Элен закрыла глаза.
Казалось, его руки были повсюду, нахальные, уверенные, позволяющие себе неслыханные вещи, дразнящие, медлительные, настойчивые. Они настигали ее, не позволяя убежать, ласкали, захватывали, направляли, пока она не выгнулась всем телом и не заплакала от невыносимого наслаждения.
Подождав, пока она успокоится, Бенедикт положил руку на ее шею и заставил поднять на него глаза.
– То, что происходит, – он говорил уверенно и спокойно, – принадлежит тебе по праву, и если ты думаешь, что в этом есть что-то… опасное или непристойное, то я готов отказаться от своих принципов и взяться за плетку.
Она смущенно улыбнулась, но все еще не могла говорить.
Глаза Бенедикта сверкнули.
– Я рад, что мы понимаем друг друга, – прошептал он и, потянувшись за лежавшим недалеко от них квадратиком из фольги, одной рукой открыл его, наблюдая, как она предвкушающе выдохнула и развела в стороны ноги.
– Умница, – шепнул Бенедикт и вошел в нее.
Помедлив всего секунду, он начал двигаться, не сводя глаз с лица Элен, казавшегося новым и почти незнакомым. Она отвечала ему с жарким восторгом и, подойдя к самому краю, вновь вскинула на него глаза в невысказанной мольбе. Бенедикт нежно сжал ее бедра и в несколько коротких движений довел ее до завершения. Прижавшись губами к покрытой испариной коже на ее груди, он позволил себе отдаться на милость захватывающего его удовольствия. Элен с удивлением смотрела, как он кончает, прикрыв глаза, и неловко погрузила пальцы в его волосы.
– Хочу тебе признаться, – он поднял голову и с улыбкой посмотрел на нее. – Кажется, я порвал твое платье.
Элен усмехнулась и с наслаждением дернула влажные золотистые завитки.
– Это того стоило.
Глава 5
Гамелан
Гамела́н (от яв. gamel «стучать, ударять») – традиционный индонезийский оркестр и вид инструментального музицирования. Появившись на острове Ява, впоследствии распространился на Бали, Суматре и других островах Малайского архипелага.
Звучание гамелана, которое при первом знакомстве может показаться европейцу диким и хаотическим, отличается большой гибкостью динамики и выразительностью, чему способствует искусное сочетание тембровых красок. Большую роль играет импровизация. Разучивание партий производится главным образом на слух. Каждый музыкант при исполнении темы стремится выявить характер своего инструмента, как можно полнее продемонстрировать его выразительные возможности. В основе репертуара гамелана – импровизационное исполнение классических тем и народных мелодий.
Бенедикт появился в аудитории за пять минут до начала занятия и, бросив на стул пиджак и присев на край стола, принялся лениво просматривать свои записи. Лекция обещала быть интересной. Внезапно его внимание привлекла странная… он бы даже сказал, неестественная тишина, повисшая в помещении спустя пару минут после его появления. Несмотря на то, что его студенты прекрасно понимали, что такое дисциплина, и никогда не создавали проблем на занятиях, даже если бы он хотел (а он не хотел), добиться такой тишины от своих пираний ему бы не удалось.
Бенедикт поднял голову от бумаг и оглядел аудиторию. Студенты сидели притихшие и настороженные и внимательно смотрели на него. Юноши с удивлением, девушки… с восхищением?
Это было что-то новое. Бенедикт привык к тому, что большинство студентов испытывают к нему уважение или даже восторг – в конце концов, это было частью работы с людьми, и без доли взаимного интереса, пусть и несколько преувеличенного, тут было не обойтись. Но чтобы весь курс одновременно?..
Что-то произошло.
Отложив в сторону бумаги и медленно обведя взглядом помещение, Бенедикт поднялся и, направившись к доске, взял в руку кусок мела.
– Приветствую всех собравшихся, – начал он, обернувшись к группе, – и хотел бы начать нашу сегодняшнюю встречу с того… Что, черт возьми, происходит? – неожиданно резко спросил он, внимательно глядя на слушателей.
Тишину можно было резать кусками.
Бенедикт помолчал. Очевидно, потрясшее их событие или новость были настолько шокирующими, что… И тут до него дошло. Ну, конечно.
