– Что ты несешь, какая сила?

Но Пирт уже тянул его и лигурийского вождя в сторону одного из зданий.

Двери его были заперты на сложный засов, но вождь, зная его секрет, быстро справился с ним. Конечно, никакого воровства у живших большой общиной лигурийцев и в помине не было. Запиралось от детей, которые, как и все дети на свете, любили лазить где придется и могли нанести вред себе и другим. Внутри не имеющее перегородок здание по самую крышу было заложено веретенообразными сосудами. В окружности, в самой широкой средней части, они были немногим менее ширины плеч человека, и длиной почти в рост Пирта. И от всего этого исходило ужасающее зловоние.

– Я так и думал, – счастливо засмеялся Пирт, – ты знаешь, что это такое?

Скандинав недоуменно смотрел на радующегося, словно ребенок, Пирта.

– Это же сосуды из кожи, посмотри, – и Пирт легко, несмотря на размеры, подбросил один из сосудов на ладони, – это превосходная прочная кожа, которой можно в разы быстрее покрыть лодочные каркасы.

– Это кожа болотного червя, который обирает за день пути отсюда. Мы специально добываем червя, чтобы из его прочной кожи делать сосуды для легкого воздуха, – пояснил вождь, – запасы кож хранятся в третьем складе.

Скандинав немедленно отправился смотреть на шкуры. Склад был забит ими под завязку. Выделанные мягкие прямоугольники по размерам были даже больше, чем требовалось для обтяжки каркасов. Проблема изготовления лодок разрешалась сама собой. Работа ускорялась в несколько раз.

– Ты не видел главного, я покажу, но не здесь, – и Пирт, держа веретенообразный сосуд под мышкой, забросив лук за спину, повел скандинава и вождя в сторону болота, рассказывая на ходу:

– То, что находится в сосуде, они называют легким воздухом. У нас же он называется болотным газом. Я встречал иллюзионистов, использующих его, но в небольших количествах. Они делали примерно то, что я сделаю сейчас. Удивительно, что лигурийцы не додумались до этого.

Остановившись у кромки болотной воды, Пирт отбросил сосуд на два десятка шагов от берега. Тот, плюхнувшись в грязь, несколько раз перевернувшись и, вымазавшись, остался на плаву. Удовлетворенно хмыкнув, Пирт снял лук, обмотал древко за острием сухой тряпочкой и поджег ее. Скандинав и вождь с нетерпением наблюдали за его манипуляциями.

– Послушай, – сказал Пирту скандинав, – здесь тебе не цирк!

– Сейчас ты получишь его, – прицелившись, сквозь зубы произнес Пирт и, пустив стрелу, сам сразу же упал на живот и закрыл уши руками. Лязгнула тетива, горящая стрела пронзила сосуд. Грянул гром, столб грязи взметнулся высоко вверх, сильнейший порыв ветра сбил скандинава и вождя с ног. Со стороны деревни сюда начали сбегаться испуганные лигурийцы.

– Ну, как тебе цирк? – вставая, спросил скандинава Пирт.

– Что это было? – вытирая грязь с лица и морщась от звона в ушах, спросил скандинав, – я никогда не видел такого!

– Это свойство болотного газа, используемое в цирках. А здесь у них уйма этого газа. Ты представляешь, что будет, если сбросить с десяток таких штук в подземелье и пустить вслед им огненную стрелу?

– Молодец! – скандинав хлопнул его по плечу так, что Пирт скривился от боли, – вот и решение вопроса с выходами из подземелья. Лишь бы Орагур нашел их. Однако, им стоило бы держать эти штуки подальше от деревни. Если так хлопнула одна штуковина, то, если случайно хлопнут все, здесь вообще ничего не останется. Намекни как-нибудь их вождю.

