— Я буду учиться в Колумбийском. В смысле, в Колумбийском университете. В Нью-Йорке. На Манхэттене.

Заткнись!..

— Ну да, да, я в курсе, где…

— Я отсылала в Гарвард неплохие эссе.

То есть я так думала — и моя учительница английского тоже. Миссис Шваб. Особенно обещающим они считала эссе о тобоггане.

Заткнись… Заткнись…

— О тобоггане… — вторит Ричард.

— Это такие санки.

— Да, я…

— Вообще-то математика… я не очень сильна в математике, особенно во всякой тригонометрии. Ну, знаете — синусы, косинусы и все такое. Полный бред. Поэтому я не буду учиться в Гарварде. Я не поступила. Перед вами… — я хихикаю, — …несостоявшаяся студентка Гарварда!

Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ!

Когда я все-таки запихнула в рот свой развязавшийся язык и прикусила его зубами, то увидела, что у Ричарда Гира в буквальном смысле слова отвисла челюсть.

Прекрасно. Меня и в Университет Брауна не взяли, это ему тоже сообщить?

— Э-э… Уверен, вам понравится Колумбийский… Удачи! — говорит Ричард и хлопает меня по руке жестом, который означает: «Стой, где стоишь, а то позову на помощь».

Я вновь сосредоточиваюсь на своем бокале. Когда поднимаю глаза в следующий раз, Ричарда уже нет. Он ушел и завел беседу с кем-то другим.

— И что теперь? — бормочу я своему лучшему другу, кубику льда, который, увы, тоже надолго не задержится.

В ушах звучит голос Чипа: «Ее? Для «Вог»?!». Так неприятно! И Марка нигде не видно. Вот Танда заводит знакомства, хотя, судя по тому, как ее зажали две «фруктовые» рубашки, ее считают вишенкой на десерте. Я направляюсь к бару. Там очередь. Парень передо мной приветственно поднимает свой коктейль.

— Я Терри.

— Эмили.

У Терри на шее висят темные очки, как у частного детектива Магнума^[35].

— Ты актриса? — спрашивает он.

— Нет, модель.

Терри смеется:

— Разве не все модели хотят стать актрисами?

— Не все.

— …хотя, может, я так думаю, потому что я режиссер, — продолжает Терри, почесывая небритый подбородок. — Слушай, а тебе говорили, что ты похожа на Элли Шиди^[36]? Очень похожа. Просто копия. Невероятно! Уж я-то знаю. Наш фильм совсем недавно сошел с большого экрана.

Элли Шиди? Ух ты… Мне она нравится.

— Спасибо!

И он был у нее режиссером? Спокойно…

— А какой фильм?

— «Клуб «Завтрак», конечно.

— «Клуб «Завтрак»? — Пауза. — А разве он вышел не три года назад? И… разве режиссер не Джон Хьюз?

Терри дергает себя за джинсовый воротник.

— Ну, вообще-то, тогда я был рабочим сцены… Но сейчас сам собираюсь снимать короткометражку, для которой ты идеально подходишь. Может, прочитаешь сценарий? Называется «Пип-шоу»…

Мне почему-то совершенно перехотелось пить. Я брожу по залу в поисках Марка. Вижу Джулиана Сэндса^[37] и Чарли Шина^[38], а где мой агент? Поднимаюсь по лестнице и прохожу по длинному коридору. В дверях какой-то комнаты целуется парочка. Перед другой дверью ссорятся две девушки. Едва я отвожу взгляд, как они расходятся в разные стороны. Одна пробегает мимо меня, вторая распахивает дверь.

В темной комнате мигающий голубой экран высвечивает женщину на кровати. Женщина как будто упала и разбилась: длинные черные волосы раскинуты веером, в длинном темном платье — вырезы, похожие на осколки стекла. Марк снюхивает кокаин с ее сливочно-белой кожи.

Девушка, которая открыла дверь, нетерпеливо переступает:

— Так ты заходишь или нет?

— Нет, — говорю я.

Нет, не захожу. Я хочу на воздух. Я сбегаю вниз по лестнице, через зал и стеклянные двери, мимо бассейна и сада, и оказываюсь на краю зеленого пятачка. Опираюсь о гладкое стальное ограждение и смотрю на каньон, темный и душистый. Впереди мигают огни Лос-Анджелеса — уже знакомый пейзаж, зеркальное отражение того, что я видела два дня назад. Но теперь меня занимает другое. Берет меня Марк или нет? Считается ли вечеринка собеседованием? Что я делаю в Эл-Эй?

— Эмили! Вот ты где!

