Вот и объявление по циркуляру: «Третьей смене приготовиться на вахту. Первая очередь офицеров приглашается к столу». В первую очередь принимает пищу заступающая смена, в последнюю сменившаяся. Но у нас перегрузка в каюткомпании за счёт итээровцев, остальные заводские на бачках с матросами. В каюткомпании будет столпотворение. Третья, заступающая смена, после приема пищи была собрана на инструктаж в 5 отсеке, вахтенный офицер капитан 3 ранга Хижняк и вахтенный инженер-механик капитан 3 ранга Масолов проверили наличие заступающих, наличие у каждого индивидуального дозиметра, напомнили общие правила несения вахты. После инструктажа все были отпущены принимать состояние технических средств и механизмов. Прибыв на ПУ, Виталий объяснил мне, на что надо посмотреть, что проверить, на что обратить внимание, я расписался в журнале КИП и А. На вахте я не прикреплен к определённому месту, но полностью в подчинении управленцев, выполняю только их поручения и могу находиться где угодно, но на связи с ПУ. Но моя вахта продолжалась не долго. Мы вышли в море для испытаний ПЛ, и вахта была прервана сигналом: «Боевая тревога. Срочное погружение». Эта тревога перешла в другую тревогу без всякого перерыва, потом в третью и т.д. Даже приборка в отсеках производилась по боевой тревоге. На ПУ безвылазно находились Колабский, Смирнов, Анохин, Федулов и Адаменко, я в реакторном отсеке. Перерывы в тревоге были только на приём пищи. Если кому-то из ребят было необходимо отлучиться по нужде, его на это время подменяли без ведома ЦП. Точно так же бессменно неслась вахта по готовности №1 и в ЦП во главе с командиром ПЛ капитаном 1 ранга Ивлевым. День перемешался с ночью.
Наконец-то готовность 2. На вахту заступила 2 смена, мне до вахты 4 часа. ПЛ в надводном положении, море спокойное, но курить не пойду, лучше прислоню голову к подушке, которая хоть и без наволочки, но это не труба, которую я щупал затылком в реакторном отсеке. Оберну её эрбэшкой, которая тоже не чистая, но грязь своя. Моя койка в 9 отсеке в шестиместной офицерской каюте, верхняя прямо у входа в каюту. Открываю дверь в каюту, взглядом упираюсь в лохматую голову, торчащую из под одеяла. Вот те на, пока мы там воевали, они мяли наши койки. Все койки заняты, а за столом ещё 4 человека режутся в карты, и, по-моему, на деньги. Ладно, пойду наверх покурю, дальше видно будет. Наверху ночь, на мостике вахтенный офицер с сигнальщиком и с рулевым, внизу около выдвижных несколько куряк. Покурил, спустился вниз, открыл дверь в каюту, а головы уже нет. Быстро заскакиваю на свою койку, сейчас я её уже никому не отдам. Те, четверо продолжают резаться в карты. Саня, а сколько же тебе платят за твою службу, вопрошает один из игроков, представляющий систему РУЗ. 230 рублей, отвечаю ему. Что, поворачивается ко мне представитель системы. Да меня за такие деньги под дулом автомата не загнали бы в это говно, и продолжил свое занятие. Потом, позднее, когда покрашенная и вычищенная «К-1» представляла на Кумже 675 проект слушателям академии Генштаба СА, почти такие же слова в сердцах изрёк полковник бронетанковых войск, поднимавшийся по вертикальному трапу наверх на вытянутых руках. Стукнувшись своей бестолковкой о комингс нижнего люка, он оказался снова на палубе ЦП. Он всегда так делал в молодости, когда покидал танк, забывая сгруппироваться. Так вот из сплошного мата можно было понять, что он за тысячу рублей не хотел бы здесь служить. Денег всегда мало, но нам с Машей, полностью отпочковавшимся от родителей, начавших совместную жизнь с двумя чемоданами и узлами, в общем хватало. В ресторанах не сидели, икру ложками не ели, но и голодными и раздетыми не были.
