В мою бровь снова упирается палец.
— А здесь слишком тонко.
— Тут? — Пальцу вторит карандаш. — А разве здесь это не выравнивается? И здесь? И здесь?
— НЕСИ ИНСТРУМЕНТЫ!
Инструменты приносят. Под пристальным наблюдением фотографа Винсент выдергивает еще два волоска и чуть закрашивает середину моей левой брови.
— Гораздо лучше! — объявляет Конрад и слезает со стремянки. — Все, Винсент, теперь припудри ее. Морис, поправь пояс. Будем снимать сразу на пленку.
Ума не приложу, как два волоска и один карандашный штрих что-то поменяли. И все-таки я рада, что Карибский кризис вокруг моих бровей разрешился. И еще один плюс: я уже не нервничаю, а просто жду, когда сессия закончится, чтобы снять наконец чертовы туфли и сходить в туалет.
У объектива Конрад опять растягивает губы в ласковой улыбке.
— Сейчас мы будем играть. Повторяйте за мной!
Он ставит правую пятку к левому носку и скашивает бедра.
Я копирую его позу.
— Бедро чуть вперед!
Я двигаю тазом и выпячиваю правое бедро.
— Хорошо! Теперь руку на бедро!
Кладу левую руку на бедро. Ощущение странное.
— Нет, другую!
Все равно странное.
— Отклонитесь назад!
— Больше!
— Меньше!
— Подбородок вниз!
— Прекрасно! Первые несколько кадров так и стойте.
Это только начало. Майк оказался прав: все оставшееся время Конрад дает мне исчерпывающие указания, что и как делать. Для него все мелочи важны: как согнуты пальцы рук, как развернуты стопы, и чем поза неудобнее и неестественнее, тем ему больше нравится.
Между прочим, именно так я себя здесь и чувствую: неудобно и неестественно.
За обедом Айяна травит модельные байки. Например, о том, как она прилетела в Париж, а ее тринадцать сумок «Луи Виттон» — нет. Смеяться надо после фразы: «А когда я уехала, хотите верьте — хотите нет, во всем городе не осталось ни одной дизайнерской сумки!» Что все и делают. Очень громко. Я вожу вилкой по зеленому соусу на куске отварной семги, пытаясь подсчитать, во сколько сумок влезет все, что у меня есть в шкафу, включая довольно обширную коллекцию футболок.
Когда я прошу добавки зеленой фасоли, Морис говорит:
— Надо же, какой у нас аппетитик!
Все смотрят мне в тарелку, включая усмехающуюся Айяну. Я замечаю, что ее тарелка, полная еды, почти не тронута, а Терезы за столом вообще нет.
После еды нам освежают макияж, а значит, обучение продолжается. Я сажусь на стул перед зеркалом. Хихикающая Тереза выскакивает из туалета с пакетиком на замочке. Винсент роется в своих сумках.
— Черт!
— Что?
— Модный контур для губ! — Я гляжу на целый букет карандашей — на вид все «модные».
При ближайшем рассмотрении на них обнаруживаются надписи: «Карандаш для губ № 1», «Нэйкед»[23], «Ньюд» — почему-то сплошная обнаженка. — Все равно запиши. — Он продолжает рыться в сумке. — «Фэшнбл», модный. Серия «Спайс» фирмы «МАК». Точно в тон твоих губ. Другого тебе и не надо.
Фэшнбл, фирма «МАК» (другого не надо).
— Они продаются только в Лондоне, — замечает Айяна.
— Ах, да! — спохватывается Винсент. — Ну, тогда ладно.
Мне срочно нужно достать такой карандаш.
— А бургунди разве не нужен? — кричит Тереза.
— Да, да, нужен хороший карандаш цвета бургундского вина… О боже, ты что вытворяешь?!
Тереза в буквальном смысле отскакивает от стен как мячик. Зеркала создают впечатление, что она прыгает везде и сразу.
— Вот вам, берите! — кричит она и достает из карманов горсти конфет и желатинок. Через пару секунд в конфетах вся гримерка. Тереза так мотает руками, что задевает себя за губы и размазывает помаду по подбородку. Когда зеленая желатинка рикошетом отлетает от макушки Винсента прямо ему в стакан с водой, он хватает тоник, ватные шарики и силком усаживает модель на перекраску.
Ко мне подходит Лаура.
— Ну-ка, кукла, давай поправлю тебе прическу!
Я сажусь к ней. Пока парикмахер горланит что-то из Стиви Винвуда, я времени не теряю.
Контурный карандаш для губ цвета бургундского вина.
— Винсент, а бургунди какой фирмы?
— Сиди смирно! — одергивает Винсент Терезу. — Сейчас подумаю, — обращается он ко мне.
