Литмир - Электронная Библиотека

Алексей сделал вид, что разделяет мой оптимизм. Хотя и не произвольно подёрнул плечами.

– Почему меня не выпускают из палаты? – поинтересовался я.

– У Вас острая лучевая болезнь, Максим, мы стараемся оградить наших пациентов и работников от любых контактов с Вами, кроме того, стерильность палаты на начальном этапе лечения пойдёт только на пользу. И как только мы добьёмся положительных результатов, Вас перенаправят в другой медицинский центр.

– Зачем меня лечить? я же всё равно уже не жилец?

– Такова этика нашего правительства, – торопливо закончив разговор, Алексей, взглянул на приборы, сделал какие–то записи в блокноте и поспешил удалился.

Лучше мне не становилось, скорее, наоборот. Рвота с каждым днём усиливалась. В мозг пришло страшное желание поскорее отправится туда, где я смогу вновь обнять любимую семью, но, независимо от моего желания, судя по словам Алексея, этот день не заставит себя долго ждать.

В госпитале я провёл ещё около двух месяцев. Постоянное нахождение в палате, не имея даже малейшей возможности выйти на свежий воздух и поговорить с другими людьми, действовало на меня крайне угнетающе. С каждым новым днём чувство одиночества и внутренней опустошённости усиливалось. Через некоторое время мене дали разрешение посещать оборудованный специальными тренажерами спортивный зал, где я смог понемногу восстанавливать свою прежнюю форму. Хотя делал это исключительно лишь для того чтобы не на долго избавится от гнетущих мыслей и переживаний.

Персонал госпиталя крайне редко посещал меня, скорее всего, это было связано с тем, что какие бы силы и средства не тратились на моё лечение, исход будет непременно один. Используя сильно действующие препараты, удалось практически до нуля снизить передаваемый радиационный фон и я стал практически безвреден для окружающих. Несмотря на это чаще посещать меня не стали, видимо, больничный персонал просто не хотел лишний раз беспокоить ненужными процедурами, а, может, они просто не хотели общаться с умирающим человеком. И в этом я прекрасно их понимал.

С каждым новым днём, проведённым в этих стенах, я все больше начинал чувствовать себя потерянным и отрешённым от окружающего мира. Сидя на кровати в тусклом свете лампы ночного освещения, в голову не раз приходил один и тот же вопрос – "Каков смысл лечения, если мой жизненный путь практически подошёл к своему трагическому финалу?"

Проводя аналогию с людьми, больными самыми страшными и неизлечимыми болезнями, но все же борющимися до конца, я понял, что, скорее всего, чувство самосохранения, заложенное в сущности человеческого сознания, не даёт разуму осознать то, что исход уже предрешён и будущее не изменить.

По моей просьбе Алексей принёс в палату библию, которую я начал читать первый раз. Конечно, когда ты живёшь полной жизнью и не задумываешься о том, что рано или поздно она закончится, в голову даже не приходит мысль о том, что ждёт нас потом.

Так пролетали часы, дни, месяцы, но в один из таких серых и безликих дней мне принесли одежду и попросили как можно скорее переодеться, так как готовился мой переезд в специализированный медицинский центр, где я, скорее всего, проведу последние дни своей жизни.

Я быстро собрался, хотя чего уж тут было собирать. Из всех вещей, что у меня были – только одежда и средства личной гигиены. Единственное, что мне пришло в голову сделать – это сбрить бороду, которая росла на протяжении последних месяцев.

В палату зашёл Алексей, одет он был как обычно в белый, слегка затертый халат, на его лице светилась улыбка.

– Максим Анатольевич, машина ждёт Вас у комплекса. Вы готовы?

Перед выходом из палаты я ещё раз взглянул на себя в зеркало. Мне показалось, что за прошедшее тут время моё лицо постарело на десятки лет. Оставшийся пучок волос был практически седым, а в черных зрачках уже угасли те яркие, некогда сверкающие огоньки. Взгляд стал пустым и блеклым.

– Веди, – выдохнув, буркнул я, полностью повинуясь этому странному человеку.

Алексей вёл меня по бесконечным больничным коридорам, в которых навстречу тут и там попадались идущие по своим делам врачи, медицинские сестры и люди в больничных халатах.

