Ты у нас умничка и поступишь правильно. Какое решение бы ты не приняла, мы всегда будем на твоей стороне.

Мы любим тебя,

Мама и папа».

Гермиона улыбнулась. Письмо родителей, как она и ожидала, не помогло ей наконец-то сделать выбор. Казалось, что все статьи, прочитанные ими в «Пророке», который она высылала и комментировала, прошли мимо них.

«Почему они не понимают, что Лестрейнджи — это угроза?»

Все знают о ненормальной Бэлле и её ненависти к маглорождённым. Гермиона была уверена, что даже тот факт, что, по сути, «грязнокровок» не существует, не сможет заставить Бэллу начать уважать кого-то, кроме членов древних чистокровных родов.

Гермиона знала, что Беллатриса обладает огромным магическим мастерством при полном отсутствии совести. И если бы не родство, то Гермиона была уверена, что тётушка, или кем там она ей приходилась, с удовольствием бы её заавадила при первой же возможности.

О братьях Лестрейндж, Рудольфусе и Рабастане, она знала ещё меньше, чем о Бэлле, но сомневалась, что они все из себя такие хорошие. Ведь всем было известно, что Лестрейнджи и ранее, и сейчас были самыми преданными слугами Волдеморта, и тот целиком доверял им, если ему было свойственно такое явление.

Со своей дилеммой она обратилась к Гарри, который с уверенностью сообщил, что знакомиться просто обязательно, но Фред сказал, что лучше не предпринимать никаких действий, мол, при желании или какой надобности они сами с ней свяжутся.

Произойди это всё раньше, до того, как она узнала о маленьком секрете Гарри, то она несомненно бы пресекла возможность встречи на корню.

Но теперь, когда Волдеморт оказался дедом Поттера, а сам Драко Малфой, люто ненавидевший её все годы, стал никем иным, как родственником, она совершено запуталась.

***

Тем временем тот самый родственник выслушивал лекцию от отца, пребывавшего в Хогвартсе на правах попечителя, о том, как нужно всех собрать вместе, не теряя ни одного способного волшебника.

Люциус, вернувшийся после собрания ближнего круга, повторял слово в слово речь Тёмного Лорда, который считал нужным напоминать о нехватке людей при каждой встрече.

Тем не менее, Малфой-младший не спешил извиняться перед Гермионой. Во-первых, ему это родство было ни к чему, а во-вторых, не в его это стиле было ходить и извиняться. Но если он не решится на это маленькое унижение, то его ждёт нечто довольно ужасающее от Лорда. И Драко радовался тому, что приказы ему передавал отец, а не Лорд самолично.

Но также он не понимал поведения тёти Беллы, которая, как фанатично помешанная на Лорде, должна была ещё в день кровной проверки прибежать «знакомиться».

Когда он задал этот вопрос отцу, то получил ответ — «это дела Беллатрикс и Руди с Рабастаном, а не твои», что свидетельствовало о явном нежелании Люциуса продолжать разговор — лорд Малфой, попрощавшись, удалился.

***

Поздно ночью, когда Гермиона лежала головой на коленях Фреда, ласково перебиравшего её волосы, раздался неожиданный стук в окно, от которого они содрогнулись. Гермиона нехотя встала, и увидев через стекло явно малфоевского филина, впустила птицу, получив удивлённый взгляд от Фреда, в ответ молчаливо пожав плечами.

Филин, как типичный Малфой, отвернул голову и гордо поднял вверх лапу, позволяя отвязать небольшой клочок бумаги. Как только это было сделано, он сразу улетел, давая понять, что его хозяин не ждёт ответа.

«Возле статуи Одноглазой Ведьмы, сразу, как получишь записку. Драко Малфой»

Фред саркастически хмыкнул, прочтя послание через плечо Гермионы.

— Что он хочет? — скрывая недовольство, спросил Уизли, наблюдая, как горит брошенная в камин записка.

— Не знаю, — девушка устало закрыла глаза. — но я… наверное, я схожу к нему.

Фред хотел было запротестовать, но был заткнут поцелуем, а спустя пару секунд Гермионы уже не было в комнате.

Когда она вернулась, он спал в кресле возле камина — её не было значительно дольше, чем она ожидала. Стараясь его не будить, она села за один из столов, призвав перо с чернильницей и пергамент.