Я оборачиваюсь. Сзади стоит Марк. За ним ярко, как бриллиант, блестит сквозь зелень бассейн.

— Ага, — бормочу я.

Марк выпячивает губу.

— Детка, в чем дело?

Я решила пока забыть про кокаин и выяснить более важные моменты.

— Так я провалила собеседование, да? Не вызвала интереса?

— Что? — Он озадаченно трясет головой. — Эмили, я же тебе сказал, я хочу быть твоим агентом!

— Нет, я про эту вечеринку. Про Чипа.

— Это было не собеседование!

— Марк…

— Ты не права, — поспешно говорит он. — Ты Чипу понравилась.

— Но не для «Вог».

Марк все так же стоит на асфальтовой дорожке в нескольких футах от меня. Так боится запачкать белые льняные брюки, что ближе не подходит. Я вижу, как он взвешивает в уме разные ответы.

— Да, — наконец решается он. — Пока не для «Вог». Чип у нас вообще странный: ему надо познакомиться с девушкой получше. Будем его обрабатывать, пригласим на ужин, убедим снять пробу. Все получится, вот увидишь.

— Как? Когда? Чип живет здесь. Я на следующей неделе уезжаю в Нью-Йорк.

— Думаю, тебе следует остаться.

Я смотрю через газон. Чуть поодаль стоит Чарли Шин. Когда он наклоняется к девушкам, столпившимся вокруг, кажется, что он шепчет Марку на ухо.

— А как же учеба? — шепчу я.

— Поедешь учиться через год, — отвечает Марк.

— Ты и так можешь быть моим агентом, я знаю, что можешь.

Марк качает головой.

— Не выйдет. Ты нужна мне тут постоянно, чтобы я мог за тобой присматривать. Обучать тебя. Быть твоим ментором, советчиком, тренером…

Прелестно. Опять тренировки.

— Ты можешь добиться многого, — продолжает он. — Ты и я. Я занесу тебя на самую вершину.

Поднимается легкий ветерок и тут же утихает. Я опустила голову. Марк все-таки решился: закатал штанины и ступает по роскошной зелени, оставляя на газоне серебристые прорехи. Мы поворачиваемся к панораме.

— Видишь? — спрашивает Марк. Потом берет мою руку в свою и указывает на небо. — Я могу сделать тебя такой же. Звездой, — выдыхает он. — Как Лейла.

Я смотрю в небо и мечтаю о славе космических пропорций. Несколько звезд в ответ подмигивают.

— Я не такая красивая, как Лейла, — шепчу я. Я знаю, что это правда.

— Не думаю, — отвечает Марк, потому что больше сказать нечего. Он опускает мою руку, но все еще держит в своей. — У тебя все получится, Эмили, ты станешь знаменитой супермоделью. Однако заниматься этим нужно сейчас.

— Сейчас? — повторяю я.

— Да, сейчас. В этом году.

Я забираю руку.

— Но когда я закончу университет, мне будет всего двадцать один!

— Двадцать один — это слишком много. Очень, очень много, ты знаешь сама, — отвечает Марк. — Надо начинать сейчас.

Никогда не думала, что двадцать один год — так уж много. Я смотрю на Лос-Анджелес и понимаю, как этот город далек — невозможно далек. Я всматриваюсь в горизонт и не вижу его.

— Эмили… — Марк плавно встает у меня за спиной. — Ты говорила мне, что хочешь прославиться. Вот она, слава. Прямо перед тобой. Оставайся, и все произойдет само.

Я закрываю глаза и пытаюсь представить себе славу: она стекает на меня как поток воды, теплый, но не горячий, как кожа.

— А если не останусь?

— Тогда я не смогу быть твоим агентом. Ничего не получится.

Я открываю глаза и теряюсь в каньоне.

— Почему ты сказал, что я поступила в Гарвард?

— Гарвард круче, — отвечает Марк. — Запомни мои слова, Эмили: главное — маркетинг, самореклама. Ты скоро поймешь. Ты научишься.

Я чувствую тепло его тела, руки Марка скользят по моим рукам, его пальцы сжимают мои.

— И научу тебя я, — шепчет он. Дышит мне в ухо, тянет к себе. — Что скажешь, детка? К звездам?

Как понять, кому можно доверять? Трудный вопрос. До сегодняшнего дня мой мир был безопасным домом, где живут только люди, которых я знаю. Неудивительно, если ты живешь у озера, в поселке с восемью тысячами человек. Но однажды я села в самолет и теперь стою на обрыве с Марком Голдом. Я закрываю глаза и остаюсь. Остаюсь и позволяю всему произойти. Позволяю Марку меня поцеловать.