Странно, что они не озаботились этим раньше.
– Что ж, если вы не намерены отвечать на поставленный вопрос, предлагаю перейти к заранее запланированной теме лекции, – беззаботно сказал он, – мистер Брокстон, прошу напомнить мне, на чем мы остановились в прошлый раз.
Тони Брокстон, худощавый студент гиковатого вида в очках с толстыми линзами, смущенно поднялся, готовый принять на себя удары судьбы, но его попытки заговорить не увенчались успехом.
– Мистер Брокстон, вы хорошо себя чувствуете?
Тони медленно перевел дух, посмотрел на Бенедикта, потом на аудиторию, открыл рот, словно желая что-то сказать, но не решился и уселся на место.
– Хорошо, – невозмутимо произнес Бенедикт, – может ли кто-нибудь другой ответить на мой вопрос?
Группа молчала.
– Сэр… – похоже, единственным, кто оказался способен как-то разрядить обстановку и хотя бы попробовать выяснить, что происходит, оказалась Лесли Пауэр, юная отличница, застенчивая, но удивительно въедливая и хищная до истины.
– Да, мисс Пауэр?..
Бенедикт улыбнулся. Сейчас начнется веселье.
– Мистер Тэррингтон, сэр… – видно было, что слова даются Лесли с трудом, и она готова провалиться сквозь землю, но также не намерена отступать. – Это правда… – ее голос сорвался и затих.
– Лесли?
Девушка смущенно молчала.
– Не помню, говорил ли я вашему курсу, что не умею читать мысли? Обычно я считаю необходимым упомянуть об этом при первом знакомстве, но, признаюсь, мог забыть.
Лесли, растерянная и напуганная, смотрела на него с несчастным видом, кажется, окончательно утратив всю свою решимость.
Бенедикт внимательно смотрел на нее.
– Правда ли, что вы занимаетесь сексом с женщинами за деньги? – выпалила Лесли и, кажется, зажмурилась.
Бенедикт улыбнулся.
– Мисс Пауэр, помнится, я говорил вам, что чрезвычайно ценю вас за точность формулировок и способность откровенно говорить о самых непростых вещах, – с теплотой в голосе проговорил он. Лесли зарделась. – Вам удалось… – Бенедикт сделал неопределенный жест рукой и, пройдя пару шагов, вновь присел на край стола – в довольно непринужденной манере затронуть тему, которая, похоже, – он обвел взглядом аудиторию, – сильно взволновала ваших коллег.
Группа молчала.
– Но почему? – голос Бенедикта бархатными переливами разносился по аудитории, достигая ее отдаленных уголков, и в нем было только спокойствие и искреннее любопытство.
– Но… сэр, – вновь очнулась неугомонная Лесли, – ведь это…
– Это что? – энергично спросил Бенедикт и поднялся со своего места.
– Это скандал, – восторженно прошептала Аманда Стоун, сидящая в первом ряду.
Бенедикт усмехнулся.
– Что же… Раз это такая важная тема, не вижу причин, по которым мы не можем рассмотреть ее в рамках академического курса, – проговорил он. – Поэтому в центре нашего сегодняшнего занятия будет оказание эскорт-услуг и значение этого бизнеса для психологического и социального здоровья сообщества. На материале Бенедикта Тэррингтона. Поскольку основная информация известна, приступим к обсуждению и анализу.
Поднявшись, он подошел к доске и кусочком мела, который он все еще держал в руке, размашисто написал на ней «тему».
– Делимся на две группы, – Бенедикт обернулся и привычным жестом поделил аудиторию пополам. – Первая размышляет о том, почему это является новостью. Вторая – пытается понять, почему аудитория восприняла это известие…
В группе все еще стояла потрясенная тишина.
– … настороженно? – пискнула наконец пришедшая в себя Лесли.
– Можно сказать и так, – задумчиво кивнул Бенедикт. – На работу десять минут.
Аудитория нервно и возбужденно зашелестела.
Бенедикт сел за стол, открыл книгу и углубился в «Записки Пиквикского клуба». Тонкая прядь золотых волос, спадающая ему на лоб, делала его по-хулигански юным и магическим образом контрастировала с общей неприступностью его облика. Группа погрузилась в работу.
