Любовница Блока Без дерева высохшей веткой, При солнечном свете страшна, В салопе, затертом и ветхом Бредет тротуаром она. Плывет привиденье дневное По улицам мимо ворот, И шепот ползет за спиною: Любовница Блока идет. В могиле своей одинокой Лежит он – чужой и ничей. Ни прибыли нету, ни прока От тех позабытых ночей. С болонкою лысой и старой, Из года бессмертная в год, Пугая влюбленные пары, Любовница Блока идет. Летит над землею горбатой Военных угроз дребедень. Наш век беспокойный двадцатый Клонится к закату, как день. Разгул революций неистов, Ракеты уходят в полет. Под звонкое кваканье твиста Любовница Блока идет. Идет через воду людскую, Идет по любимым гробам, И серые губы тоскуют По мертвым и чистым губам. И, новых грехов отпущенье Даруя другим наперед, Навстречу земному вращенью Любовница Блока идет. 1968 Друзья и враги (песня) К спектаклю по повести Владимира Войновича «Два товарища» Наших пыльных дворов мечтатели, Вспоминаю вас я, По игре в футбол – неприятели И по партам – друзья. Но не знаю я тем не менее, От каких же шагов Начинается разделение На друзей и врагов. Все мальчишками были близки мы — По плечу и на «ты». Под гранитными обелисками Догорают цветы… Что же ты, мое поколение, Не сносило голов? Опоздало ты с разделением На друзей и врагов! А зелененький шарик крутится, Молодым не до сна А на улице вновь распутицу Затевает весна. Обнажают реки весенние Рубежи берегов. Начинается разделение На друзей и врагов. 1968 Поэты Лежат поэты на холмах пустынных, И непонятно, в чем же корень зла, Что в поединке уцелел Мартынов, И что судьба Дантеса сберегла? Что, сколько раз ни приходилось биться, Как ни была рука его тверда, Не смог поэт ни разу стать убийцей, И оставался жертвою всегда? Неясно, почему? Не потому ли, Что был им непривычен пистолет? Но бил со смехом Пушкин пулю в пулю, Туза навскидку пробивал корнет. Причина здесь не в шансах перевеса, — Была вперед предрешена беда: Когда бы Пушкин застрелил Дантеса, Как жить ему и как писать тогда? 1969 Сентябрь
Так зажигают в доме свет, Придя под утро, рано, Когда забрезживший рассвет Сентябрь вставляет в раму, И остается за плечом Полет автомобильный, И желтым комнатным лучом Бокал наполнен пыльный. Так зажигают в доме свет, Когда в саду снаружи Рябины тоненький скелет Ненастьем обнаружен. С плаща в передней натекло, И глина на ботинках. Ложится осень на стекло Переводной картинкой. Так зажигают в доме свет, Придя домой с работы. И знаешь: никого здесь нет, А все же ждешь кого-то. И канет в черное стекло Все то, что сердце кружит. И вновь покажется: светло Внутри, а не снаружи. 1969 Новелле Матвеевой (песня) А над Москвою небо невесомое, В снегу деревья с головы до пят, И у Ваганькова трамваи сонные, Как лошади усталые, стоят. Встречаемый сварливою соседкою, Вхожу к тебе, досаду затая. Мне не гнездом покажется, а клеткою Несолнечная комната твоя. А ты поешь беспомощно и тоненько, И, в мире проживающий ином, Я с твоего пытаюсь подоконника Дельфинию увидеть за окном. Слова, как листья, яркие и ломкие, Кружатся, опадая с высоты, А за окном твоим заводы громкие И тихие могильные кресты. Но суеты постылой переулочной Идешь ты мимо, царственно слепа. Далекий путь твой до ближайшей булочной Таинственен, как горная тропа. И музыкою полно воскресение, И голуби ворчат над головой, И поездов ночных ручьи весенние Струятся вдоль платформы Беговой. А над Москвою небо невесомое, В снегу деревья с головы до пят, И у Ваганькова трамваи сонные, Как лошади усталые, стоят. 1969 Переделкино (песня) Позабудьте свои городские привычки, — В шуме улиц капель не слышна. Отложите дела – и скорей к электричке: В Переделкино входит весна. Там зеленые воды в канавах проснулись, Снег последний к оврагам приник. На фанерных дощечках названия улиц — Как заглавия давние книг. Здесь, тропинкой бредя, задеваешь щекою Паутины беззвучную нить. И лежит Пастернак над закатным покоем, И веселая церковь звонит. А в безлюдных садах и на улицах мглистых Над дыханием влажной земли Молча жгут сторожа прошлогодние листья — Миновавшей весны корабли. И на даче пустой, где не хочешь, а пей-ка Непонятные горькие сны, Заскрипит в темноте под ногами ступенька, И Светлов подмигнет со стены. И поверить нельзя невозможности Бога В ранний час, когда верба красна. И на заячьих лапках, как в сердце – тревога, В Переделкино входит весна. 1969 |
