Мы были наивны, за нами наблюдали и пытались нелегально помочь нам связать и выбросить из организма всё разрушенное радиацией. Спирт, это единственное на тот момент народное средство, способное это сделать. И за это спасибо всем, особенно командиру ПЛ. У нас был ещё запас этого народного средства, правда, не такого вкусного, мы им бы воспользовались, но это выглядело бы по-другому. Через сутки мы с успехом ловили световых зайчиков в тёмной трубке. При возвращении домой у моряка срочной службы случился приступ аппендицита. Операции по удалению его в условиях АПЛ уже были, и прошли удачно. Поскольку у нас на борту находилось два хирурга, один из которых флагманский, в успехе операции никто не сомневался. В начале июня мы получили персональное радио о том, что у Довгуши родился сын. В честь такого события на столе в каюткомпании появился торт. Машу я тоже проводил в Крым рожать, возможно, она уже родила, хотелось надеяться на лучшее, всё же она находилась там у родственников, но как сообщить об этом мне, они, конечно, не знают, и я ни какого сообщения не ждал.
Мы незаметно прокрались через оба противолодочных рубежа, в назначенное время всплыли в надводное положение, собрали систему вентиляции для вентилирования отсеков в атмосферу, запустили вентиляторы и чуть не задохнулись от запаха тухлятины. Акулу в рубке потоком воды размололо на части, она протухла, моряки выскребли её, но от запаха ещё долго не могли избавиться. Мы ошвартовались у стацпирса в Большой Лопаткина, где нас встречали с оркестром, как заведено. Ещё не было верхнего КПП и автобусная остановка была напротив тыла Флотилии. На стацпирс можно было попасть беспрепятственно кому угодно. Жены с детьми, остававшиеся здесь, каким-то образом узнали не только о том, когда мы вернёмся, но и куда и к какому пирсу. Никто не знал, родился у меня кто-то или ещё нет. Я попросил Машу Зозулю, чтобы она послала телеграмму в Крым, и чтобы мне дали знать в Северодвинск до востребования. Мы не выводились, и БЧ-5 продолжала нести вахту по готовности №2. Остальные офицеры и мичманы побывали дома. На утро мы начали разоружаться, в первую очередь с ЯБП, потом загрузили оружие, которым должны стрелять и убыли в Северодвинск. Там не были выставлены ещё мишени, которые мы должны были разбить, мы зашли в порт, ошвартовались около законсервированных ДПЛ, и не выводя ГЭУ, стали ожидать, когда эти мишени выставят.
Только здесь я узнал, что моей дочке уже месяц, как договаривались, назвали Наташей. В Северодвинске в начале июля 72 года стояла очень жаркая погода. Мы стояли в порту уже больше недели, и БЧ-5 несла вахту по готовности №2. Я сменился с вахты, поднялся наверх покурить, дошёл до корня пирса. Порт, он только так называется, это безлюдное пустынное место около выхода в море из залива, на берегу которого находятся оба завода по строительству и ремонту ПЛ. Территория порта была пуста и безлюдна, как всегда. Сразу за тропинкой, протоптанной параллельно воде, стояла высокая нетронутая никем трава. А, зачем я пойду в эту каюту, если можно отдохнуть здесь. Я отошел несколько шагов от тропинки, лёг в траву, подложив под голову пилотку, да, меня здесь никто и не видит. Я провалился в небытие и проснулся от какого-то шума.
Сел, а ПЛ у пирса нет. Вот это, да. Ко мне спиной на тропинке стоят два мужика, один из них в матросском бушлате без погон. Они смотрят на залив, я тоже смотрю туда же, в последней надежде, что ПЛ не ушла в море без меня, может она где-то здесь. Тем временем тот, что в бушлате, достаёт подзорную трубу диаметром в руку, и которая заканчивается развилкой для обоих глаз, и протягивает её другому, и тот начинает смотреть на залив. Чем вы там занимаетесь, вырывается у меня. Они оба оборачиваются ко мне, продолжающим сидеть в траве. Эта подзорная труба прячется в бушлат, они поворачиваются и медленно начинают движение к угольной кочегарке, единственному строению на территории порта. Наконец, я замечаю вдали справа ПЛ, может моя родная, но мне нужно идти в ту же сторону, что и эти шпионы, и они впереди меня. Обгонять их по бездорожью, проявить слабость или страх. Поднимаюсь, надеваю пилотку, иду за ними в нескольких шагах. С одним можно было бы поговорить, а вот с двумя, и совсем нехилыми, бабушка надвое сказала, я не знаю, что там в бушлате ещё есть. Грохнут и сожгут в этой кочегарке. Я догадываюсь, сейчас они решают мою судьбу и знают, что я иду за ними. На надстройке ПЛ, вижу, уже швартовые команды в оранжевых жилетах, но это далеко и на помощь рассчитывать не надо, не услышат. Эти не торопятся, идут, как на прогулке. Не доходя до развилки тропинки к кочегарке, эти двое останавливаются и поджидают меня. Я достаю из кармана эрбэшки папиросу, сую её в рот, останавливаюсь около левого на дистанции вытянутой руки и спрашиваю, спички есть. Левый достаёт спички, протягивает мне, я прикуриваю, не теряя обоих из вида. Во время прикуривания правый засовывает руку в бушлат и со словами, ты спрашивал, что это, достаёт эту трубу, «На, посмотри». Сейчас возьму, отвернусь от вас, полюбуюсь заливом через трубу. Видел и знаю, что это, отвечаю тому, протягиваю коробок, шаг влево, и я пошёл не оборачиваясь.
