– Да надо оставить там по минимуму, чтобы он только сам летать мог, а остальное все спихнуть. Как там дальше будет, хрен его знает, а деньги сейчас нужны.

– Все, Ник, до завтра. А я ночью еще подумаю.

И мы разошлись по каютам. Утром, уже вместе с Гэлом, долго решали, что снять с аграфа. Потом я пошел потрошить наш трофей, а капитан с Гэлом еще долго обсуждали, как лучше все это провернуть. За сутки мы с техниками сняли все, что запланировали, и покинули систему. Через три прыжка мы были уже в нужном месте и сели в засаду на краю системы. Как только из гипера вынырнул небольшой фрегат четвертого поколения без опознавательных знаков, мы рванули наперехват. Он нас так и не увидел до самого последнего момента. Да и потом не увидел – смотреть уже некому было. Капитан сразу сбил ему антенну – в упор-то не промахнешься, – а абордажники мгновенно его захватили. Все-таки пираты против настоящих вояк не пляшут – наших даже не поцарапало никого, а пиратов положили всех. Кроме капитана. Пилотом на пирата посадили Дина и рванули к другой пиратской станции. В одной из транзитных систем я перебрался с парой техников на пирата и отремонтировал антенну. Правда, пришлось воспользоваться нашим ЗИПом. Но ничего, все равно потом все сниму. На пирате, кстати, не нашли ничего интересного – видно, охота выдалась неудачной. Гэл как следует поработал с капитаном фрегата, так что к прилету к нужной пиратской станции тот был полностью готов к сотрудничеству. Мы зависли в невидимости на краю системы, а Гэл с пятью абордажниками и пленным капитаном, загруженный барахлом, полетел на станцию. Все прошло чинно и гладко. Ну правильно, на своей станции пираты безобразничать никому не позволяют. В космосе – пожалуйста, а на станции – ни-ни. Иначе к ним никто прилетать не будет, и куда тогда девать награбленное добро? Так что за любой кидок тут же голова с плеч. Гэл связался с человеком нашего капитана, и через него все спихнули. Товар разлетелся моментально. Ну еще бы – тут торгуют четвертым-пятым поколением, редко шестым, а у нас все десятое, да еще и аграфское. Так что ушло все влет. Ничего своего решили не продавать, чтобы ни у кого не возникло никаких ненужных мыслей. Выручили около трехсот миллионов, так как цены были просто заоблачными. За одни только аграфские нейросети получили двести. Хоть и вторичка, но такого товара здесь вообще никогда не видели. Так что, как только все ушло, Гэл тут же рванул на разгон, а мы, прикрывая, за ним. Наверняка кто-нибудь захочет выпотрошить богатенького Буратино. Вышли из гипера через две системы и спрятались в астероидах. Пока я снимал свою антенну и потрошил фрегат, капитан мониторил систему. Я после потрошения заложил мину в реакторной и покинул фрегат. Капитана фрегата закрыли в рубке – без скафандра, конечно. А что, обещали отпустить и не обманули – отпускаем. Потом отошли подальше в космос и стали ждать. Тут как раз выскочили из гипера желающие обогатиться на халяву. Наверное, самые умные. Основная масса наверняка рванула дальше, эти вынырнули здесь. Сообразительные, однако. Два легких крейсера, правда, четвертого поколения. Мы дистанционно подорвали фрегат, и пираты тут же рванули в ту сторону. Прямо мимо нас. Так бы они с нами, конечно, могли пободаться, и неизвестно, кто бы победил. Но не сейчас и не здесь. Мы были в невидимости, и они подошли к нам на пистолетную дистанцию. Два залпа и два взрыва. Дело было сделано, и мы полетели проверять следующую систему. Работа есть работа.

Через пять прыжков вошли в нужную нам систему. Кораблей тут не было, а вот люди были. На второй планете от звезды я нашел группу из двенадцати человек. Планета была так себе – без атмосферы и какая-то красноватая. Похожа на наш Марс. Что же здесь случилось? Ведь если есть развалины, то, значит, здесь жили люди. А люди без атмосферы жить не могут. Нет, можно, конечно, жить и под куполом, но тогда бы каменных зданий не строили. Это чем же надо было жахнуть по планете, чтобы сжечь атмосферу? Да-а-а, грустно как-то. А тут мы еще, режем друг друга без остановки. Что-то меня куда-то не туда потянуло. Все, отставить рефлексии, лейтенант Карлсон, – работаем. Я доложился капитану, и он сразу включился в работу.

– Корин, со всеми абордажниками на планету. На обоих ботах. Я тебя направляю. Там двенадцать человек. Зачищаете их, грузите все, что найдете, и сразу обратно. Мы вас страхуем на орбите.