Дойдя до главного фойе корпуса, Алексей остановился у стойки регистрации.

– Вам туда, – махнул рукой Алексей и принялся заполнять какие–то бумаги.

– А Вы со мной разве не пойдёте? – Мне что идти туда в одиночку? – удивился я.

– К сожалению, нет, мне нужно заполнить кучу бумаг, – торопливо пробубнил Алесей и небрежно махнул рукой в сторону выхода. – Вас там ждут, в моем присутствии нет необходимости, добавил врач и уткнулся в стопку бумажек лежащих на стойке регистрации.

– Ну и порядки тут! – выругался я. – То они с меня глаз не спускают, то отправляют чуть ли не на все четыре стороны.

Тем не менее, на душе чувствовался какой никакой эмоциональный подъём. Уже давно хотелось послать всё тут к чертям и сбежать на встречу призрачной свободе.

Окинув прощальным взглядом толпу неспешно шатающихся по центральному атриуму пациентов и врачей, я направился к выходу из главного здания, ставшего для меня скорее тюрьмой, нежели медицинским учреждением.

Оказавшись по ту сторону от входной двери сразу же почувствовалось, как же сильно я соскучился по не кондиционируемому воздуху, лёгким порывам ветерка, щебетанию первых весенних птиц и яркому свету солнца, в лучах которого утопал зелёный сад, раскинувшийся вдоль зданий больничного комплекса.

Территория комплекса была усеяна маленькими красивыми беседками, в которых сидели люди, облачённые в белые больничные халаты. Огромный парк окружал комплекс высотных строений, являющихся медицинскими корпусами госпиталя. Лучи яркого весеннего солнца отражались от стеклянных панорамных окон и освещали всё пространство вокруг, придавая картине поистине умиротворяющий оттенок.

На отгороженной площадке стоял фургон с эмблемой госпиталя и небольшой внедорожник сопровождения.

Четыре человека в костюмах сотрудников медицинского департамента, стоявшие возле машин, громко смеялись, обсуждая какую–то шутку. Подойдя к ним, я представился и они, осмотрев меня беглыми взглядами, начали расходиться по своим машинам. Старший сотрудник попросили меня занять место в кузове больничного фургона, а сам, заняв место в кабине, дал команду автопилоту начать движение по маршруту. Двигатель фургона тут же почти неслышно загудел, и мы тронулись, постепенно набирая скорость.

Глава 2

Машины ехали по холмистой лесной местности. За окном то и дело мелькали рощицы деревьев, кустарники и овраги. Под монотонный гул мотора и шуршание резины о поверхность идеально ровного асфальта я незаметно для себя начал погружаться в томительный сон.

Мне снилась девушка, указывающая пальцем на что–то позади. Она была похожа на Кристи, но цвет волос и фигура казались другими. За ней я увидел очертание маленькой девочки, играющей с куклой. Она внимательно смотрела на меня своими бездонными яркими глазами и широко улыбалась.

Вдруг сквозь сон до меня донёсся тонкий пронизывающий звук, будто комар пролетел рядом с ухом. После чего раздался громкий хлопок со стороны левого заднего колеса, и машина резко изменила направление движения. От стремительного манёвра меня выбросило из кресла и с чудовищной силой ударило о борт фургона. Секундой позже позади раздался оглушительный грохот, через задние окна я увидел на месте едущего в сопровождении автомобиля огненный шар и разлетающиеся в разные стороны металлические обломки.

Дыхание перехватило.

– Не может быть! – выкрикнул я, – да что же это!?

Я попытался окрикнуть старшего машины, но вместо вразумительного ответа услышал лишь сообщение автопилота о прекращении работы и передачи управления водителю. Там, где должна была быть видна голова рулевого, отчётливо виднелось красное пятно на лобовом стекле и маленькая паутинка трещин.

На огромной скорости фургон вылетел с дороги и совершив несколько головокружительных пируэтов замер, уткнувшись в густые заросли каких–то придорожных растений. От сильного удара головой сознание помутнело, и я словно вновь очутился в эпицентре той самой катастрофы, унёсшей жизни всей моей семьи.

3
{"b":"580312","o":1}