— Как это случилось?

— Это я его ударил. Ну, знаете, разница взглядов, темперамент и всякое такое по поводу одной девчушки. Я схватил нож и ударил его. Никогда не делал этого ни до, ни после, но мой клинок навсегда оставил эту метку…

Заинтересованный Саймон искоса вопросительно взглянул на англичанина.

— Ага, значит поэтому он не хотел признавать в вас давнего приятеля?

— О нет, тогда между нами не началось никакой вендетты. Девушка сбежала с кем-то еще, а мы оба остались с носом. Мы помирились и снова стали добрыми друзьями, а потом меня перевели в другое место. А теперь он не только делает вид, что меня не знает, но еще вместе с тем типом ведет себя просто, как гангстер!

— Да, есть немного, — задумчиво согласился Саймон. — Вы твердо уверены, что не ошиблись?

— Да. Я убежден, что это был Картелли. А когда он заговорил, последние сомнения исчезли. Всегда дразнил его, говоря, что у него голос, как у жабы, а не как у Карузо.

Атмосфера взаимопонимания была прервана лангустом, которого заждался Саймон и который торжественно выехал на столике в окружении официантов, оставляя за собой шлейф божественных запахов.

— Не хотите ли составит мне компанию? Поделим этого красавца, а тем временем приготовят следующего.

Однако Астон, видимо, счел, что уже и так зашел слишком далеко для случайного знакомства. Отодвинул кресло и поспешно встал.

— Очень мило с вашей стороны, мистер Томбс, но я уже достаточно доставил вам хлопот. К тому же сейчас я не в состоянии думать о еде. — Он достал из бумажника визитную карточку. — Если будете когда-нибудь в Лондоне и я могу как-то быть вам полезным, прошу звонить. Еще раз благодарю за помощь.

Он крепко пожал Саймону руку, повернулся и торопливо удалился, навсегда скрывшись с глаз Темплера. Пожав плечами, Саймон счел инцидент исчерпанным и перенес все свое внимание на «арагосту». Размышления на затронутую Астоном тему неприятных сюрпризов, поджидающих каждого, рискнувшего покинуть землю Альбиона, могли бы служить занятным аккомпанементом к обеду, но не настолько, чтобы потерять от этого аппетит. А саму встречу, вызвавшую весь этот инцидент, Саймон все же был склонен отнести на счет обычной человеческой ошибки. Интереснее всего, что Астон умудрился нарваться на типа, все приметы которого свидетельствовали о его длительном пребывании в США, в кругах, пользующихся не лучшей репутацией в иммиграционной службе. Такой точки зрения он придерживался до следующего утра. Наутро, завтракая в номере, он пытался отвлечь внимание от мерзкого вкуса кофе чтением итальянской газеты, но без особого успеха, несмотря на обычное обилие сообщений о международных кризисах и местных скандалах, пока на глаза не попалась короткая заметка на второй странице. «Зверское убийство английского туриста» — гласил заголовок.

В мозгу Темплера прозвучал сигнал тревоги еще прежде, чем он дочитал второй абзац, сообщающий, что убитый мужчина опознан как Джеймс Астон из Лондона.

Саймон не мог простить себе, что приписав бандитское поведение нелепому стечению обстоятельств, он позволил Астону отправится на верную смерть, что легко можно было избежать. Он чувствовал себя невольным виновником совершенного преступления и не мог простить собственной близорукости. И тем более не мог простить людей, совершивших такое. Значит, он ни в коем случае не должен оставить безнаказанным того, кто был когда-то Дино Картелли. Совершенно очевидно, что путешествие Джеймса Астона было безжалостно прервано только потому, что он опознал Дино. Будь это сходство случайным, Астону не пришлось бы расстаться с жизнью. В газетах, разумеется, говорилось об ограблении. Тело Астона с разбитой головой и очищенными карманами было найдено в аллее в нескольких кварталах от отеля, он шел пешком по дороге домой, когда на него напали. Нельзя было исключить и стечение обстоятельств, хотя инстинкт Святого, предельно обостренный, уже отбросил эту версию.

Все эти мысли родились у Саймона под душем, после которого он оделся и вышел на раскаленные и пышущие печным жаром улицы Неаполя, вовсе не для прогулки и знакомства с городом.

