<p>

Изабель Марино шла по извилистой пыльной дорожке, спрятавшейся между пышными кустарниками пряного лаврового листа, запах от которого разносился по всей округе. Этот манящий аромат всегда ассоциировался со сладкой победой, овациями и восхищением, которыми сотни лет назад не скупясь делились древнеримские зрители со своими победителями. Это варварство, именуемое гладиаторскими боями, Изабель всегда считала той частью истории, которую никогда не расскажет своим детям.

В отличие от ее отца.

При мыслях о главе семейства девушка со скрежетом сжала челюсть и пошла быстрее, громко топая кожаными сапожками по тропе и поднимая в жаркий воздух пыль.

Легкий бриз, доносящийся со стороны моря, ласкал ее загорелое и обветренное лицо. Оно так не походило на изнеженные маслами лощеные лики других дворянских детей здешних итальянских земель.

— Белла, Белла! — донесся до ее ушей мальчишеский баритон, едва успевший переломиться и немного огрубеть. Синьорина невольно улыбнулась от сокращенной формы имени, окатившего приятной волной уверенности и расслабленности. — Это катастрофа, вам нужно срочно вернуться в поместье.

— И что за срочность? — усмехнулась она, покосившись на мальчишку, чьи огромные синие глаза превратились в чайные блюдца.

— Вы же прекрасно знаете, что сегодня приезжает дилижанс с гостями из Испании, которые сообщили о своем визите полгода назад. Ваш отец оторвет мне голову!

— Тем не менее, Джозеппе. — Она выхватила у мальчика из рук снасти и, подняв их вверх, победно потрясла в воздухе. — Ты принес их сюда. И, надеюсь, очистил червей?

— Очистил. — Опустив голову, Джозеппе передал банку своей хозяйке.

— Я бы сделала это сама, если бы не тот домашний арест, которому подверг меня отец.— Она закатила слегка раскосые глаза цвета жженого сахара к небу, вспоминая это чудовищное заключение ее вольной натуры в стенах родного дома.

Повернув за угол, двое молодых людей устремили взгляды в бесконечно голубой горизонт, обрамленный острыми серыми горами и нависающими над морем кипарисами. Изабель с наслаждением втянула в себя бодрящее амбре морской соли и фрезии, которое немедленно обволакивало легкие и успокаивало, оставляя все невзгоды Беллы позади.

Теперь, когда она стояла на краю земли, подставляя лицо ветру и морской стихии, она могла побороть что угодно: и нравоучения отца, и попытки матери сделать из нее настоящую синьорину, и угрозу замужества, которая словно дамоклов меч на тонком конском волосе нависала над ее буйной головой. Перед ней, словно шелковое полотно, растянулись необъятные просторы, богатые всеми оттенками синего и заставлявшие затаить дыхание в предвкушении чудес. Они растворяли все путы, которые окутали ее серой повседневностью и скукой, норовя привязать к земле и уничтожить Изабель ядовитым одиночеством.

— Когда-нибудь, Джозеппе, я обязательно уйду в море. — Девушка выпрямила спину и, расправив плечи, устремила взгляд в точку, где небо соприкасалось с водой. — Я оставлю свое бремя на земле и навсегда окунусь в свободу.

— Я мало представляю себе это, синьорина, — грустно отозвался ее спутник, с тоской поглядывая назад. — Наше состояние под влиянием Испании все ухудшается, и если вы не выйдете замуж за юного маркиза, ваша семья будет разорена. И вновь напоминаю, Белла, что они приезжают сегодня, а значит, синьор Марино захочет видеть вас в поместье до обеда.

— Не хочу об этом ничего слышать, мой друг, — итальянка вздернула подбородок и, взмахнув снастями в воздухе, направилась вниз, к тому самому месту, где неделей раньше рыбачила.

Мелкие камни от ее уверенных шагов скатывались вниз, поднимая клубы пыли и заставляя невысокого Джозеппе кашлять и отплевываться. Изабель махала руками, чтобы удержать равновесие на своем извилистом пути и ни в коем случае не выронить драгоценный инвентарь, который она намедни выменяла у жителей деревни на искусно сделанные серьги.

И чем ближе Белла приближалась к своей цели, тем ярче становился аромат водорослей, выброшенных на берег при недавнем шторме, и разгоряченного чистого песка.

До ее слуха тут же донеслось влажное звучание морской воды, волнами ласкающей старый деревянный причал, к которому изредка приплывали рыбацкие шхуны здешних торговцев рыбой. Причал жалобно скрипел прогнившими досками, но все равно стоял, как верный соратник, встречая каждое буйство морской пучины.

Изабель никак не могла выкинуть из головы недавнюю встречу здесь, на деревянном помосте, когда в прошлый раз собирала снасти. Она вспомнила, как в тот день уже вступивший в свои права вечер окутал ее плечи прохладой, как запах свежей рыбы пропитал руки, а первые звезды поблескивая колыхались, отражаясь в черных волнах. Перед ее взором вновь предстали эти глаза, в которых юная синьорина увидела все воды мира в тот вечер. Это были и глубины голубых индийских озер, о которых ей рассказал дядя, и легкое напоминание аквамариновых подземных источников, которыми были переполнены пещеры в дальнем конце города, и глубинная синева ночного моря, отражавшего небосвод.

Воспоминания о загадочном незнакомце заставили девушку тяжело вздохнуть и вернуться к занятию, которым она занималась ранее. С помощью своего верного друга и по совместительству слуги Белла подготовила снасти и принялась с упоением наблюдать за самодельным поплавком, который яркими красками маячил над водой.

— В прошлый раз ваш отец оттаскал меня за уши… — невзначай напомнил юный Джозеппе своей хозяйке.

 — Не бойся, в этот раз мы будем проворнее. Мы посидим здесь до полудня, и ты отнесешь улов в деревню, а я побуду здесь до вечера, — закусив пухлую губу, объяснила Изабель. Втайне она надеялась на встречу со своим незнакомцем тет-а-тет, возможно, тогда он не исчезнет так быстро.

— Но маркиз… — попытался образумить ее друг.

— Маркиз прибыл сюда на целый месяц, я уверена, что мы еще успеем друг другу надоесть, — голосом, не терпящим возражений, отозвалась девушка и вернулась к рыбалке, щурясь от яркого солнца.

День летел неуловимо быстро, и Белла едва успела поймать взглядом последние лучи солнца, которые с невероятной скоростью ускользали от ее глаз по воде. Верный Джозеппе уже давно убежал в деверю, размахивая ведром, наполненным свежим уловом, и весело хохоча на подначивания синьорины Марино. А таинственного гостя на пирсе все не было.

Изабель опустила босые ноги в воду, мягко улыбаясь приятной прохладе, которая скользнула меж маленьких пальчиков изящной ножки, и внезапно услышала его.

— Совсем неподходящее место для благородной синьорины, чьи владения распространяются даже на море, — прошептал он. Его голос возник словно из ниоткуда и был как будто везде. Девушка завертела головой, ожидая увидеть кривоватую улыбку его тонких алых губ, но обладатель манящего баритона будто отсутствовал вовсе. Только скрип досок помог ей уловить, где находится такой желанный для нее гость.

— Откуда вы знаете, что это мои владенья? — удивилась она, пытаясь разглядеть своего визави. Его мускулистый силуэт был четко очерчен светом полной луны, дорожка от которой мистическим светом пролегла до самого горизонта.