- Ариша, добрый вечер.
Я не сумела выдавить из себя ответное приветствие и вежливую улыбку. Каждая секунда, казалось, растянулась до бесконечности, увязая одна в другой. Каждая деталь, словно отсеченная от целого, острым осколком впивалась в восприятие: сияющее очарование мужчины, не так давно считаемого мною важным и единственным, отблески света в его темно-русых волосах, зачесанных назад, как у брата, роскошная с искрой чернота его костюма и галстука-бабочки, шорохи и негромкие шаги танцующих справа от нас пар, затихающая жалоба скрипки и фортепиано на сцене, твердая рука Вадима, стиснувшая мою талию, и замораживающее кровь, связывающее в узлы мышцы напряжение, лишающее всякой чувствительности.
Все будто во сне: нереально, отрывками.
Подобная встреча рано или поздно должна была состояться. Я должна была вновь посмотреть в эти глаза, сейчас пытливо вглядывающиеся в мое лицо, и почувствовать…
Еще только месяц назад единственная его улыбка способна была заставить меня ощутить что-то особенное: трепет, ласку вниманием, окрыляющее предвкушение. Теперь же – только желчь разочарования и саднящий след дурных воспоминаний.
Переместив клатч вперед, я стиснула его пальцами обеих рук, на миг захватив этим движением внимание Димы. Подняв брови, он впился враждебным взглядом в руку своего брата на моей талии. Настроение его заметно изменилось.
- Да, бесконечно рад, что ты вообще нарисовался, - зазвучал голос Вадима, ледяной, жесткий, а в следующую секунду он отпустил меня. По спине полоснул прохладный воздух, я вздрогнула, отодвинулась от своего начальника. – Подумал, что ты давно уже на все наплевал.
В этой встрече братьев не было ни признака дружественности, какой-либо привязанности. От обоих исходили волны агрессии и едва сдерживаемого бешенства.
Музыка стихла. Мне показалось, что в банкетном зале повисла оглушающая тишина, никто не двигался, не дышал, не произносил ни слова даже шепотом.
- Наплевал? – фальшивая, прочно приклеившаяся к лицу улыбка Димы на мгновение дрогнула, он сунул руки, сжавшиеся в кулаки, в карманы брюк. – Ты же положил жизнь на алтарь моего благополучия, о себе позабыл, днем и ночью гадаешь, что же будет для меня лучше, кого любить, кого оставлять, я просто не осмелился бы наплевать.
Издевательский саркастичный тон, резанувший мой слух, заставивший оцепенеть. Дернувшийся рядом Вадим гневно процедил:
- Прекрати нести чушь.
- Твои слова, между прочим. - Теперь Дима глядел только на меня, в глазах – отталкивающее восхищение.
- Ариш, ты потрясающе выглядишь. Думаю, тебе сегодня уже надоели тонны подобных комплиментов, но рискну быть неоригинальным. Просто-напросто трудно слова подобрать для такой, - жест рукой в мою сторону, - красоты.
Чувства стыда и дискомфорта стали с трудом выносимы, но хуже было ощущение липкого, марающего дегтя чужого внимания, внимания многих свидетелей этого разговора, который братьям следовало затеять наедине.
Образумить. Попробовать отвести грозу, напомнив, где они находятся.
- Спасибо, - натянуто, но четко ответила я, бесстрастно взглянув на Дмитрия, и повернула голову к старшему брату, с окаменевшим лицом сверлившего младшего яростным взглядом. – Вадим Евгеньевич, вы обещали с кем-то познакомить меня…
Он будто не услышал меня, обратился к брату, а я онемела, судорожно сглотнув:
- Где Лариса?
- Все еще со мной, не волнуйся, - бросил Дима, улыбка напоминала оскал. – Ты сам знаешь, что она ненавидит Москву. Осталась в Питере.
Шум крови в ушах мешал понять, заиграла ли новая композиция. Кинула взгляд на музыкантов – нет.
- Лара дома, созванивались с ней… минут семь назад. Следующий звонок сделать минут через восемь? Устраивает такая длина поводка?
Вадим язвительно отрезал:
- Главное, чтобы тебя устраивала.
Я не хочу здесь находиться. Необходимо срочно уйти отсюда, избавиться от цепляющегося, вызывающего дурноту любопытства гостей и сотрудников. И от обоих братьев, по собственному желанию выставляющих себя в жутком неприглядном свете.
- А тут бабка надвое сказала.