Передо мной лежит стопка журналов, бывшая пища для сплетен Терезы и Айяны. На обложке «Вог» — Синди Кроуфорд в блестящих серьгах и с темно-красными губами.
— А этот цвет? — Я листаю страницы в поисках подписи. Про контур ничего не написано, только помада: «Айсд роузис». И все-таки… Я закрываю журнал и всматриваюсь в губы Синди внимательнее.
— Может, такая помада пригодится?
Тереза хихикает.
— Не думаю, детка, — вздыхает Винсент. — Тереза, я же сказал сидеть спокойно!
— Почему?
Айяна покачивает головой, что при ее лебединой шее выглядит еще обиднее.
— Все эти подписи не соответствуют действительности, — наконец говорит она. — Привет рекламодателям.
Я с сомнением смотрю на нее.
— Она права. — Винсент стирает алые разводы, берет с полки тональник Терезы и начинает накладывать. — Деньги правят миром, детка. Двенадцать обложек — двенадцать довольных производителей.
— И вообще. — Айяна выхватывает у меня «Вог» и читает подписи. — Я знаю этого визажиста. Уверяю тебя, Кевин Окойн скорее возьмет детские мелки, чем косметику «Кларион».
О-о! Теперь и я замечаю, что губы Синди совсем не похожи на «Айсд роузис». С другой стороны, эта помада бывает разных оттенков — откуда мне было знать?
— Так нечестно! — говорю я, вспоминая, сколько раз ходила по магазинам, пытаясь повторить улыбку девушки с обложки. Неудивительно, что ничего не получалось. Я бросаю журнал на полку. — Обманная реклама!
Я смотрю, как Винсент работает над губами Терезы. Сначала он точит светло-красный карандаш. Потом, аккуратно увеличив контур верхней губы, начиная с середины, перебирает целую батарею баночек из-под витаминов с днями недели. Баночки до краев заполнены не менее важным компонентом — помадой. Винсент находит красную серию и смешивает на ладони «вторник», «пятницу» и немного «субботы».
— Слушайте! — Я пытаюсь перекричать фен Лауры и показываю на баночку. — Как вы туда запихнули помаду?
— Поставил в микроволновку! — кричит в ответ Винсент. — Вырежи помаду из футляра и расплавь — только держи всего пару секунд.
— А то взорвется! — вставляет Тереза, которая решила, что можно опять побросаться конфетами.
Айяна берет розового желатинового медведя и кидает себе в рот. Винсент настроен менее благосклонно.
— Слушай сюда, Тереза. Я крашу тебе губы — ГУБЫ! — сиди ровно!
Тереза сдувается, как проколотый пляжный мяч.
— Ай, ну тебя, Винс…
— Хватит!
Похоже, сейчас не время для вопросов. Я смотрю молча. Винсент берет помадную кисточку и красит губы до самого контура, так что карандашная черта практически исчезает. Потом заполняет впадинку губы красным на тон светлее, чтобы губы казались более полными и сочными. То отойдет, то подправит, то отойдет, то подправит… Наконец он промакивает губы салфеткой и чуть припудривает рассыпчатой пудрой.
— Вуаля! Совершенство!
Тереза сияюще улыбается своему отражению в зеркале:
— Чудесно! Спасибо, радость моя!
…И тут происходит неожиданное. Губы Терезы ярко отпечатываются у Винсента на щеке. Рука Винсента ударяет Терезу по лицу.
Лаура роняет фен. Я роняю «Вог». Айяна ахает.
— Ты испортила двадцать минут труда! — кричит Винсент.
Тереза смотрит на него, как ребенок, который упал и теперь не знает, смеяться или плакать.
— О боже, только без слез! БЕЗ СЛЕЗ! Глаза испортишь!
— Вот, возьми. — Айяна протягивает салфетку. — Промокни еще раз, и все будет нормально.
Глаза Терезы засияли. А могла и заплакать.
Является Морис.
— Народ, вы что?! Почему никто не готов?
Айяна встает и выходит вперед.
— Я готова. Что надевать?
Здесь я учусь, еще и наблюдая, как; работают другие девушки. В перерывах между моими фотосессиями я надеваю халат, сажусь на белый диван и превращаюсь в зрителя. У каждой модели свой ярко выраженный стиль. Айяна идет к площадке устало, словно до сих пор не поняла, что приехала в Америку и снимается для каталога. Однако стоит ей повернуться к объективу лицом, она меняется. Становится выше и тоньше, превращается в элегантную линию на фоне белой стены. Она грациозно и точно двигается, покачиваясь, словно нарцисс жонкиль на ветерке.