Ближе к вечеру начали прибывать воины с соседних островов. Деревня на всю ночь превратилась в большой балаган. Никто не ложился спать. К середине ночи, раньше, чем планировалось, работа по изготовлению лодок была завершена. Время до утра затрачено было на тренировки. Надо было разбить лигурийцев по лодкам, назначить гребцов, научить их, как работать веслами. Со всем этим провозились до утра. А утром три с половиной сотни тридий, нагруженных лодками, людьми и лигурийцами, каждый из которых держал рядом веретенообразные кожаные мешки, отправились в дорогу. Днем все отсыпались от бурно проведенной ночи. Ближе к вечеру тридии, достигнув нужной точки, остановились. Все с нетерпением ожидали наступления темноты. Лишь только ночная мгла скрыла горизонт, десятки лодок взяли направление на остров. Не спеша, неумело работая веслами (а как же можно было успеть научиться за короткое время, выделенное для этого? Но эта медлительность учитывалась в разработанном плане), рыская то в одну, то в другую сторону, они все же продвигались вперед за направляющей лодкой, которой управлял скандинав. Вскоре ночь полностью скрыла все ориентиры, и тогда вдалеке, к огромному облегчению скандинава, засветилась яркая точка – костер, зажженный на берегу разведчиками, дающий ориентир направления и показывающий, что можно безопасно высаживаться на берег. А другая яркая точка по дуге ходила из стороны в сторону – кто-то из разведчиков размахивал факелом над головой.

31.

Орагур и Аватурана, оседлав тридию, почти весь день под жаркими лучами солнца плыли в направлении острова. Не зная чужого языка, они, тем не менее, хорошо понимали друг друга, помогая себе жестами. Монотонное движение клонило ко сну, и Орагур, зная, что в следующую ночь сомкнуть глаза не удастся, постарался хорошенько выспаться «про запас», что ему, несмотря на жару, вполне удалось. Лишь только далеко на горизонте показалась маленькая точка острова, тридия была остановлена, а с наступлением темноты от нее отчалила кривая горбатая лодка, первенец лодочного производства. Она все время заворачивала влево, и Орагуру, работающему веслами, приходилось все время корректировать ее движение. Однако, несмотря ни на что, продвигались они довольно быстро. Когда совсем стемнело, плыли по указаниям лигурийца, хорошо чувствовавшего их положение в пространстве. Наконец, темные очертания острова приблизились вплотную. Стараясь не плескать веслами, Орагур вел лодку вдоль берега, пока Аватурана не сделал знак, что следует повернуть лодку носом к суше. В полной темноте они подплыли к нависающим над водой редким кустам, и, держась за них, протолкнули лодку насколько смогли поглубже в заросли.

Орагур основательно готовился к разведке. Предполагая наличие подземелий, он подготовил также четыре факела, обвернув конец недлинной палки тканью, пропитанной смолой деревьев и жиром. Такой факел должен был гореть достаточно долго и ярко. Захватив факелы, оружие и небольшой мешок с продовольствием, который лигуриец забросил за спину, они вышли на твердую землю. Лигуриец напрягся, ожидая прыжка мороха на спину, как это уже было не так давно, но Орагур, видя его напряженное состояние, сделал успокоительный жест, мол, все спокойно, как мы и предполагали. Отойдя в сторону на пару шагов, советник осмотрел снаружи место, где была спрятана лодка. Зелень настолько хорошо укрывала ее, что, пройдя рядом с кустами, ничего нельзя было заметить. Лигуриец, осторожно ступая, повел их, как и было оговорено, в направлении развалин.

Продвигались не спеша, время от времени замирая на месте и прислушиваясь к окружающим звукам. Однако вокруг было тихо и спокойно. Вскоре в темноте показались контуры кустов, скрывающих руины замка. Лазутчики залегли недалеко от уже известного им моста. Долго вглядывались, выискивая следы караула или засады, но ничего не обнаружили. Быстро пересекли ров, взобрались на уцелевшую часть стены, уже сослужившей им добрую службу, и снова стали осматриваться. И снова ничего подозрительного не заметили.

Короткими перебежками от укрытия к укрытию, стараясь не наступать на разбросанные вокруг кости, они перебрались на другую сторону обширной площади, и здесь обнаружилась утоптанная дорога, ведущая через развалины. С осторожностью двигаясь по ее обочине, лазутчики миновали центральную цитадель, где развалины располагались особенно густо, и вышли к стене с другой стороны цитадели. Здесь утоптанная дорога обрывалась, уходя в болотную воду, дальше ее не было. Луна, как назло, не показывалась сегодня, скрываясь за длинной узкой полосой облаков, как будто стащили ее с неба проклятые морохи. В тусклом свете звезд, светлячками разбросанных по небесному своду, далее пяти шагов ничего не было видно.