- Жизнь и без того искажает людей, не вижу смысла в том, чтобы ещё и я этим занималась. Каждый из нас стремится к идеалу, так что же идеального может быть в абстракции? – ни на секунду не задумавшись, ответила я. Мне часто задавали этот вопрос, даже при поступлении в школу искусств. И у меня всегда был один и тот же ответ.
- Никто не идеален.
- Так зачем же это выставлять? Пусть хотя бы на полотне мир станет идеальным, - встав рядом с ним, добавила я.
- Твоя подруга? – поинтересовался он, продолжая смотреть на портрет Тани, который я нарисовала прямо перед отъездом.
- Сестра.
- Если у тебя есть сестра, тогда почему ты встречаешь Рождество одна?
- Потому что она живёт в Лондоне, а у меня нет денег на билет, всего лишь несколько часов назад я лишилась работы.
Эдвард молчал на протяжении довольно долгого времени, продолжая смотреть на изображение моей сестры, и только спустя пять минут снова заговорил. Правда, на этот раз смотря мне прямо в глаза.
- Я ведь мог сказать Элизабет, что это моя картина. Большинство из посетителей галереи даже не поняли бы, что она нарисована немного другой техникой, - сообщил он.
- Но почему-то этого не сделал, - нахмурилась я.
- Не посмел бы, - без промедления объяснил он. – Да, если бы я назвался автором, ты бы сохранила работу, но она того не стоит. Я не посмел бы присвоить себе авторство твоего детища. Что бы ни случилось, никогда не отказывайся от того, что создала собственными руками.
Грустно усмехнувшись, я вернула взгляд на портрет Тани. Знал бы ты, Эдвард, какие меня ждали проблемы из-за того, что я потеряла работу.
- В чём дело, Белла? У тебя прекрасные работы, ты можешь сама участвовать в выставках и продавать свои картины на аукционах, вместо того чтобы работать в галерее простым администратором. Что тебя там держало?
- Уже неважно. Что держало - уже не держит, - замотав головой, вздохнула я.
Я рассказала ему всё. Рассказала, что сама родом из Англии, а в Америку приехала учиться. Рассказала, как поступила в школу искусств, за которую нужно было платить большие деньги, как нашла работу, которая меня жуть как раздражала, но позволяла оплачивать учебу. Не знаю, почему я это сделала, ибо обычно предпочитаю решать свои проблемы самостоятельно и не люблю кому-то жаловаться. Но в тот момент мне просто захотелось высказаться, это было необходимо мне как воздух, потому что, честно говоря, моя голова уже готова была взорваться от переполнявшей её информации, которую срочно нужно было обработать.
- Я могу помочь тебе, - выслушав меня, сообщил Эдвард. – Но у меня есть одно условие.
- Как ты мне поможешь? Оплатишь учебу? – усмехнулась я.
- Почему бы и нет, - пожал плечами он.
- Нет, - категорически отозвалась я. – Я не позволю тебе оплачивать мою учебу.
- Тогда давай выставим одну из твоих картин на аукцион, - предложил он.
- Я умоляю тебя, Эдвард, никто не захочет связываться с неопытной студенткой.
- У меня есть некоторые связи, знаешь ли, - сверкнув глазами, сказал мужчина. – Я договорюсь, тебе всего лишь нужно будет выбрать одну из своих картин, которую ты хочешь продать.
- Эм, ну, я не знаю, - замялась я. – Мне не по себе от одной мысли, что ты будешь хлопотать ради этого.
- Ты не в том положении, чтобы отказываться, - напомнил мне Каллен. – Правда, у меня всё-таки будет одно условие.
- Какое? – настороженно спросила я, ожидая самого худшего.
- Не продавай эту картину. Я хочу, чтобы она осталась у тебя, - кивнув в сторону моей последней работы, на которой был изображен сам Эдвард, попросил он.
- Но зачем? – не понимала я.
- Причины я, пожалуй, оставлю при себе. Но это моё условие, - улыбнувшись одной из своих самых великолепных улыбок, проговорил он. – Согласна?
- Согласна…
***
Зайдя в квартиру, я с нетерпением скинула с себя туфли на огромном каблуке и с блаженным стоном зашла в гостиную. Я так хотела снять с себя этот деловой костюм, который, честно говоря, надоел мне за весь день, что с удовольствием натянула на себя мягкие джинсы и свободную футболку, прежде чем приступить к приготовлению ужина. В этом году новогодняя ночь обещала быть самой незабываемой в моей жизни, поэтому я решила, что приготовлю настоящий новогодний ужин только для нас двоих: для меня и моего мужа…
Ровно три года назад я познакомилась с мужчиной, чьи панорамные окна с самого начала не давали мне покоя, и ровно три года назад моя жизнь перевернулась с ног на голову. Эдвард, как и обещал, выставил мою картину на традиционном новогоднем аукционе, которая ушла за такие огромные деньги, которые я и за год не зарабатывала. Я была так удивлена, что знаменитый итальянский коллекционер, сеньор Пеларатти, был впечатлен моей работой, на которой был изображен кусочек Центрального парка, что сперва не поверила Каллену, когда он сказал мне, кто стал хозяином картины. Сеньор Пеларатти же стал расхваливать своё новое приобретение в кругах других коллекционеров, которые тоже захотели что-то приобрести из моих работ. А спустя несколько месяцев я с удивлением отметила, что продала все свои работы кроме двух: портрета Тани и картины со спящим Эдвардом.
Я смогла оплатить свою учебу, навестить родных в Лондоне, даже сделала небольшой ремонт в квартире, которая не обновлялась ещё с тех пор, как сюда переехала моя бабушка. А потом поняла, что такая жизнь стала меня затягивать. Многочисленные выставки, нескончаемые аукционы и огромный поток людей, который хотели высказать свои слова восхищения или поздравить меня с очередным достижением. И только Эдвард не позволял мне с головой окунуться в эту жизнь, заставляя продолжать держаться на Земле, а не летать в облаках.
