Он сразу же выпустил ее руку, выругавшись в сердцах. Бранвен заткнула уши и зажмурилась. Движение воды подсказало ей, что сид вышел из ванны. Выждав немного, девушка осмелилась приоткрыть один глаз, потом другой. Эфриэл вытирался ее простыней, стоя возле камина. Стройная фигура на фоне пламени резкостью очертаний напоминала мраморную статую.
- Мы ведь договорились... - произнесла Бранвен, вытирая слезы. - Ты не должен был...
- Я не должен был забывать, что леди благородных кровей считает прикосновение ко мне грязным, - грубо ответил Эфриэл. - Помню, как ты вытирала ладони об одеяло. Правильно, кто я такой? Захудалый дух из потустороннего мира! Что ж, простите, я посмел замарать вашу чистоту и непорочность невинным прикосновением!
- Так уж и невинным... - пробормотала Бранвен, но сид не расслышал.
Растерев спину, он бросил простынь рядом с ванной, и улегся на лавку, отвернувшись к стене.
Бранвен схватила простынь, влажную после его тела, и поспешно завернулась в нее. Она ждала, что Эфриэл начнет сыпать язвительными шуточками, но он молчал. И это молчание было для Бранвен, как нож по сердцу. Напрасно она убеждала себя, что ни в чем не провинилась. Пусть развратный и невоспитанный дух обижается и молчит, сколько ему вздумается. Это ей следует обижаться из-за того, что он разрушил своим появлением ее размеренную жизнь. Принес и бурю, и ветер, и бушующее пламя. Но молчание оказалось нестерпимым, и Бранвен не выдержала.
- Не сердись, - сказала она робко. - Я не считаю тебя ни грязным, ни...
- Я понял, кем вы меня считаете, миледи. Не утруждайтесь извинениями.
Промучившись минуту или две, Бранвен снова заговорила:
- Не сердись, мне больно, что ты злишься.
- Больно? - сид приподнял голову. - Ты даже значения этого слова не знаешь. Вот мне - больно. Я бы сейчас оттарабанил хоть козу, хоть курицу, а так приходится терпеть вас, леди чистых кровей, и подыхать от неутоленного желания.
Бранвен на минуту потеряла дар речи - в такой ужас повергли ее рассуждения о курице и козе, а Эфриэл снова отвернулся, всем своим видом показывая, что не желает общения.
Сев на краешек кресла, Бранвен сложила руки на коленях, как послушная девочка в церкви во время проповеди. Сердце ее до сих пор замирало, а на кончике языка уже вертелись десятки вопросов, ответы на которые она желала получить, но боялась об этом даже заговаривать.
- Это в самом деле так... неприятно? - не вытерпев спросила она и открыла шкатулку с драгоценностями, подарок лорда Освальда. Созерцание драгоценностей всегда увлекало ее, вот и теперь девушка надеялась, что разноцветные камешки, кольца и броши успокоят душу и направят мысли в другое русло. - Я не желаю страданий никому...
- Сделай милость, отстань! - раздалось в ответ. - Что тебе до моих страданий?
Совет был разумен, и ему следовало бы внять, обратив внимание на содержимое шкатулки. Но оказалось, что тайны мужского тела интереснее драгоценностей.
- Я видела, как случают корову и быка, - сказала девушка. - Бык ревел и прыгал, его не могли удержать вчетвером, а корова стояла спокойно. Бык вырвался и поволок пастухов, и не остановился, даже когда его приперли кольями. Он поранился, но не замечал этого, все рвался к корове. Значит ли, что все мужские твари так озабочены... что забывают в подобные моменты даже о страхе смерти, а не то что о благоразумии?
Эфриэла взвился, как от укола штопальной иглы.
- Зачем спрашиваешь? - он вскочил и приблизился к Бранвен, едва не упираясь ей в лицо напряженным членом. Она вжалась в спинку кресла, и старалась не смотреть на сида, но получалось плохо.
Эфриэл не заметил ее смятения:
- Для тебя это развлечение, не так ли? При помощи колдовства притащила мальчика для битья и забавляешься. Подумаешь, какой-то призрак! У него же нет ни желаний, ни гордости - потерпит, если ее милости угодно. Он ведь привык терпеть, ублажая старух и уродин, так что переживет. Еще и будет счастлив, что терпит рядом и во имя благородной дамы. Верно, дорогуша?