Экипаж опробовал ПЛ на всех режимах плавания, были сняты карты обстановки в отсеках, на боевых постах, в местах отдыха и приема пищи л.с. Если короче, экипажем было принято все то, что принимается государственной комиссией после постройки новой ПЛ. Командир ПЛ являлся как бы председателем госкомиссии. Мы уставшие и измученные со щетиной на лице вернулись в завод для устранения замечаний, измерения физических полей, покраски отсеков и подготовки к переходу к месту постоянного базирования. На очередном построении экипажа для перехода на завод я вдруг был вызван из строя, и командир вручил мне погоны старшего лейтенанта-инженера. Не скрою, я уже давно ожидал этого момента. Думал, начальники, до командира ПЛ включительно, знают, что есть у них офицер, у которого выходит срок очередного воинского звания. Оказалось, что все не так. Это твоя забота, сказали бывалые. Я должен был сам взять болванку-бланк, заполнить её, написать на себя характеристику и отдать командиру, чтобы он заверил её печатью и подписью, и только потом это представление было отправлено в дивизию. Командир может вспомнить что-нибудь, тогда эта болванка полежит в столе, пока не даст сок. У меня без выделения сока, но получилось, не день в день, а с задержкой в два месяца, потому как я поздно познал эту науку.
С приближением окончания ремонта возникла и стала утверждаться в настроениях офицеров какая-то тревога. Заговорили о зачётных листах на допуск к самостоятельному управлению, о каком-то кровопускании и дикостях в 7 дикой дивизии. До ремонта АПЛ «К-1» находилась в составе 11 дивизии. Куда-то испарился ЗКПЧ капитан 2 ранга Баранов А.С. и его место занял капитан-лейтенант Алексеев О.В., прибывший с Балтики, где занимался комсомольской работой. Прибыли для дальнейшего прохождения службы командир БЧ-3 лейтенант Шкирятов О.Т. Экипаж АПЛ «К-1» перед выходом из завода был полностью укомплектован согласно штатного расписания.
В отсеках ПЛ полным ходом шли покрасочные работы. От тёмной краски шарового цвета отказались, и отсеки после покраски краской цвета слоновой кости смотрелись светло, а после нанесения маркировки оборудования красной аварийной краской, нарядно. По закону моря вся медь и бронза должны быть очищены от краски, отполированы и надраены до блеска. На стёклах приборов после очистки должны остаться клеймо о госповерке, а шильдики на приборах должны быть очищены от краски с читаемыми надписями на них. Это адская, кропотливая работа, которой занимался весь экипаж. Были полностью заменены наружная деревянная обшивка и внутреннее оборудование кают. Силами завода и окончательной доводкой до ума экипажем внутренность прочного корпуса приобретала жилой вид. Перед уходом с завода мы должны были замерить магнитное поле ПЛ, которое оказалось не в норме, пришлось обматываться кабелями и размагничиваться.
ЗАПАДНАЯ ЛИЦА
Приближалась зима. Уже всем было понятно, что как только, так сразу. Уже и домашние готовили вещи и себя к отправке в Западную Лицу. Декабрь уже начал студить Белое море, у побережья вода начала покрываться льдом. К середине декабря похолодало ещё сильнее, и возникла опасность остаться здесь до весны. 14 декабря АПЛ «К-1» взяла курс в сопровождении ледокола в Лицу. Среди провожающих не было слёз и несбывшихся надежд. Как говорили те, кто был на ходовом мостике в момент отхода от стенки, в корпус ПЛ было брошено несколько камней. Прощай 203 Бригада со своими строевыми прогулками в праздничные дни, переходами в общем строю экипажа на завод и обратно. Прощай пьяный северный город. Извини, что было не так, как ты привык. Переход по Белому морю был тяжёлым. ПЛ медленно следовала за ледоколом, опасаясь засосать в главные конденсаторы через приёмные кингстоны ледяную шугу, что привело бы к прекращению охлаждения пара и остановке турбин. Пронесло. В горле Белого моря мы освободились от ледокола, вышли на открытую воду и нырнули. Командир ПЛ Ивлев принял рисковое решение, двигаться к базе не обходя полигоны боевой подготовки чуть ли не до кромки льдов, а напрямую через них. ПЛ запросила вход в базу, когда её там ещё никто не ждал. Нас конечно приняли в Малую Лопаткина, но это был последний выход капитана 1 ранга Ивлева А.С. в должности командира АПЛ «К-1». Он был назначен командиром АПЛ «К-125».
