Для, образно выражаясь, родившегося в коридорах власти Вадима всё было понятно и без дополнительных жестов. Поэтому он немедленно открыл свою папку и тот час приступил к пояснению находившегося там документа. Услышав первые слова, Иван Иваныч встал с дивана, прошёлся по кабинету и занял рабочее место. Пока шеф совершал свои телодвижения, Вадим, молча, наблюдал за ним, так же встав с дивана, и, как только Иван Иваныч окончательно устроился за столом, не дожидаясь приглашения, примостился за приставным столиком. Папка перекочевала к руководителю, который минут пять-семь внимательно изучал её содержимое, перечитывая некоторые абзацы дважды. Закончив работу над документом, Иван Иваныч, сложив руки перед собой, как первоклассник за партой, и подав корпус вперёд, так внимательно посмотрел на Вадима, как будто хотел залезть глазами внутрь его. От этого подчинённому стало не по себе. От таких пристальных и длительных взглядов обычно даже кристально честные люди начинают сомневаться в своей непогрешимости и чувствовать себя в чём-то виноватыми. Иван Иваныч понимал, что сколь долго и внимательно не смотрел бы он на своего подчинённого, ничего кроме его внешней оболочки в виде лица и торса, облачённого в дорогой костюм импортного индпошива, он не увидит. Однако эта психологическая пауза нужна была ему, чтобы окончательно определиться до какой степени стоит доверять своему помощнику в столь деликатном деле. Обсуждать ли с ним детали уже созревшего плана или… Иван Иваныч оторвал от Вадима, как ему казалось, свой гипнотический взгляд и, не давая ему опомниться, как на допросе резко спросил:
– Какой же это мой проект? Это больше Его, Василь Васильича, тема. Здесь же сплошная экономика.
Вадим не был бы Вадимом, пережившим не одного хозяина, если бы пришел к очередному с неподготовленным экспромтом.
– Вы абсолютно правы. Однако Вы будете встречаться со своим вновь избранным коллегой и почему бы Вам не обсудить, нет, лучше – решить с ним все назревшие проблемы. И тут он не сдержался от грубой и неприкрытой лести в адрес босса. – Вы у нас Гарант, а Гарант по нашему Основному Закону…
– Ладно, ладно, – слегка улыбаясь, но уже уверенным и спокойным голосом человека, принявшего окончательное решение, прервал его Иван Иваныч. – Я подумаю, как с этим лучше поступить, – кивнул он на документ, – оставь это у меня. Вадим расценил последнюю фразу как окончание аудиенции и бесшумно покинул кабинет.
Как только дверь за подчинённым закрылась, Иван Иваныч раскрыл папку и вновь углубился в изучение документа, попутно делая необходимые для дальнейшей работы, пометки на листочках специальной гербовой бумаги, точно такой же, как та, на которой он немногим раньше пытался расписать своё будущее. Чем больше он вчитывался в оставленные Вадимом бумаги, тем больше захватывала идея последовать его советам. Но для большей объективности, требовалась дополнительная экспертиза, поэтому, не отрываясь от чтения и не поднимая головы, Иван Иваныч на ощупь нажал кнопку вызова Эдуарда Эдуардыча. Не вводя его в детали и тонкости своего плана, он коротко обсудил с ним политические аспекты предстоящего визита, выслушал его видение данного вопроса, сделал кое-какие пометки и вызвал очередного помощника, ответственного за экономические вопросы, – Альберта Альбертыча. Его он слушал внешне внимательно, но думал совершенно о другом. Во-первых: он уже принял решение и чётко представлял, как оно будет воплощено на практике, независимо от того, какие аргументы «против» приведёт помощник. Во-вторых: Альберт настолько «сильно любил» подчинённых Василь Васильича, что готов был скорей согласиться, что земля плоская и стоит на трёх китах, нежели с тем, что сотрудники Василь Васильича в чём-то правы. Поэтому ожидать достаточной объективности от этого помощника не стоило. Однако Иван Иваныч всё же обсудил с ним кое-какие принципиальные цифры и убедился ещё раз, что «одна голова хорошо, а две – лучше».