Бранвен была обескуражена его яростью, а больше всего - столь близким соседством с кое-какой частью его тела. Она попыталась подняться, но Эфриэл встал над ней, схватившись за ручки кресла.
- Послушай меня, маленькая госпожа, - угрожающе сказал он, - не надо издеваться надо мной. Тебе же станет дороже.
- О чем ты? - Бранвен прилагала все усилия, чтобы закрыть глаза, но они никак не закрывались и смотрели на то, на что смотреть не полагалось. - За что упреки... Я не могу принадлежать никакому другому мужчине, кроме лорда Освальда... И я не хочу тебя мучить... Напротив, хотела бы помочь, но боюсь... И понятия не имею - как...
Последние слова она прошептала еле слышно, и сиду пришлось наклониться, чтобы разобрать, что она говорит. Губы его искривились в усмешке.
- Помочь? Это еще одна твоя игра? Довести мужчину до исступления, а потом завопить: отпусти меня, отпусти?
- Нет-нет! - захлопала ресницами Бранвен. - Но неужели для этого тебе обязательно надо меня... оттарабанивать? Разве нет другого способа... - она замолчала, испугавшись излишней откровенности.
Эфриэл молчал довольно долго. Ему было и смешно и стыдно - услышать подобное из девичьих уст... Раньше он никогда не испытывал стыда. Грубость в речах, которую позволяли себе его женщины, иногда возбуждала, чаще всего отталкивала, но у этой все получалось иначе. Юная леди Бранвен обладала талантом быть ни на кого не похожей. И хотя она сказала именно то, чего он ждал, радости от этого не возникло. Впервые Эфриэл задумался, что будет с женщиной, которую он оставит в этом мире. Как она объяснит жениху потерянную девственность? Наверное, изойдет слезами, проклиная соблазнителя. Или прыгнет с башни, чтобы не опозорить семью. Ведь и вправду, она почти не виновата - прочитала по глупости заклинание и не знает, как избавиться от надоедливого духа без ущерба для собственной чести. Сколько гадостей он наговорил ей, сколько раз ставил в неловкое положение, а она предлагает утишить его боль. Наивная девочка...
Молчание затянулось очень уж надолго, и Эфриэл поспешил прогнать ненужные мысли и приглушить голос совести, заговорившей совсем некстати. Какое ему дело, что будет с высокомерной леди Бранвен? Девицы обязаны иметь на плечах голову, а не тыкву для улыбок и глупостей. Если девица хочет быть соблазненной, то отдастся и больному проказой, прочитай он пару стихов и испусти пару томных вздохов.
- Другой способ? - произнес он медленно, не сводя с девушки взгляда. Она сидела вся розовая, как снег на рассвете, завернутая в одну тонкую простыню, с небрежно собранными на макушке волосами. Пушистые пряди спадали на высокий лоб и хрупкие плечи. Она очень красива, эта маленькая смертная. Красива, но ничего не знает о своей красоте. И ничего не знает о мужской любви.
- Я согласна облегчить боль... - прошептала Бранвен, смутившись до слез. - Только оставь меня девушкой...
Эфриэл хмыкнул и потер подбородок, показывая, что сомневается:
- Хорошо. Вынужден воспользоваться твоей добротой, и обещаю, что не заберу драгоценную девственность драгоценной леди. Пока ты сама этого не захочешь. Ложись в постель.
Он отступил, давая ей путь, и Бранвен, семеня, как мышка, добежала до постели и упала на нее ничком. Эфриэл едва сдержал улыбку.
- Не так, - велел он. - На спину. И убери простынь. Я хочу посмотреть на тебя.
Она жалобно всхлипнула, но подчинилась: перевернулась на спину, стащила с себя простынь, путаясь в ней и отчаянно дрожа. Потом вытянулась поверх покрывала, прикрыв лицо сгибом локтя. Но и так было видно, что щеки ее пылали.
- Не бойся, маленькая стыдливая девочка, - сказал Эфриэл, подходя к кровати. - Я не причиню зла. Тебе ведь известно - я здесь для того, чтобы выполнять твои желания...
Она так и затрепетала от звука его голоса, но лица не открыла. Эфриэл сел на край кровати и провел кончиками пальцев по ноге девушки от щиколотки до бедра, потом по животу и прочертил невидимую линию между девичьих маленьких грудей, до впадинки на шее.
