Я зашёл в первое, попавшееся мне за забором деревянное строение, и оказался в кубрике л.с. около тумбочки дневального. Скажите, где в/часть 51247? Здесь. А командира как найти? Пройдите по проходу и налево комната офицеров. Открыв дверь, я оказался в помещении с длинным столом, за которым сидело несколько офицеров. Прямо напротив двери около стола стоял и смотрел на меня, как будто с самого утра ждал моего появления, лейтенант без крестов на погонах. Он улыбнулся, обнажив фиксу, сделал два шага ко мне, протянул руку и представился, Василий Васильевич, через паузу, Челенков. Я поздоровался со всеми, с ним за руку и, не найдя глазами командира, спросил, как мне его найти. Там, указали на дверь в торце длинного стола. Оставил баулы у входа и прошел к указанной двери. Там оказались два стола, за одним из которых, стоящим напротив двери, сидел предпенсионного возраста капдва, а справа от него такого же возраста капраз с огромными, как у С.Буденного усами. Я попросил разрешения войти, поздоровался, взял руку под козырёк и доложил командиру, что командир 2 группы 1 дивизиона лейтенант Гурьев для дальнейшего прохождения службы прибыл. «Колабский», крикнул командир, и около меня уже стоял коренастый каплей. «Виктор Павлович, принимай пополнение, с помощником оформите документы о прибытии, если негде спать, поставьте двухъярусную койку, хотя ставьте две двухъярусных, ещё лейтенанты будут, ну и как положено, два зачётных листа на допуск к самостоятельному дежурству по ПЛ и по специальности. Уставы пусть у него принимает старпом». На первом же построении л.с. я был представлен экипажу.
Капитан 1 ранга Ивлев Александр Иванович стал моим первым командиром. Как мне сказали потом, мне дико повезло. Уставы он знал и требовал их знания офицерами, особенно молодыми. Уставы можно было ему сдавать бесконечно долго. Предполагаю, что об эти Уставы сломали зубы и Челенков и врач Комар. В дивизии все это знали и называли «К-1» плавучей комендатурой. Кроме того, за глаза его называли почему-то лесорубом, и весь экипаж назывался лесорубами. Заместителем по политчасти у него был капитан 2 ранга Баранов Александр Сергеевич, офицер сталинской закалки. Его интересовал один вопрос, почему офицерам не хватало ботинок на 8 месяцев. Офицерам же было было крайне интересно знать, почему брюки зама в том месте, на котором сидят, можно было смотреться, как в зеркало. Ещё на экипаже было ходовое выражение или поговорка в конце разговора, когда тебе полный облом, «Сумка есть?». По первому разу задавался ответный вопрос, «Какая сумка?». «Болт тебе в сумку». Конечно же произносилось слово из трёх букв взамен болта.
Помощник командира, капитан-лейтенант Паук Аркадий Алексеевич, в прошлом штурман ПЛ. На старпомов у меня очень плохая память, кто тогда был старпомом, не помню. Может Варнаков, может Филипенко, не помню. Офицерский состав ПЛ на 6, а то и на 10 лет старше меня, можно без всяких сомнений к каждому обращаться по имени отчеству. В то время, когда во мне умирал слесарь-инструментальщик, эти ребята моего теперешнего возраста, уже обученные в учебном центре и притёртые к железу (именно так называют ПЛ), производили последние приготовления к спуску на воду построенной ПЛ. А когда я впервые оказался в море на крейсере «Куйбышев», они поднимали на ней Военно-Морской Флаг. Своеобразное флотское крещение, которое принял первоначальный офицерский состав АПЛ «К-1». Командир АПЛ Карачев И.И., ЗКПЧ Маслов П.И., СПК Соколов И. В., ПК Лобанов Г.А., БЧ-1 Паук А.А., БЧ-2 Когинов М.П., БЧ-3 Суворов Н.Г., БЧ-4 Бельский В., БЧ-5 Черных Г.И., КДД Постников А.Н., КЭТД Лебедев, КДЖ Грошев В., Командиры групп дистанционного управления (КГДУ): Шестопалов А., Пустовалов В.М., Мосолов В.А., Трунов, Анохин Г.В., Смирнов Ю.А., Командиры групп автоматики и телемеханики (КГА и Т): Исаев А.Н., Федулов Л.В., Адаменко В.Н., Командир турбинной группы (КТГ) Набатчиков В.
