Разжмурившись, Джонни с интересом огляделся - куда это его выбросило взрывом? Ага, точно, у двухэтажного дома уютный дворик, огороженный почти целым каменным забором, на земле потрескавшаяся брусчатка, даже деревца шуршат листьями под лёгким ветерком. Чен присутствовал, только он и не думал ждать Джона - увлечённо лупцевал Пауля. А тот проявлял упорство, прямо неожиданное для недавнего задохлика. Вот кто бы мог подумать, что этот ботаник-большевик-электрик втихаря учится драться? И уже чему-то научился, ребята и поздоровее его уже вылетели бы в крэшэ, а этот лишь злее становится. Джонни аж залюбовался парнями, и не сразу заметил ещё одного. Пожилой джариец в чёрном шёлковом кимоно, застыл изваянием на коленях. Что-то с ним было не так...

Джон приблизил изображение, или сам приблизился, с привидениями не понять. Ну и пофиг, ведь главное - вокруг фигуры джарийца слабо светился воздух, образую внешний контур. И контур этот будто жил своей жизнью! Мужик так и сидел неподвижно, а светящийся его двойник обернулся к Джону и взглянул ему в глаза! Джариец вдруг что-то прокричал по-своему. Пауль и Чен прекратили схватку, поклонились друг другу, присели на коленки, закрыли глаза и тоже слабо, едва заметно засветились. А контур мужика, отделившись от тела, встал, подошёл вразвалочку к Джонни, поклонился и... сука заехал Джону кулаком по роже! Было неприятно, но ещё больше было удивительно - Джонни увидел себя, такой же светящийся контур. Джона это обстоятельство весьма порадовало, есть чем подраться! Понеслась! И быстро закончилось. Джон вернулся к противнику и снова отлетел под мощным ударом. И снова... и ещё раз... ну, последний... блин, самый последний!!!

-Ты упорен, я рад, - услышал Джонни в сознании спокойный, добрый голос. - Ты хороший боец, но ты - зверь. Бей первым, бей внезапно, бей чем попало, бей насмерть? Здесь это не работает, ты убедился сам. Здесь каждый - и дух, и мысль, и кулак, и... много чего ещё. Тебе интересно?

-Да, господин, - подумал Джон, мысленно адресуясь к джарийцу.

Он улыбнулся, - ты можешь меня видеть, можешь, меня ударить, значит, можешь и говорить со мной. Если тебе действительно интересно, зови меня учителем.

-Да, учитель, - поклонился фантом Джона.

-Очень хорошо, приходи завтра, сейчас тебе пора возвращаться.

-Э... а как?

-Ты что, сознание потерял? - усмехнулся учитель.

-Не, я медитировал!

-Тогда медитируй наоборот! - как маленькому объяснил ему джариец, - сосредоточься и вернись в момент начала медитации.

Джонни поступил, как советовали, и почти сразу его оглушили чьи-то резкие выкрики, - один, два...

Джон открыл глаза. Он лежал в явно не своей палате на жесткой кушетке, и сестричка с очень серьёзным лицом нацелилась зажатыми в её ручках дефибрилляторами прям на его обнажённую грудь. Джонни, не раздумывая, извернувшись, лягнул её в плечо.

-Три! - некто закончил отсчёт.

Тресь, - а-а-а-а-а!!! - Сестричка от неожиданности упала на кого-то справа от неё.

-Джонни, миленький, живой!!! - раздался визг Люси.

***

На Люси толком не обратили внимания, медики дружно ринулись спасать сражённого шальным разрядом доктора. Джонни сел на кушетке и спросил, - а что случилось?

Кушетка оказалась каталкой, Люси налегла на ручки, направив её на выход, и грустно ответила, - да ничего! Ты, сволочь, опять неудачно помер, как всегда, достал, блин, уже!

-А ты что тут делаешь? Говорила же, что только вечером освободишься! - недоумевал Джонни, катясь по коридору.

-Ещё я просила тебя не шалить! - напомнила Люси, толкая каталку.

-Милая! - из дверей покинутого кабинета выглянула сестричка, - каталочку только вернуть не задудь, хорошо?

-Пошла в жопу, дура, - не оборачиваясь, ответила Люси, Джонни смущённо улыбнулся девушке, извиняясь.

-Вот как чувствовала, вырвалась с занятий, школу бросила - попутка подвернулась, - продолжила Люси, притормаживая у дверей палаты Джонни. Открыла дверь, снова навалилась на ручки, подкатила его к кровати, - перелазь. И скажи, что с тобой творится, Джонни???

