Если обратиться к написанному ею в этот период, отпечаток религиозности ощутим довольно определенно: «И когда умру, пусть меня здесь в землю положат, в Ромашково, на кладбище, возле станции, на горке — там просторно, все вокруг видно, поля кругом, небо… И церковь на горке, старая, хорошая — правда, она не работает и обветшала, но деревья в ограде возле нее так буйно разрослись, и так славно она стоит вся в густой зелени и все равно продолжает служить Вечному Добру на Земле».
И все-таки что заставило ее уехать из СССР, бросить все, даже своих детей, близких, друзей? Ее официальная версия: «…Мое невозвращение в 1967 году было основано не на политических, а на человеческих мотивах. Напомню здесь, что, уезжая тогда в Индию, чтобы отвезти туда прах близкого друга — индийца, я не собиралась стать дефектором, я надеялась тогда через месяц вернуться домой. Однако в те годы я отдала свою дань слепой идеализации так называемого «свободного мира», того мира, с которым мое поколение совершенно было незнакомо».
Если верить ее мыслям, высказанным в книге «Двадцать писем к другу», то в течение пяти недель, летом 1963 года, она подвела итог своей жизни, абсолютно искренне, как на исповеди, и совершилось это на даче в деревне Жуковке. «У меня не было подвигов, я не действовала на сцене. Вся жизнь моя проходила за кулисами. А разве там не интересно? Там полумрак, оттуда видишь публику, рукоплескающую, разинув рот от восторга, внимающую речам, ослепленную бенгальскими огнями и декорациями, оттуда видны и актеры, играющие царей, богов, слуг, статистов; видно, когда они играют, когда разговаривают между собой, как люди. За кулисами полумрак, пахнет мышами, клеем и старой рухлядью декораций, но как там интересно наблюдать! Там проходит жизнь гримеров, суфлеров, костюмерш, которые ни на что не променяют свою жизнь и судьбу — и уж кто, как не они, знает, что вся жизнь — это огромный театр, где далеко не всегда человеку достается именно та роль, для которой он предназначен. А спектакль идет, страсти кипят, герои машут мечами, поэты читают оды, венчаются цари, бутафорские замки рушатся и вырастают в мгновение ока. Ярославна плачет, летают феи и злые духи, является тень короля, томится Гамлет, и безмолвствует народ…»
В книге С. Аллилуевой «Двадцать писем к другу» содержатся подчас противоречивые оценки ряда людей, не всегда их характеристики и описания связанных с ними событий представляются объективными. Многие мои собеседники, знавшие Светлану довольно близко до ее отъезда из СССР, видят причину этого в том, что в книгу вошли ее дневниковые записи, первоначально для печати не предназначавшиеся. Некоторые события в ее книге как бы лишены внутренней логики. Так, о своем первом муже Г. И. Морозове она написала, что И. В. Сталин с ним не встречался. Могло ли так быть? Ведь жили они в Кремле в одной квартире, и встречи их были неизбежны.
Можно предположить, что, готовя книгу к публикации за границей, С. Аллилуева сознательно в ней отстраняла Г. И. Морозова от своей семьи, боясь, что он будет иметь неприятности на Родине. Возможно, она надеялась, что в трудные минуты он не оставит ее детей, поможет им. Так, собственно, в жизни и случилось. Здесь материнское чувство ее не подвело.
Прошло всего четыре года после 1963 года, и она стала совсем другим человеком, решившимся на самый радикальный шаг в своей жизни, переступив через самое дорогое — Родину.
В те годы, как и сейчас, о ее личной жизни ходило много слухов, сплетен, говорили, что именно в этом причины ее выезда из СССР. Наверное, большинство из них не имело под собой реальных оснований, порождены они были отсутствием правдивой информации. Н. С. Хрущев по этому поводу сказал: «Мне всегда неприятно было слушать сплетни о плохом поведении Светланы и о ее супружеской неверности. Она долгое время жила одна, без мужа. Это нельзя считать нормальным. У нее было двое детей, сын от первого мужа и дочка от младшего Жданова. Разоблачение злоупотреблений властью, которые допускал Сталин, явилось для нее еще одним жестоким ударом.
