Доктор Орфус не произнес более ни слова. Он молча присутствовал при моих и Павла Березы сборах.
Из выходного люка мы спустились по узкой капроновой лестнице, обогнув цилиндрическую поверхность "Брами", и оказались на неровной выщербленной площадке. Я сложил лестницу и убрал в один из карманов одежды. Павел передал на "Брами", чтобы включили свет (для связи каждый из нас имел легкий портативный эфиро-передатчик), и перед нами открылась пещера, в которой громоздились глыбы породы, предварительно разрушенной ультразвуком.
На минуту мы остановились, озадаченно глядя друг на друга, но, внимательно присмотревшись к открывшемуся подземному пространству, увидели, что между глыбами встречаются значительные прогалы и щели. Стали пробираться вперед. Там, где прохода не было, применяли "Штурм-резак" и проделывали широкие отверстия, чтобы можно было двигаться дальше. Впрочем, этим инструментом мы пользовались почти все время.
Наш нелегкий путь продолжался, вероятно, более часа. Он вывел нас, наконец, к поверхности. Над нами забрезжил дневной свет. Последний отрезок пути мы преодолевали ползком. Действовать здесь "Штурм-резаком" опасались - это могло привлечь внимание. Связи с "Брами" не поддерживали из конспиративных же соображений.
Первым из этого своеобразного лаза показал голову Павел. Прошло мгновение, другое... Я ожидал сигнала, а когда он последовал, тоже слегка протиснулся наверх, и мы, плотно прижавшись друг к другу спинами, смогли обозреть открывшуюся нашему взору картину.
Место нашей высадки окружали плоские холмы с возвышающимися на них гладкими красновато-серыми валунами. Они были покрыты скудной растительностью - это бледно-зеленые, мхи и лишайники, - зато у их подножья и между ними росла пышная трава, впрочем непохожая на те травы, что растут у нас, в ОКЕАНе.
По голубому небу плыли мутно-белые облака, и сквозь них кое-где просачивались солнечные лучи. Стоял полярный день, и солнце вообще не заходило за горизонт.
Вокруг не было ни души.
С помощью приборов Павел точно определил наше местонахождение.
В то же время я миниатюрным киноаппаратом, объектив которого был укреплен в лобной части моего капюшона-шлема, снимал видимый мне ландшафт. Съемочный аппарат, обладавший формой яйца, был устроен таким образом, что воспринимаемое объективом изображение трансформировалось в электрические импульсы и записывалось на пленку, заключенную в плоском ящичке, расположенном в одном из карманов. Собственно, это был усовершенствованный видеомагнитофон и киноаппарат одновременно.
Погода стояла теплая. С востока подул ветер. Он донес до нас какой-то звук, постепенно нарастающий и приближавшийся.
Еще немного - и из-за ближних холмов показался в воздухе металлический шар, имевший в поперечнике около пяти метров.
Быстро замаскировав себя, мы притаились.
Примерно в полусотне метров от нашего убежища шар снизился и приник к траве. Сбоку отодвинулось что-то вроде круглого щита, откинулся трап, и по нему сбежал человек в форменной одежде, напоминающей военную. Он махнул кому-то рукой, и по трапу стал спускаться еще один человек в таком же одеянии. На рукаве у него яркая эмблема: крупный мальтийский крест серебристого цвета, а поверх креста - черный паук в золотистой паутине. Второй вел двоих с завязанными глазами.
Шествие замыкал четвертый - тоже в форменной одежде.
Доставленную шаром пару поставили рядом и что-то проделали с ними. Что именно - мы понять не могли. Чувствительный радиофон-локатор, которым мы были снабжены, донес до нас непонятные слова, сказанные первым военным, потом трое военных вошли внутрь шара, и вновь послышался знакомый свист. Шар поднялся над землей. Медленно стал подниматься и вскоре же исчез.
В волнении смотрели мы на людей, оставленных в этом пустынном, заброшенном месте. Кто они? Зачем их сюда забросили? И почему на их глазах повязки?
Никакого ответа ни я, ни Павел дать себе не могли. Он пришел сам собой. Неизвестные сняли с глаз повязки - один почему-то правой, другой левой рукой, и стали осматриваться. Мы увидели, что один из них белокожий, другой - чернокожий.