Два бумажных листочка размером с ученическую тетрадь, которые можно сложить вчетверо и засунуть в любой карман. Это твой новый диплом. На его защиту тебе отводится 8 месяцев. Тебя освобождают от всех видов вахт и дежурств. Учи, парень, нам с тобой выходить в море, и мы должны знать, кто ты и на что способен. В этих листочках всё, что обязан знать каждый подводник. Кое что со временем само собой отсеется, что- то забудется. А чтобы меньше отсеялось и забылось, снисхождения никакого не будет. Здесь в этих листочках знания общевойсковых и Корабельного Уставов, руководящих документов и инструкций по устройству и обслуживанию систем и механизмов, по борьбе за живучесть ПЛ и т.д. На первый взгляд 8 месяцев это срок достаточно большой, но как показало время, далеко не все укладываются в него. Тебя все видят, с тобой разговаривают и общаются, но ты никто. Твои выпускные оценки из училища здесь никого не интересуют, они указывают лишь на то, что ты способен к обучению, не более того. Здесь нужно знать всё и конкретно.
Как и сказал командир, в экипаж стали прибывать лейтенанты: инженер БЧ-2 Женя Селиванов, начальник РТС Толя Свинцицский, начхим Володя Куракин, штурманёнок Миша Николенко. Все получили такие же листы, как у меня, и мы стартовали почти одновременно с разницей по времени в несколько дней. Офицеры и мичманы после рабочего дня убывали в город, мы капитально обосновались в офицерской комнате. Я начал сдачу на допуск к самостоятельному дежурству по ПЛ. Во-первых, сдав на допуск к дежурству, автоматически закрывался вопрос в листе на допуск по специальности. Во-вторых, мои учителя капитан-лейтенанты Федулов Леонид Васильевич и Адаменко Виталий Николаевич рекомендовали делать именно так.
«К-1» стояла в плавдоке на заводе «Звездочка». Её почти не было видно из-за установленных вокруг неё лесов. За год, с момента установки её в ремонт, было выгружено всё, кроме крупных механизмов, таких как турбин, холодильных машин, турбогенераторов и т.д. Не тронутыми оставались нижняя палуба ракетного отсека и реакторный отсек. Почти во всех отсеках в прочном корпусе были вырезаны огромные отверстия, закрытые брезентом. Все переборочные двери были открыты и на крюках, через которые были протянуты сварочные кабели и газовые шланги. Даже трудно было представить, что когда-нибудь всё будет восстановлено. Так совпало, что в реакторном отсеке я встретился с комдивом раз, Колабским Виктором Павловичем. Подойдя к илюминатторам в реакторную выгородку, он остановился, сказав две фразы: «Вот это и есть твоё заведование. О радиации не говори ни с кем, даже с самым близким тебе человеком, если не хочешь неприятности».
Устройство ПЛ я, как и остальные лейтенанты из БЧ-люкс, должен был сдавать лично механику, командиру БЧ-5 капитану 2 ранга Гершонюку Михаилу Демидовичу. Он не мог лишить себя удовольствия поиздеваться над беззащитными, заставляя по нескольку раз пролезть по тому маршруту, после которого беззащитный представал перед его очами. Ко мне, представителю БЧ, которой он командовал, не то что проявлял какое-то снисхождение, наоборот, драл по-чёрному. Иногда на заваленный мной вопрос затруднялся ответить даже командир дивизиона живучести капитан 3 ранга Масолов Владимир Николаевич, тоже знающий устройство ПЛ в совершенстве. Начинался спор между ним и механиком, где находится лаз, скажем, в дифферентную цистерну. Мне-то этот лаз зачем?
Как-то мой комдив Колабский неожиданно при всех посмотрел на меня и попросил показать зачётный лист. Обля, да у тебя тут конь не валялся. Сегодня, блянаху, после ужина на лодку до 24. У дежурного по ПЛ будет лежать допуск, и пусть запишет в вахтенный журнал время твоего прибытия и убытия. Да, я отставал от графика, но не так, как остальные лейтенанты. Те вообще болт забили, обжёгшись об Михаила Демидовича. Это было серьёзным предупреждением мне, что такое здесь не прощают. Через трое суток я был в графике, и такого больше не повторялось.
