Байрон говорил, что новым лицом можно быть лишь однажды. Он имел в виду, что не следует посещать редакторов до тех пор, пока портфолио не поможет вам выделиться из общей массы. А для этого нужны удачные снимки талантливых фотографов, предпочтительно в солидных журналах. Только вот солидные журналы вас не закажут, пока у вас не будет хорошего портфолио.

Во всяком случае, в Нью-Йорке дела обстоят именно так. Поездив больше часа по Лондону и еще несколько часов проведя в издательском доме «Конде Наст»^[79] на Хановер-сквер, скажу вам, что этот пруд ничем не отличается от нашего. Все это время я стараюсь следовать советам Кипа, но быть «грубой, неразговорчивой и глупой» труднее, чем кажется, поэтому в журнале для домохозяек «Гуд хаускипинг» я веду себя тепло и дружелюбно — трудолюбивая молодая мама, которой не терпится превратить праздничные посудные полотенца в симпатичные кухонные занавески. В «Санте» я энергичная и полная энтузиазма, а напоследок, перед тем, как закрылась дверь лифта, кричу «П-п-ока!», сжимая кулак: наполовину прощание, наполовину воинственный клич.

Да, никогда не знаешь заранее, успешно ли прошло собеседование, но насчет этих у меня возникло стойкое чувство, которое можно выразить фразой: «Пришла, умоляла, была послана».

Наконец у меня остается всего одна встреча. Одна.

Но очень важная.

— Эмили Вудс? Сюда, пожалуйста.

Практикантка проводит меня через несколько охраняемых дверей и ведет по коридору. Мы ускоряем шаг, и обложки, висящие в рамках на стене, сливаются в одну. «Воооооогггггг!» — шепчут белоснежные зубы и идеально пухлые губы. «Вог». О господи… Я закусываю губы и пытаюсь сосредоточиться на офисах-«кубиках», которые очень похожи на то, что я только что видела в других редакциях. Мы минуем еще одну дверь, другую и наконец попадаем в конференц-зал.

— Это Эмили Вудс.

Практикантка кладет мое портфолио на узкий стол, такой же спартански строгий, как редактор, которая стоит за ним, и уходит.

— Здравствуйте, Эмили.

— Здравствуйте.

Редактор заправляет за ухо блестящий черный локон и открывает мое портфолио. У меня в ушах отдается биение сердца: «Вог», это «Вог»…

— Вы американка.

— Да.

Я начинаю соскребать лак с ногтя на мизинце. Нужно что-то делать, но что? Как вести себя в стиле «Вог»? Понятия не имею, и потому стою прямая как доска, с напряженным лицом и впалыми щеками, поскольку кусаю их изнутри и боюсь, как бы меня не вырвало.

— Из какой вы части США?

— Не знаю.

Она поднимает глаза.

— Простите?

Извини, Кип.

— Висконсин, — говорю я громче.

— Как интересно!

Я чуть-чуть выпрямляюсь. Если ты из сельской местности своей собственной страны, на тебя всю жизнь будут смотреть пренебрежительно и отпускать фразочки вроде «Да, далеко от дома забралась!». Когда ты из сельской местности другой страны, это «интересно».

Она листает страницы.

— Сколько вам, говорите, лет…

— Мне…

Из боковой двери выходит седая женщина с аккуратным беременным животом в черном платье-футляре и приближается к столу.

— Девятнадцать, — говорю я обеим.

— Лиз! — Первая редактор отпрыгивает назад. — Я и не знала, что вы тут! Лиз, это Эмили. Эмили Вудс.

Которая едва дышит. Пожалуйста, я так хочу вам понравиться, думаю я, пока Лиз Тилберис изучает меня блестящими глазами. Я так хочу вам понравиться!

Но я ей не нравлюсь. Она листает мое портфолио пять, от силы десять секунд и громко захлопывает. Потом прижимает ладонь к обложке, словно пытается ее утопить.

Ох… Внутри меня все падает. Результаты собеседования обычно непонятны, потому что даже те, кто скажет «нет», обратят внимание на твои фотографии, сделают тебе утешительный комплимент вроде «У вас замечательные ноги» или «Вы напоминаете мне такую-то». Ты узнаешь, что получила отказ, только потом, когда тебя просто не закажут или твоему агенту сообщат: «Она не нашего типа». Но это «Вог». Самый главный журнал, который зажигает звезды. Я думаю, им не нужно делать хорошую мину.

