Все это произошло так стремительно и так неожиданно, что Крылов не подумал, почему здесь, в одном боте с ним, оказался старик Мыттус.

— Их надо задержать, — громко сказал он. — Вы поняли меня, Мыттус?

Тот стоял у руля и, казалось, не слышал Крылова. Не оборачиваясь, он что-то сказал по-эстонски Уутсу, и пограничник растерянно поглядел на лейтенанта.

— Он говорит, что их надо спасать. Это рыбаки, рыбацкий бот. Сигналили фонарем — Мыттус видел. У них, наверно, руль сломало…

Выйдя за дамбу, они попали словно бы в другой мир, сотворенный лишь из ветра и воды, и мотобот сразу же едва не разбило — они чудом проскочили мимо огромного, Обточенного до блеска камня.

Все смешалось. Крылов не понимал, ревет ли это море или бешено крутится в воздухе винт, когда корма повисает над водой, а бот упирается носом в волну, будто пытаясь пройти сквозь нее. На какую-то долю секунды он пожалел о сделанном. Конечно, это безрассудство — выскочить сейчас в море на утлом рыбацком суденышке. Просто счастье, что с ним оказался Мыттус. Будь они без старика, дело могло бы кончиться плохо, очень плохо. Он с трудом подавил в себе неприятное чувство страха. Что ж, подумалось ему, до берега в случае чего не так-то уж и далеко…

Черт его знает, как все это проделывал Мыттус. Он стоял к Крылову спиной, и тот видел только голову, втянутую в плечи, каким-то незаметным, едва уловимым движением руки Мыттус держал бот против волны, и Крылов еще раз подумал: да, худо пришлось бы им без него.

Неожиданно Мыттус повернулся и свирепо рявкнул на Уутса. Пограничник, суетливо нагнувшись, поднял конец и начал разматывать всю бухту. Мыттус снова прикрикнул на него — Уутс, размахнувшись, бросил канат. Лодка с нарушителями плясала, валилась с борта на борт метрах в двадцати…

Крылов плохо соображал, как Мыттус ухитрился повернуть бот: их накрыло волной, и Крылов судорожно схватился за поехавший куда-то вниз борт. Но тут же оборвавшийся стрекот моюра возобновился. Крилов or крыл глаза и увидел, что бот идет по волне в бухту, и позади, на буксире, болтается вверх и вниз лодка нарушителей.

— Как рыбку на веревочке, засмеялся он, кивая Уутсу. Тот сидел у мотора бледный, или это только так показалось Крылову при света прожектора. «Может быть, и я такой же. Нехорошо. Подумают, что перетрусил».

На берегу их уже ждали…

Задержанными оказались два рыбака. Первое, что при свете карманного фонаря успел разглядеть Крылов, были воспаленные глаза, измученные лица и жалкие усталые улыбки. Они не говорили ни по-русски, ни по-эстонски, два финских рыбака, унесенные этим штормом.

— Ладно, в штабе отряда проверят, — сказал Крылов. Как там, есть горячий чай? И давайте отбой…

Он пошел на заставу вместе с бойцами двух усиленных нарядов, снятых теперь за ненадобностью. Пришел, набросал несколько слов радиограммы и уже спокойно ждал, пока радист их отправит. Ему принесли горячий чай, но он не стал пить. Дежурный спросил, надо ли дать рыбакам переодеться, и Крылов ответил вопросом на вопрос: «А сами вы как думаете — надо или нет?» Дежурный вытянулся, ответил не по-уставному — «понятно» и пошел переодевать задержанных. Крылов распорядился выдать им обед из «расхода», оставленного для тех, кто ушел в наряд. Теперь можно было вернуться домой.

В палисаднике, перед зданием заставы, на скамейке сидел Мыттус, и Крылов заметил, что старик мокрый с ног до головы. Стало быть, он не пошел даже переодеться, а сидел вот так все время и ждал его.

— Вы что? — удивился Крылов. Старик поднялся. Высокий, прямой, он смотрел на начальника заставы из-под тонких, как у птицы, век, не вынимая изо рта холодную, потухшую, трубку.

— Ты храбрый человек, — сказал он. — Я и не думал, что ты такой храбрый.

Крылов готов был обидеться.

— Почему же не думал?

— Потому что самый храбрый человек на острове до сих пор был я, — задумчиво сказал старик. — Я выходил в море и не в такой шторм. Но сегодня я впервые в жизни вышел в море в субботу. Ты понимаешь? Впервые в жизни, потому что иначе эти рыбаки погибли бы. И вот я пришел к тебе, как храбрый человек к храброму. Скажи мне честно: действительно ты считаешь, что я могу не бояться теперь выходить в море в субботний день?

— Конечно! — сказал Крылов. — Конечно, я так считаю.

— И я теперь так считаю, — медленно сказал Мыттус. — Действительно, раз ничего не случилось…

— Идем, — сказал Крылов. — У меня есть дома горячий чай.

Они вошли в сени, и вдруг Мыттус удивленно переспросил, словно бы сам себя:

— Действительно, раз ничего не случилось, зачем же терять целый день?