Потом обмывал раны, в том же ручье, останавливал кровь, перевязывал. Тащил до кареты, поил из фляжки какой-то гадостью, видел, как барин последний раз после поединка к ней прикладывается, значит - силы восстанавливает. Силы то восстановило, и барин в себя пришел, и даже ругался по-гишпански, но открылось кровотечение, и тот снова затих. Потом еще несколько дней они пробирались черте где, никого по пути не встречая, хотя Анисим был бы счастлив увидеть даже самого отпетого разбойника, но никого. Оставлять барина Анисим боялся, поэтому поохотится, или даже набрать воды - было проблемой, и на пятый день несчастный возница всерьез опасался, что приберет господь грешную гишпанскую душу.
Потрескивал бездымный костерок, в медном котелке булькала жидкая похлёбка, последнее вяленое мясо давало слабенький навар. Запасы крупки кончились еще вчера. Барин натужно хрипел в карете, то приходя в себя, то проваливаясь в забытье. Где-то не очень далеко, послышался волчий вой. Анисим посмотрел на звезды, на барина, на похлебку... и сделал то, что с ним не случалось уже лет двадцать - а именно упал на колени, и стал истово молиться, за себя, за барина, за несчастную свою кобылу. Просил у Бога прощения, и заступничества у Богородицы. Очень хотелось жить.
Приступ благочестия схлынул как то неожиданно, от того, что Очень материально почувствовал Анисим, чей-то взгляд на своей пятой точке. Ну поклоны человек как раз отбивал.
На поляне стоял представитель именно того общества, которое Возница если и жаждал встретить, то в самую последнюю очередь. Довольно странны отклик Богородицы... И ли каков поп, таков приход?
Лука, так лаконично представился новый знакомый, оказался человеком вполне приличным и душевным, не смотря на бывшую (?) профессию разбойника. Нашлась в его походном мешке и краюха хлеба, и кстати пришёлся свежеподстреленный рябчик. Краюху с вареным рябчиком схарчили сами, а наваристым бульоном накормили барина. И двинулись. По словам нового знакомого, тут не далеко был трактир, хозяин правда продажная сволочь, и репутация у него не очень, но выбирать не приходится. Анисим вслух удивился, что новый знакомый не стесняясь говорит что ведет их грабить, на что тот зычно захохотал:
- Ну, ты сморозил, друг! Да я из лука птицу бью, в лет, без промаха, а стрела летит дальше чем пуля. И тише. Так-то. И если бы я мнил вас с барином порешить, так сделал бы это тихо и незаметно здесь, в лесу. А по вашим обглоданными зверьем косточкам никто бы уже не понял что и как было.
По спине Анисима пробежал холодок.
- нет мне нужды грех на душу брать. Говорил же тебе, не промышляю я боле. На службе честной и постоянной у барина....
- Да, вот, рябчиков промышляешь, - неловко пошутил Анисим - к барскому столу.
- И рябчиков и тетеревов, не дал сбить себя с понталыку бывший разбойник. - а про гнуса трактирщика я тебе говорил, о том что он постояльцев обирает. Раньше и краденое скупал, сейчас нет, времена не те, можно и нарваться. Так он змей беззубый по другому выкручивается, на столе экономит - а деньгу дерет! Благо нет ему тут конкурента на тракте.
Анисим выдохнул. Действительно, если ограбить, так зачем их тащить куда - то? Значит и вправду, смилостивилась Богородица....
- Ну, давай, Лука, барина в карету, а ты со мною на козлы садись, да указывай, куды править? Вон, светает уже, покуда тронемся уже все видать будет
К трактиру приехали быстро, еще не рассвело совсем, трактирщик оказался полусонным невысоким поляком, в ночном колпаке с кисточкой и длинной рубахе прикрывающей до середины волосатые тонкие ножки. После долгих препирательств с Лукой через закрытые ворота, их впустили во двор, и то надо сказать только после угроз последнего спалить на уд к гулящей матери это непотребное место.
Октябрь 1720
- А что понесло вас в Россию, друг мой Жан???