Оставшись один, он вновь принялся перечитывать документ с тем, чтобы выработать окончательный вариант своего плана и линии поведения на предстоящей встрече в верхах. Одним из основных условий, которое Иван Иваныч определил для себя являлась максимальная конфиденциальность, направленная, главным образом, на недопустимость попадания информации к Василь Васильичу. Конечной целью должно было стать достижение политических договорённостей, которые бы показали всему миру, что именно он, глава государства, достиг позитивного прорыва в отношениях двух стран, именно он способен решать не только политические, но и экономические вопросы. Какой ценой, – это в данном случае не имело значения.
VII
Время имеет свойство идти, бежать, течь или даже лететь, а виртуальное время, в силу своей виртуальности, вообще скачет. Но эти скачки трудно хронометрировать, потому что они могут переносить нас в мгновение в любую историческую эпоху, погружать в любые события, не обращая внимания на последовательность происходящего и его последствия. Такое впечатление, что делается это просто, чтобы насладиться возможностями виртуального мира, спокойно опровергающего все постулаты мира реального.
Именно поэтому Михал Михалыч проснулся в своём кабинете уже тогда, когда отгремели по Красной площади гусеницы танков, торжественные марши со скоростью сто двадцать шагов в минуту, растаяли в небесной синеве мелодии сводных оркестров и многотысячных криков «Ура»! парадных расчётов. Уже рассосались пробки после отъезда вельможных гостей, а трудящиеся вернулись со своих загородных дач, фазенд и просто участков после успешного завершения весенних полевых работ. И пчёлы во всю приступили к сбору различных нектаров, и превращению их в различные виды, полезных и не очень, медов. Но самое главное, что Михал Михалыч всё ещё находился в своём кабинете, следовательно – на своём месте. А это означало правильность его, ещё до праздничных, умозаключений.
Звонок скрытой кнопки вызова под крышкой стола и он уже вновь в бронированном «Мерседесе», так же невидим для окружающих, но уже в летнем костюме, «плывёт» по улицам родного города, рассекая многочисленные пробки навстречу неотложным делам государственного значения. Шутка ли, ведь он своими собственными руками воплощает в жизнь намерения руководства страны превратить столицу нашу в столицу международную, в смысле мировую, финансовую. Ещё одна подпорка под его и без того, казалось бы, незыблемое положение. Всё вроде было хорошо: светило солнце, радовали глаз пейзажи с небоскрёбами и башенными кранами, особенно приятно было смотреть как по-новому, по-передовому осваивает новые площади его любимая «Коните». Ведь могут всё-таки работать люди, если захотят. Разве возможно было представить, чтобы в период тоталитарной власти коммунистов и эпоху застоя простой слесарь-лекальщик или токарь-инструментальщик, не важно, с нуля, пользуясь только плодами собственного недюжинного таланта, сумел возглавить, и превратить в строительный гигант невзрачный кооператив по производству пластмассовых тазиков и детских горшков? Только острый рабочий глаз мог узреть и извлечь пользу из бесчинств футбольных фанатов на столичных стадионах, оборудованных пластмассовыми стульями. А потом, когда появились деньги, вспомнилась толстая книга какого-то немца или еврея, которую читали когда-то на рабфаке. Правда, многочисленные страницы запоминались не очень хорошо, потому, что даже сам автор, наверное, не очень-то смог бы объяснить, зачем так много и непонятно писал, а вот формула, вытекающая из всего этого, была не трудная и очень понятная, – Д – Т – Д+д, то есть деньги, на которые покупают товар, потом этот товар продаётся за уже гораздо большие деньги. Тот самый немец или еврей тогда почему-то страшно проклинал всех, кто жил по этой формуле, а сейчас наоборот – это всё уважаемые люди, а очень уважаемые называются бизнес элитой.
Смекалистому народному уму долго думать не надо было, чтобы понять, где эта вторая после знака плюс буквочка «д» превращается в букву «Д», равную той, что до плюса, а порой и сильно её превышает. Вот так образовался девелоперский и строительный монстр «Коните». Будь во главе его какой-нибудь инженеришка из прослойки с кандидатской степенью или, не дай Бог, доктор или профессор, никогда бы компания не только не пережила благополучно мировой кризис, она бы до этого кризиса вряд ли дотянула. Нет, не знаем мы ещё наш народ. Всё на Запад поглядываем. А ведь как богата землица-матушка самородками!