Наконец, я увидел, что это моя родная, и я поддал пару. Подбежав, увидел, что корма уже отведена, и носовой швартов уже сброшен с кнехта. Они зачем-то перешвартовались к этому пирсу, что-то тут уже сделали, а я в это время спал. Если бы не эти шпионы, я бы проснулся, а ПЛ стояла бы на прежнем месте. Не останавливаясь, я прыгнул на корпус, был подхвачен ребятами из швартовой команды, не свалился в воду и не был размазан по пирсу носовым обтекателем, перемещающимся вдоль пирса. Просочился вниз и сразу на ПУ. Там-то всё и изложил, как было. Нет, Саня, надо доложить командиру. И я направился докладывать. Попросил подняться на мостик к командиру, и, получив добро, поднялся по трапу в рубку. Высунувшись из люка по пояс, определил, где командир. Калашников лежал на козырьке, грея свою волосатую грудь. «Товарищ командир», начал я, так и не пытаясь подняться из люка, меня же никто сюда не приглашал, «Я обнаружил шпионов». С козырька спускается нога, наступает на мою пилотку. «Что там ещё за чучело», раздаётся сверху, я поддаюсь уговорам командира и плетусь на ПУ.
По закону моря, тот, кто клепает дочерей, никчемный и несчастный человек. За первую дочь меня бросили под улюлюканье и свист с пирса. После рождения второй дочери, мне уже сочувствовали. До получения денежного вознаграждения за БС было ещё далеко. Где, как не в Северодвинске, в РБН, ресторане «Белые ночи», можно обмыть ножки новорожденной. Это закон, это традиция, которая не нами придумана, и не нами будет нарушена. Всё было организовано, заказан стол, остающаяся на ПЛ вахта предупреждена о том, что у неё будет удлинено время нахождения на ней. Мы обмывали ножки новорождённой Наточки. В глубине зала в обществе командиров ПЛ находился Калашников. Они закончили мероприятие раньше и двигались к выходу, когда он обнаружил много знакомых лиц. «К нашему столу, товарищ командир. Что празднуем? У Гурьева дочка родилась. А, ну это событие». Ему освободили стул напротив меня. Поздравив меня, после первой вдруг спросил, «Что за шпионов ты тогда обнаружил. Да, давно это было, товарищ командир».
Наконец, мишени были установлены, мы вышли в море и поразили их. Я нахоился в прочном корпусе в районе газоотбойника 6 контейнера, из которого производился запуск ракеты. Это был не пуск ракеты, а выстрел из главного калибра крейсера 7-тонным снарядом. Мы вернулись в Западную Лицу, ошвартовались в губе Нерпичья. Малая Лопаткина, где базировалась 7 ДиПЛ, считалась уже освоенной и была отдана для размещения в ней плавсредств плавучего завода. Нерпичья была ещё диким местом в 12 км. от городка, где жили семьи. Там круглосуточно проводились взрывные работы на штольне. Готовилось место под строительство казарм для экипажей. Рваный камень из штольни увозился туда. Завывание сирены, предупреждающее всех об очередном взрыве, могло прозвучать в любое время суток, затем следовал взрыв, а потом камни стучали по корпусам АПЛ 7 ДиПЛ. Весёлая жизнь. Но ещё веселее была доставка офицеров и мичманов из городка на службу и обратно. За эту перевозку отвечал уже не тыл, а береговая база губы Нерпичьей, которой командовал полковник Панич.