Я сделала шаг в сторону, порываясь уйти. Крепкая мужская рука, рука Вадима Савельева, вдруг удержала меня на месте. Он ближе притянул меня к себе, своим бедром я почувствовала его бедро, а после отпустил, скользнув по талии пальцами, позволив чуть отодвинуться. Коротко взглянул на меня, прося остаться.
Что он делает? Зачем?..
Растерянно, нервно, я затеребила волосы, бездумно уставилась на узорчатые голубые изгибы напольной вазы у противоположной стены.
- Ну а ты, вижу, действительно продуктивно работаешь над исправлением моих ошибок. – Такое говорил человек, когда-то представляющийся мне, совершенно ослепшей, деликатным, стремящимся к объективности. Говорил цинично, вызывающе. – Но ведь не факт, что я не натворю новых. Все будешь исправлять, да?
- Арина, ты заскучала, из Вадика плохой кавалер, - неожиданно обратился Дима ко мне. Я вздрогнула, на секунду взглянула на него, уловила подтекст этого игривого, насквозь искусственного добродушия – намеренная острая подколка. – Как насчет танца со мной?
По инерции взглянув в сторону сцены, с облегчением поняла, что музыканты возобновили игру, несколько пар начали двигаться под первые такты новой композиции. Встретилась со взглядами, направленными на нашу тройку. Все как будто в ожившем кошмаре...
Музыка, безусловно, перекрыла голоса братьев, но оставались мимика и язык тела. Любой желающий мог прочесть и читал по лицам и позам, до какой степени безобразно разворачивающееся между Вадимом и Димой взаимодействие. Как получилось, что в него вовлечена и я?
- Я… - начала было, но Вадим вдруг с яростью спросил брата:
- Ты не ошибся ли с приглашением?
Меня передернуло, я снова сделала безуспешную попытку уйти.
Почему он не отпускает меня?
- А ты сам не ошибся ли девушкой?
Почему он заставляет меня слушать это?
- Я-то уж точно не ошибся. Она не будет танцевать с тобой.
Низко наклонив голову, я вперилась взглядом в зеленые носки своих туфель. Пальцы все крепче впивались в кожу клатча, я едва ли замечала это.
Омерзительно… Как же это омерзительно.
- Не понял, ты теперь и за нее решаешь? Что, дело так далеко уже зашло?
Чувствуя, что меня вот-вот начнет колотить, я поспешно вмешалась:
- Спасибо за приглашение, Дмитрий Евгеньевич. – Он изумленно приподнял брови в ответ на это обращение, я же сосредоточилась лишь на том, чтобы мой голос не дребезжал. – Но, и правда, придется отклонить его. Мне нужно отойти, простите.
Повернувшись к Вадиму, я посмотрела на него – красноречивый долгий взгляд. Эта ситуация неприятна, даже больше – невозможна. Я хочу уйти. Как можно быстрее.
- Еще минутку, Арина, пожалуйста, - его глаза умоляли, в них мелькнула какая-то боль и беззащитность.
На подгибающихся ногах я осталась стоять на месте, на миг прикрыла глаза ладонью и сложила руки на груди.
- Да, минутку, Арина, тоже вас прошу. Тут очень интересный выходит поворот, правда, Вадик? Освободил место для себя, правильно понимаю?
Тон Дмитрия был ядовитый и плоский. Никогда не думала, что он способен на такой.
- А оно было занято разве?
Это нелепица. Безумие.
- Не сомневайся, было.
- Именно, что было. Дим, только не строй из себя жертву…
Я не желала разбираться, что происходит и почему. Что вообще случилось с этими двумя мужчинами, старший из которых всегда казался образцом благоразумия и выдержки, а младший – тем, кто в любой ситуации сохранит чувство юмора и оптимистичный настрой? Будто в трансе, глядела на танцующих, поражалась разительному контрасту: умиротворяющие, осторожные, печально ласкающие минорные лады музыки и потрескивающая агрессией, взвинчивающая нервы, сжигающая гневом атмосфера, словно заключившая нас троих в плотный, непробиваемый шар-вакуум.
- Еще тогда в Питере мы с тобой обсуждали…
- Ах, тогда… - презрительно и насмешливо протянул Дима. - Тогда девушка нареканий у тебя не вызывала, все верно. Точнее, ее отец не вызывал. Деловые интересы – твой приоритет. Удачно сложилось, что у меня к ней не деловой интерес был, да, Вадик?