-Да ничего особенного - просто медитировал, меня Чен научил! - попытался успокоить её Джонни.

-То есть, если я снова увижу, что ты валяешься труп трупом - это ничего особенного??? - заорала Люси. И попросила жалобно. - Джонни, миленький мой придурок, не делай так больше, хорошо?

-Родненькая, - взмолился Джон, - перестань! Ты же знаешь, что ничего не изменить - я прошёл курс, через финальную серию - я уже умер. Это навсегда со мной, Люси, пожалуйста, прими как есть.

-Мило! - улыбнулась она. - Мой любовник - живой мертвец. Ладно, только ты меня заранее предупреждай, когда снова соберёшься... э... медитировать. А то Ники хотел тебя навестить, поиграть - вот бы он тебя увидел!

-Прости, не подумал, - смутился Джон, - ты права, конечно, предупрежу.

-Вот и умница, - устало вздохнула Люси, - сегодня больше не будешь? Точно? Ты поспи, поболей по-человечески, а мне в школу нужно.

Джон кивнул ей, и действительно почувствовал, как многократно увеличился его вес. Джонни просто впечатало в подушку, он сразу отрубился без сновидений. Люси ласково-грустно полюбовалась его мирно сопящей конопатой личностью и тихонько вышла.

***

Джон изо всех сил старался "болеть по-человечески". Играл с Ники в настольные игры, лопал за троих по расписанию пять раз в день, терпел уколы витаминов и прочих общеукрепляющих препаратов - господин Че-на прописал. Он, вообще, был просто сокровищем. Мало того, что постоянно запускал в производство новые порошки и добавки, он оказался одним из немногих, способных видеть Джона в призрачной форме. Мало того, ему, как учителю, чтобы говорить с ним, не требовалось входить в медитативный транс. Вот Брюс только чувствовал присутствие Джона, для общения ему нужно было медитировать. Впрочем, неудивительно - его папа совершенствовался в этом всю жизнь.

Но и от Джона многое зависело, повторялась старая история, она началась ещё в жандармском клубе. Тогда Джонни стало скучно играть в покер со сверстниками, потом и вовсе не о чем стало с ними разговаривать. За редким исключением, конечно, вот он и списал поначалу всё на своё крысиное воспитание, естественную для него замкнутость. Но ему действительно было намного интересней разговаривать со старшими, вернее, спрашивать и слушать без конца. Джон научился маленькой хитрости - обдумывал ответы и придумывал вопросы во сне, чтоб не тратить на это драгоценное время своего призрака. Вне тела он лишь впитывал информацию, слишком много сил требовало это состояние. Со стороны его жизнь выглядела не очень - Джонни только ел и спал, с очень редкими перерывами на всё остальное. "Как животное!" - фыркнула знакомая сестричка, думая, что он спит. И ничем его не обидела, ведь была, по существу, совершенно права. Господин Че-на рассказал о своих исследованиях. Так он утверждает, что "Зов" не даёт какие-либо новые возможности, он будит старые, древние способности наших предков. Те, что позволили относительно слабому, ничем не вооружённому, существу выжить и стать господствующим на планете видом.

Че-на считает, что наши предки не просто "не умели" говорить - им вообще не нужны были слова. В их коротких жизнях мысль, чувство, действие были неразрывны. Человек не нуждался в словах и символах - этих костылях формальной логики - он мгновенно просчитывал наперёд немыслимые для современных людей объёмы информации и немедленно воплощал принятые решения. И так длилось миллионы лет, пока люди не придумали мораль. Пока они не пошли вопреки природе и здравому смыслу - пока они не стали защищать слабых. Это именно слабым понадобились слова, чтобы придумать ложь, записать её и размножить - сотворить "историю человечества". Из которой следует, что люди в большинстве своём не способные ни на что слабаки, и создать и спасти их мог только Бог. Но слабаки придумали войну, экономику и проституцию с политикой, что неизбежно привело к Депрессии и Большой войне. И так вовремя появился "Зов" и попал в нужные руки - в руки потомков сильных, настоящих предков человечества. Че-на качал головой - этары думают так про себя - они ведь не видели Джонни! Ему же не хватает только хвоста и шерсти! Слабаки назвали признаки предков атавизмами - да они сами уроды, мутанты недоделанные, генетически лишённые этих признаков. И "Зов" им ничем не поможет, скорее, он для них - смерть. И, как смерть в её истинном смысле, он - надежда людского рода.