Они все еще стояли на том месте, где их оставили. Затем, осмотревшись, сделали несколько шагов вперед. Шагали они, почему-то тесно прижавшись друг к другу, неуклюже, спотыкаясь, порой падая и с трудом, неловко, вновь поднимаясь...
Что бы это значило?
Добравшись до невысокого плоского камня, люди эти сели на него и так застыли - в неудобной позе.
Прошло минут пять, десять...
- Ну, что ж, - предложил Павел, - пожалуй, эти двое нам очень пригодятся Попробуем поговорить.
Мы осторожно поползли по направлению к неизвестным, и Павел вдруг рассмеялся:
- Зачем же нам прятаться, если мы сами идем к ним!
- Замечание резонное, - оценил я сообразительность друга; теперь уже смеялись мы оба.
Вероятно, они услышали наши шаги, потому что черный человек обернулся. Он что-то сказал второму. Оба поднялись, едва мы приблизились к ним.
Несколько секунд мы молча смотрели на них, они - на нас. В их глазах я читал удивление, отнюдь не страх. Только теперь я разглядел, что черный человек - это женщина лет двадцати двух, а белый - мужчина, старше ее лет на восемь-десять.
- Смотри, Анджиола, - сказал мужчина враждебно, - вот и они, хозяева Поля Мертвых... - И, глядя на нас в упор, добавил с вызовом: - Вы рано пришли. Торопитесь!
Он говорил по-испански. Я понял его (язык этот мне достаточно хорошо знаком, так же как и еще одиннадцать языков) и старательно, чтобы не допустить ошибки, произнес:
- Мы не те, за кого вы нас приняли.
- Вы пойдете с нами! - приказал Павел, но так как это было произнесено на международном языке эсперос, которого они, возможно, не знали, то я тут же перевел:
- Вам необходимо пойти с нами!
Они все еще стояли в неудобной и странной позе, и только теперь я заметил, что мужчина и женщина скованы вместе. Мы с Павлом переглянулись: значит, это преступники! Но нет, лица их говорили о другом. На них были написаны спокойное благородство и скрытое страдание; во взгляде таились смелость и непокорство. И решимость.
Добиваться сейчас объяснения было нелепо. Я включил свой "Штурм-резак" на самый тонкий луч, приказал пленникам вытянуть руки и не шевелиться и, осторожно действуя, разрезал оковы. Теперь они были свободны. Но взгляд их не стал от этого доброжелательнее. Добра они от нас, по-видимому, не ждали.
Павел показал, что им следует идти с нами, и пошел вперед. В ту же секунду мужчина нагнулся, схватил камень и с силой швырнул в него.
- Берегись! - крикнул я.
Береза повернулся, камень пролетел мимо. Мужчина бросился на меня, но вдруг зашатался и упал. Я понял, что он сражен иглой сономета. Прежде чем я успел крикнуть Павлу, тот выстрелил и в женщину.
Прошло не меньше часа, пока мы перетащили обоих к подземному ходу, через который выбрались наружу. По эфиропередатчику я дал знать Грэнси, что требуется срочно прислать двух человек, в том числе доктора Орфуса с его докторской сумкой.
- Что-нибудь случилось! - встревоженно спросила Грэнси.
- Все в порядке, - ответил я. - Включать связь надолго опасно. Объясню потом. Все было исполнено а точности. Доктор Орфус привел в чувство сначала женщину, потом - мужчину и вместе с Натальей Ууль увел их на корабль.
- Вам нечего опасаться, - постарался я успокоить эль-параисянцев. Ничто и никто вам не угрожает. Вскоре кое-что станет для вас ясным.
Еще не вполне выйдя из-под действия "сонной пули", пошатываясь и уже не пытаясь сопротивляться, они удалились в сопровождении Натальи Ууль и Орфуса. А мы, по указанию Грэнси, остались у наружного лаза поджидать, не возникнут ли новые обстоятельства, которые помогут нам сориентироваться в этом полном загадок мире.
Ожидание продолжалось довольно долго. И все это время у меня не исчезало чувство, точно я нахожусь не на планете Земля, а в иной сфере, очень далекой и от этого острова, и от озера Виктория-Ньясса, в мире, затерянном где-то в дебрях не нашей Галактики...