Было еще слишком рано для «пранцо» — ленча, который в Италии не начинается раньше часа, а вместе с послеобеденной дремой, необходимой для лучшего усвоения пищи и вина, может растянуться до раннего вечера. Но в «Ле Аркей» несколько сонных официантов подметали, вытирали пыль, меняли скатерти и серебряные приборы на столах, чтобы все было готово к наплыву посетителей. Без особого желания один из них дал себя уговорить и удалился в служебные помещения, чтобы поискать шефа.

В грязной рубашке без воротничка, с подвернутыми до локтя рукавами, он был не так представителен, как на службе, но на вызов в нерабочее время отреагировал с профессиональной выдержкой и уверенностью в себе.

Он сдержанно пожал Саймону руку, совершенно не изменившись в лице, увидев свернутый банкнот. Тот исчез в кармане с ловкостью, достигаемой многократной тренировкой, а шеф только склонил голову, внимательно ожидая разъяснения, какого рода услуга была оплачена.

— Если вы помните, я вчера у вас обедал, — начал Саймон.

— Да, синьор, помню.

— В то же самое время тут был мужчина по имени Дино Картелли.

— Тот, кто подсел к вам на несколько минут? Я думал он англичанин.

— Тот — да. Но я говорю не о нем.

Лоб шефа начал морщиться, но лицо осталось лишенным какого-либо выражения.

— Картелли? Такого я не знаю.

Если только он не был прекрасным актером, он говорил правду. Святой обычно не ошибался в людях. Но если ему поверить, Картелли не просто не хотел быть узнанным: у него было новая фамилия, и он не желал, чтобы всплыла старая.

— Итальянец, — напомнил Саймон, — в светло-сером костюме. Массивный, почти лысый, голос низкий, хриплый. Сидел с молодым мужчиной вон за тем столиком.

На этот раз детектор лжи не был нужен. Когда глаза шефа прогулялись в указанном направлении и вернулись обратно, в их взгляде, устремленном на Святого, любезностью и не пахло.

— Я не помню, синьор. Понимаете, Неаполь большой город, а этот ресторан очень популярен. Невозможно знать всех.

Он проводил Святого, рассыпаясь в сожалениях, что не смог ему помочь, но не до такой степени, чтобы вернуть деньги, которым уже нашлось место в его бумажнике. Придется ему перед следующей мессой исповедоваться в невыполненном обещании. Но Саймон отдавал себе отчет в том, что дискуссия с ним на эту тему была бы потерей времени.

Снаружи швейцар, еще не надевший свою импозантную форму, лениво подметал замусоренный за ночь участок тротуара, подлежащий его опеке. Святой подошел к нему.

— Вы не помните, случайно, одного человека, обедавшего тут вчера, такой толстый, лысый, с хриплым голосом, в сером костюме?

Зажатый кончиками пальцев банкнот обещал вознаграждение вперед, поэтому рука швейцара автоматически потянулась к нему, хотя суть вопроса до него еще не дошла. А когда дошла, возникла обратная реакция, и пальцы вдруг отдернулись как от огня. Швейцар бросил быстрый взгляд через плечо, после чего с лица его словно смыло всякое выражение.

— Нон ми рикордо,[1] — пробормотал он. — Столько клиентов… Всех не запомнишь…

И продолжал уборку значительно энергичнее и старательнее, чем раньше.

Саймон взглянул в ту же сторону, что и швейцар, и увидел шефа, все еще стоявшего во входных дверях. Разочарованно пожал плечами, отвернулся и ушел. Но впечатление проигрыша длилось только до той минуты, когда он свернул за угол. Шаг его сразу стал легче и шире, по мере приближения к ресторану с противоположной стороны. Этот маневр легче было начать, чем закончить, поскольку итальянские города, пересекаемые совершенно бессистемной сетью улочек и лестниц, проложенных не иначе как по проекту любителей головоломок, не слишком похожи на прямоугольную систему застройки в американском стиле. Напрягая все свои способности к ориентации, Святой все же смог достичь цели. Удивительно быстро, никем не замеченный никого не встретив, он одолел свой путь с бесконечными поворотами и оперся о стену соседнего дома как раз в тот момент, когда швейцар с уже вернувшимся обычным равнодушием махнул щеткой в его сторону.