Гасконец по мальчишески улыбнулся - Перед дамой, подобает рассказать о желании подвигов, или рассказать о романтическом желании найти свою любовь... Но вам я откроюсь. Деньги мадмуазель! Деньги! Да, я первый наследник. Но кроме кучи пышных титулов мне наследовать нечего, земля - это как о-го-род ваших крестьян, немного боле, замок, он старый, холодный, и кроме мышей и фамильных привидений там ничего интересного нет.
- А что интересного в мышах?
- дамы забавно ахают, и поднимают юбки едва их увидев. А самые смелые падают в лёгкий обморок.
В России хорошо относятся к иностранцам, спасибо государю Петру. - продолжал маркиз - нетрудно получить какую-нибудь должность, получать достойное жалование. У меня хорошие рекомендательные письма... Были - вспомнив о своей беде француз заметно скис.
- ну что вы, д Артаньян, не надо печалиться, вы же написали вашему батюшке, о приключившейся с вами беде, или удаче, это как посмотреть. И батюшка непременно озаботится раздобыть новые рекомендательные письма.
- Удаче? Я польщен, мадмуазель, несомненно знакомство с вами самая большая удача в моей жизни! - произнося эту фразу, француз был само совершенство актерского мастерства. Хотя по лопаткам пробежали мурашки. Неужели эта девица всё-таки воспылала к нему амурами и решила осчастливить его своей рукой! Какой кошмар.
- да, да, д*Артаньян, и вы еще не представляете какой удачей... Вы не думали...
Надо отдать должное, ни один мускул не дрогнул не лице записного сердцееда, но в мыслях вихрем составлялся план эвакуации собственной, пока свободной и не скомпрометированной персоны.
По опыту века 20го, Линочка разбиралась в мужской психологии не хуже чем в холодном и огнестрельном оружии, увлечение охотой, санной ездой на собаках, самбо и восточными единоборствами подразумевали мужской коллектив. И сейчас читала шевалье как детский букварь. И чтение это было хорошей горстью соли на раненую сволочным амуром душу. Сколько раз, она наблюдала подобное в той жизни, когда хороший друг, приятель, а иногда по совместительству и любовник, подозревал что в отношении его ведутся матримриальные работы. Такое же непонимание в глазах, и лихорадочный поиск выхода. Или бегства. Ну ладно, в прошлой жизни она была мягко говоря не красавица. Но не смотря на широкую кость и грубые черты лица изысканное мастерство портнихи, спорт, сделали свое дело, и находить очередного любовника не составляло труда, но не более того. Дальше они, мужики, шарахались как черт ладана, и ей стоило больших трудов сохранить хрупкое равновесие отношений. Она не многое помнила о своей прошлой жизни, точнее сведения как бы обновлялись по мере надобности, вот и теперь, стоило трепетному сердечку сделать стойку на этого Геласкеса, как доброхотная память тут же выдала всю подноготную её отношений с мужчинами. Во всех неприличных подробностях.
Шевалье - Линочка не преминула еще чуть-чуть поиздеваться над впечатлительным французом, и добавила бархату в голос - вы не думали о том, что есть и другой, возможно более легкий чем служба чужому государю, способ получить много денег? - шевалье стойко держал мило-приветливое выражение на лице, но его зад уже балансировал на самом краю скамеечки, так незаметно он старался увеличить расстояние. - Англичане называют это хороший бизнес!
Маркиз дернулся всем телом от неожиданности, едва успев удержаться на самом краю. Надо отдать должное, что-что, а соображал француз очень быстро:
- Дело? Вы предлагаете мне какое-то предприятие?
- Именно дорогой мой шевалье! Мы с вами объединимся, мои деньги, ваши знания в области моды, ваши знакомства с парижской знатью, ваши рекомендательные письма как пропуск в окружение Петра, ну так же мои маленькие идеи и батюшкины связи. Подумайте - шляпки, фронтажи, веера, и многие другие милые дамскому, и не только дамскому сердцу вещицы... парики, подвязки, шелковые панталоны с красными кружевами...
- Мадмуазель!.. - такие подробности, от девицы...
Взгляд его стал масляным, видно привиделись-таки панталоны.
- Мы разбогатеем, дорогой мой д"Артаньян! И не просто разбогатеем, а войдем в историю как создатели нечто нового...