Позднее Микоян рассказал мне, что Светлана приходила к нему за советом. Она хотела выйти замуж за индийского журналиста. Она сказала Микояну, что любит этого человека. Он был старше ее, но она знала его в течение длительного времени, и он был порядочным человеком, коммунистом. Микоян сказал: «Она просила меня выяснить, как ты к этому отнесешься». Я был удивлен, что она спрашивает мое мнение. С моей точки зрения, это было ее личное дело. Я так и сказал Микояну: «Если она считает его достойным человеком, пусть выходит за него замуж. Что бы она ни решила, не будем вмешизаться. Тот факт, что он не является гражданином Советского Союза, не должен быть препятствием, если она действительно любит его». И она вышла за него замуж, Я был доволен. Я просто хотел, чтобы она смогла устроить свою личную жизнь.
Смерть и похороны ее третьего мужа стали последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.
Я так долго говорю о Светлане частично потому, что она сейчас очень несчастна».
После отъезда Светланы из СССР ее лишили советского гражданства. За рубежом же ей посвящали свои страницы самые престижные органы печати. Делался «новый бестселлер Америки», и вместе с ним обретала известность и Светлана. Газета «Франс суар» рассказала «о трагических любовных историях Светланы». Газета «Юманите диманш» прокомментировала первые шаги ее за рубежом следующим образом: «Итак, жизнь С. Аллилуевой выставлена напоказ для толпы. Можно не сомневаться, что некоторые заатлантические журналисты, которых не терзают угрызения совести и которые не слишком стеснительны, еще больше добавят того, что они называют «пикантным». Эммануэль д’Астье де ла Вижери сообщил газете «Франс суар», что сокровенное желание Светланы состоит в том, чтобы вернуться в Индию и «закончить свою жизнь в тиши». Приходится констатировать, что эта «тишь» начинается очень большой шумихой и что если «ее судьба состоит в том, чтобы скитаться по свету», то эти скитания не выглядят такими уже бескорыстными. Прекрасные чувства всегда немножко вызывают опасения, когда украшением им служит доллар…
Да, маловероятно, что доллары принесут удачу этой женщине…»
Французский журналист Анри Вордаж, что называется, попал «в точку». Он предсказал Светлане, и во многом очень точно, жизнь на двадцать лет вперед, тяжелую прежде всего для нее самой.
Журнальный вариант мемуаров был продан гамбургскому еженедельнику «Шпигель» за 480 000 марок, что в переводе на доллары составляет 122 тысячи. Свою жизнь за рубежом Светлана начинала очень беспечно, В СССР, по словам ее племянницы Надежды, ее отец И. В. Сталин оставил всего 30 000 рублей (в старом исчислении).
Неизбежно возникает вопрос: каким образом рукопись оказалась за рубежом? И целый комплект фотографий к ней? Совершен был этот шаг в порыве или продуман заранее?
Как стало мне известно, рукопись книги «Двадцать писем к другу» С. Аллилуева вывезла в сумке, где находилась урна с прахом ее мужа.
Обратимся к пресс-конференции, проведенной 16 ноября 1984 года в конференц-зале Комитета советских женщин в Москве.
Итак, вопросы двух журналистов:
Питер Бийер, корреспондент журнала «Штерн»:
— Вопрос касается мемуаров, которые были опубликованы в журнале «Штерн». 17 лет назад вы опубликовали в Америке свою первую книгу, где вы говорили о рукописи, которая была украдена КГБ, текст ее Виктор Луи привез в Германию, и он был опубликован в журнале «Штерн». Вы сейчас собираетесь восстановить свои связи с этим господином?
С. Аллилуева:
— Я никогда в жизни не встречала Виктора Луи, и у меня сейчас нет ни малейшего желания его встречать. Летом 67-го года действительно одна из копий, которая оставалась в Москве, была перевезена им в Англию вместе с целой кучей фотографий, взятых у меня в моем доме. Он пытался напечатать эту рукопись в журнале «Штерн». Я видела эти страницы, там было много добавлено, а фотографиям он дал ложное толкование, потому что не знал, кто это и что это. Это был факт. И я повторяю, что Виктор Луи ссылается на то, что он якобы знал меня, и так далее. Мы с ним никогда не встречались, и надеюсь, что не встретимся.
