машиной, со служебной машиной и с водителем? Ответ: может, если он использует машину своего начальника.

Николай Михайлович, как истинный чекист, уже в лейтенантские годы пользовался и машинами своих командиров, и ездил отдыхать по путёвкам в санатории, куда даже майорам дорога была закрыта. Почему? Потому что!

Именно в Хабаровске офицер Лобов Николай Михайлович осознал важность и значение КГБ и понял, что ресурс ресурсом, но надо рвать когти из гарнизона в столицу. Вопрос: как?

Как щенку, без года неделя службы, с маленьким ребёнком, с неработающей женой, без денег, без квартиры, без друзей перевестись в столицу? Ну, как? Да никак! А если?

Вот, тут-то и обнажаются незаурядные качества Николая Михайловича Лобова.

В 24 года молодой старший лейтенант, поджарый, спортивный, непьющий и всегда находящийся на службе, вдруг понял, что в столицу можно попасть быстро-быстро только во сне, во время отпуска или чудом.

Чудо, а-у! Ты где?

Друзей у Лобова пока не было. Кто ж захочет с чекистом дружить? Хоть в военной среде интеллектуалов и не много, но ума много не надо, чтобы обходить стороной ямы, огонь и другие препятствия. Люди сторонились Лобова, чурались его как чёрта с ладаном. Забегая вперед, замечу, что именно поэтому, среди прочего, ораторское искусство Николая Михайловича находилось в зародышевом состоянии. Поговорить-то было не с кем.

Особенность службы в органах госбезопасности накладывала отпечаток на всём. Всегда надо было быть незаметным и при этом в гуще событий. Как это? Цыц! Всегда надо было быть в идеальной форме, надо было так одеваться, чтобы никто не мог даже придраться к внешнему виду. Всегда надо было бриться, а если очень надо, то и два-три раза в день. А как же? Это было легко, т. к. ещё в курсантские годы эти навыки были не просто привиты, но и доведены до автоматизма.

Расцвет советско-китайских отношений приходился на период с 1949 года по 1956 год. Китаю тогда ещё оказывалась помощь в строительстве государства, армии, обучении специалистов. Китаю вновь были переданы Далянь, КВЖД. После прихода к власти Никиты Сергеевича Хрущёва и ХХ съезда КПСС отношения между двумя странами ухудшаются. Мао Цзэдун обвиняет советское правительство в ревизионизме и уступкам Западу (в частности, во время Карибского кризиса). Следом идёт обмен письмами между ЦК КПСС и ЦК КПК, выражавшими различие между их идеологическими позициями.