И работа пошла. Два бота понеслись к планете. Я координировал их движение – через капитана, конечно. Хотя весь экипаж уже догадывался, что я псион, но все упорно делали вид, что никто ничего не знает и все это вроде как в порядке вещей. Ага, и аграфы окочурились сами по себе. Ну и ладно. Главное, чтобы не болтали.

– Капитан, а аратанцы не нагрянут? И где они могут болтаться?

– Патрулируют соседние системы. А если нагрянут, будем драться. Людей-то ведь не бросишь.

– Это понятно. А может, когда подберем людей, сядем в засаду и подождем их? Пусть там Корин выяснит, сколько у них кораблей, и подождем.

– Смысла нет. Если их несколько, то они нам наваляют, никакой скрыт не поможет. А если один, то это тяжелый крейсер. Двигатели посшибать мы ему, может, и сможем, а что дальше? Если они откажутся сдаваться, а они откажутся, когда узнают, что у нас всего лишь легкий крейсер, что мы сможем с ними сделать? Ничего. Абордажников не пошлешь – они их тут же покрошат, все-таки двадцать наших против их восьмидесяти не пляшут. Просто сжечь их? Может, и сможем. А смысл? Можем ведь и сами отхватить неслабо. Так что лучше бы нам убраться отсюда до их возвращения. И платят нам не за бои с аратанцами, а за обследование систем. Ну, если еще и экспедицию прихлопнем, так и премию отхватим.

– Понятно. Ну что ж, ждем.

И мы ждали. Минуты тянулись как часы. Но наконец-то абордажники вернулись, и мы рванули из системы. Слава богу, успели.

А потом было возвращение домой. К счастью, оно было скучным и спокойным. А то все эти приключения уже начали напрягать. А однажды утром я проснулся от крика: «Рота, подъем!» Я вскочил с кровати и с недоумением стал озираться. В голове послышалось хихиканье.

– Марфа, ты, что ли, безобразничаешь?

– Нет, это не я, – раздался испуганный голос Марфы, – это что-то ужасное, что появилось у тебя в голове. Оно все время ругается и оскорбляет меня. Пока ты спал, я такого наслушалась.

– Не ужасный, а ужасная. Ужасная и прекрасная. Можете называть меня Афродитой. Мне нравится это имя, – послышался в голове еще один женский голос.

– Ты кто? – удивился я.

– Я активировавшийся симбионт.

– Так симбионт же ОН, – еще больше удивился я.

– Ты хочешь, чтобы у тебя в голове поселился мужик? Ты что, извращенец? Нужно срочно проверить твое психическое состояние.

– Что за хрень? Ты что, моя новая нейросеть?

– Не оскорбляй меня. Я – это я. Я – это частица тебя. Я – это ты. А то недоразумение, что ты называешь нейросетью, – это и в самом деле хрень. Эта бестолочь работает только с оперативной памятью, а я и с долговременной тоже. Она оперирует только теми знаниями, что ты в нее закачал. А я всем массивом знаний, что ты получил в течение всей своей жизни. Хотя тут и оперировать нечем. Ты у нас, оказывается, бестолочь и лентяй. Знаний мизер. Так что – учиться, учиться и еще раз учиться, как сказал наш с тобой любимый вождь.

– Что ты несешь? Какой, на хрен, вождь? Все, кажется, крыша поехала.

– Не волнуйся, крышу я тебе поправлю. На то я и есть, чтобы у некоторых крыша не ехала.

– Ну, Жук, скотина. Что он мне установил? Вернусь – убью. Обещал помощника, а впихнул какую-то сумасшедшую бабу. Сволочь.

– Я не сумасшедшая баба. Я – часть тебя, я – это ты.

– Заткнись, иначе я сейчас себе из игольника башку разнесу.

– Все, все, все. Успокойся. Я – это и в самом деле часть тебя. Ну а то, что ты слышишь женский голос, так это ты так меня слышишь. Это твое подсознание транслирует тебе мои импульсы именно в таком виде. Я тут ни при чем. И именно твое подсознание так заботится о твоей психике. Значит, оно посчитало женский голос предпочтительнее мужского. Я, конечно, могу работать и как эта твоя нейросеть – показывать время, связываться с другими нейросетями и все остальное, но зачем? Я ведь могу то, чего не может она. Я, например, могу усиливать все твои возможности. Все. Я могу оперировать твоей долгосрочной памятью и даже видовой памятью. Хотя это и трудно. Я и в самом деле помощница, просто ты еще ко мне не привык. Ты ведь не сразу привык к своей нейросети?