Но Лиз улыбается.

— Мы хотим с вами работать, — говорит она и чуть ли не ласково проводит рукой по обложке моего портфолио. — «Вог» хочет с вами работать.

— Ты представляешь? Лиз Тилберис, главный редактор!

Я вскакиваю и пытаюсь щелкнуть каблуками. Это далеко не единственный финт, который я выделываю на протяжении последнего часа. — Круче уже некуда, правда?

— Круче «шефа»? Да-а…

Кейт наполняет мой бокал шампанским и освежает свой, а потом ставит бутылку обратно в ведерко. Я не видела подругу несколько недель. Мы должны были встретиться в агентстве и пойти на чай, но когда я зашла в «Дебют», Сигги выскочила из офиса и сказала, что шампанское уже на льду. Звонили из «Вог» и сделали предварительный заказ. Теперь она убежала за другой бутылкой («Чего-нибудь более подходящего, «Дом периньон» или «Кристал»), а Кейт разделяет мою эйфорию.

— Я еще никогда не была в таком восторге!

Я кручусь медленнее, хотя шампанское все равно плещется в опасной близости от кромки бокала. Я пыталась делать невозмутимый вид — Кейт снималась для британского «Вог» уже три раза, — пока она не призналась мне, что после первого заказа носилась по всему Лондону на спине Ноэля Харли, оглашая визгами ночь. И я перестала сдерживаться.

— Понимаешь, все мои труды окупились — наконец-то! Ну, это только предварительный заказ, но…

В комнату входит Сигги, держа новую бутылку как факел.

— Если ты понравилась Лиз, считай, что тебя взяли. Это всего лишь вопрос времени.

— Времени и верного выбора, — говорит Кейт.

Как недавно выяснилось, время работает против меня.

— Но мне же немного надо: страница, полстраницы — ведь они наверняка будут что-то снимать в августе…

Кейт бросает взгляд на Сигги. Та, выстрелив пробкой от шампанского, говорит:

— Эмили, я думаю, тебе стоит задержаться в Лондоне.

Я пожимаю плечами.

— Ну, если надо, я могу втиснуть еще четыре-пять дней. Тогда я не успею съездить к родителям до начала учебы, что их не очень обрадует, но если речь о «Вог»…

Еще один напряженный взгляд.

— Эм, Сигги имеет в виду дольше, чем на пару дней, — объясняет Кейт.

Я догадывалась, куда они клонят. Я сажусь на стул.

— Сейчас угадаю: вы о том, чтобы пропустить учебу…

Обе кивают.

Я представила лица моих подруг. Будто что-то кольнуло.

— Но мне нравится учиться! Я хочу закончить!

— Я знаю, что хочешь.

Кейт садится на стул рядом и поджимает ноги под себя. Она с головы до ног в белом льне, и почему-то даже в этом маленьком прокуренном офисе похожа на ходячую рекламу духов.

— Это же не навсегда, просто… Возьми пример с меня: я откладываю учебу на год-два, чтобы посмотреть, что получится.

Я допиваю шампанское.

— Или даже всего на семестр, — быстро поправляется Сигги. — Так сделала Лотта. Она приехала на лето и решила остаться. Жила у меня. Ты тоже могла бы. Или у Эдварда — как хочешь.

— А следующим летом? — возражаю я. — Я бы могла сниматься для «Вог» следующим летом.

Кейт ласково трогает меня за рукав.

— Послушай, Эмили, мы уже говорили об этом раньше. Иногда нужно плыть по течению, ловить момент…

— Ковать железо, пока горячо, заготавливать сено, пока светит солнце, да-да-да… — бормочу я и тянусь к бутылке.

Вдруг Сигги пищит и хлопает в ладоши.

— Кип, наверное, в полном восторге!

Я улыбаюсь: Кип!

— Он еще не знает.

— Кип? — переспрашивает Кейт.

Сигги пододвигает ко мне телефон.

— Так чего же ты ждешь? Звони ему!

— Он в Париже.

— Вы, вообще, о чем? — спрашивает Кейт.

— Ой, ты не зна… Эмили встречается с Кипом Максвейном! — кричит Сигги.

Кейт открывает рот. Я возбужденно хватаю ее за плечи.

— Кип — это Кэри!

— Кэри? — не понимает Сигги.

— Неважно.

Я с улыбкой смотрю на подругу. От шампанского мы все разрумянились, но ее веснушчатые щеки как-то побледнели.