Грызя кончик пера, она задумчиво смотрела на затылок Фреда и думала. Раздумья её длились недолго и спустя пару минут на пергаменте появились первые слова:

«Здравствуйте, Беллатриса…»

========== Глава 58 ==========

Небо заволокло серыми тучами, не пропускавшими сквозь себя солнечный свет, а те лучики утреннего солнца, всё-таки нашедшие путь к земле, казались тусклыми и совсем не несли с собой солнечное тепло.

Такая погода была характерна для поздней осени в этих краях. И такую картину здесь можно было наблюдать каждый год, но всё равно привыкшие к теплу ученики Хогвартса недовольно ежились, доставая из глубины шкафов и чемоданов тёплые мантии.

На фоне такого вот безжизненного неба едва можно было различить бороздящую серые просторы полярную сову, к лапе которой было привязано письмо, нуждавшееся в срочной доставке.

Автором письма был далеко не хозяин недовольной птички, мечтавшей о тёплой совятне и абсолютном спокойствии. Нет, автором послания была его лучшая подруга, которая полночи не смыкала глаз, отправляя в ярко горящий камин один испорченный пергамент за другим. Но из-за упорства отправителя наконец-то готовое письмо теперь искало своего адресата.

Тем временем этот самый адресат стоял в своей спальне в семейном мэноре и радовался, что толстые стены не пропускают тех ужасных криков, источником которых являлась его дражайшая невестка, снова что-то не поделившая с его не менее вспыльчивым братцем.

Ежедневные семейные ссоры супругов Лестрейндж никогда не длились долго, но ущерб, наносимый ими, всегда поражал.

***

Однажды, застав супругов за очередным скандалом, Рабастан был встречен летящими в него щепками и кусками мебели, щедро направленными рукой Беллы, которая, не теряя времени, швырнула в его брата Круциатусом, сопровождая заклятье грязным ругательством. Рудольфус тоже был не промах, — он щедро осыпал жену тёмными проклятиями, которыми так гордился его род, в перерывах называя её самыми ласковыми словами, явно выражавшими его нежнейшие чувства.

Рабастан, конечно, был впечатлён, поразившись агрессии, которую супруги направляли друг на друга, но долго не раздумывая, властным взмахом палочки он откинул их в разные углы комнаты, хорошенько приложив спинами о твёрдые холодные стены, и выбив из лёгких весь воздух.

Рудольфус лишь хмыкнул, а Белла, не стерпевшая вмешательства в её личную жизнь, резво вскочила, собираясь продолжить разборки, теперь уже с Рабастаном, но внезапно упала на пол, хорошо приложившись головой об пол.

Рудольфус захохотал — невербальные заклинания всегда были его коньком.

***

Где-то хлопнула дверь, и Рабастан вздрогнул, отвлекаясь от мрачных воспоминаний — видимо, кто-то из его семейки вышел из поединка победителем, оставив свою вторую половинку лежать на холодном полу в гордом одиночестве.

— Завтрак готов, хозяин, — пролепетал внезапно появившийся эльф. — Хозяину ещё что-то нужно?

— Нет, Газини, ничего не нужно, ступай.

Рабастан бросил последний тоскливый взгляд на окно и покинул свои покои. Звук закрывающейся двери заглушил негромкий стук в окно.

Пыльные и мрачные коридоры встретили хозяина мэнора кряхтением недовольных портретов.

«Нужно заставить эльфов здесь убрать, совсем обленились».

Лорд Лестрейндж вошёл в столовую, где сразу же получил возможность лицезреть вальяжно развалившегося на своем месте Рудольфуса.

— Белла не придет на завтрак? — с издевкой спросил Рабастан у брата.

— Тебе нравится компания этой неуравновешенной маразматички? Могу послать за ней Газини, моя жена, — он словно выплюнул это слово, — с раннего утра пребывает в великолепном расположении духа, и будет просто счастлива позавтракать в нашей с тобой компании, — Лестрейндж-младший дотронулся до рассечённой брови и ухмыльнулся.

Рабастан хмыкнул — последние лет -надцать брат совсем перестал следить за собой — длинные некогда волосы сейчас торчали ёжиком, а лицо и руки были усеяны шрамами от разных травм и порезов, которые он уже давно перестал заживлять и лечить.