- Конечно, говорили,- отвечаю я.- И не только об этом. Я знаю, что вы закончили педагогический институт, уже будучи в погранвойсках. Я знаю и о том, что вы мастер спорта.
Варлам Михайлович Кублашвили - человек совсем другого характера. Мы разговаривали с ним под сенью развесистого каштана на пограничной станции Бреста, возле стальных нитей железнодорожных путей, раскаленных июльским солнцем. Маленький, плотный, спортивно скроенный прапорщик прошел огромный жизненны путь. С 1942 года он в армии. Он участник Великой Отечественной войны. После нее многие годы служит к пограничных войсках. За время службы у Кублашвили появилось даже вымышленное имя, которым уважительно-фамильярно называют прапорщика Кублашвили.
- Вы ищете Мишу? Его бригада осматривает вагоны.
- Почему Мишу? Мне нужен Варлам Михайлович.
- Это он и есть. У нас в отряде все зовут его Мишей.
- Почему вас так называют, Варлам Михайлович? - спрашиваю я легендарного пограничника.
- Новое имя получилось как-то само собою. Еще в начало военной службы был у меня друг Михаил. Мы очень с ним дружили. А когда он уволился, я часто повторял его имя - Миша, Миша. Оно так автоматически и перешло ко мне. А разве плохо? Когда-то у нас на Кавказе даже традицией было брать себе имя лучшего друга.
Слава Кублашвили широко разошлась по всему Советскому Союзу. Даже в Москве мне рассказывали о нем:
«Телепат… Обычный человек не может того, что может делать Миша».
«Вы знаете, в нем что-то есть. Этот Кублашвили чудеса делает. Работая на пограничной станции, он издалека чувствует, где спрятаны контрабандные товары. Будь то цистерна с водой, обшивка пассажирского купе, водопроводная труба в поезде, кусок линолеума на полу,- Миша безошибочно скажет: здесь спрятана контрабанда».
Мне рассказывали о том, что однажды Кублашвили, уловил один лишь мимолетный взгляд машиниста паровоза, полез в цистерну и вытащил оттуда железной штангой тяжеленный герметический контейнер, спрятанный на дне. Стальным щупом Миша нашел как-то в паровозном угле засыпанные мешки с контрабандным товаром: обувью, трикотажем.
Однажды он попросил раскрутить обычные занавески в пассажирских вагонах, и - о чудо! -в доброй половине их были найдены спрятанные дамские платки.
- Откуда у вас это умение? - спрашиваю я Мишу.
Его прищуренные глаза излучают хитроватые искорки затаенного смеха.
- Глаз у меня хороший, понимаете…
- Простите, Миша, как это понять: «хороший глаз»?
Кублашвили смеется, обнажая крепкие белые зубы. Сняв зеленую фуражку, он вытирает вспотевший лоб аккуратно сложенным носовым платком, вынутым из кармана. Словно угадывая мою мысль, продолжает ее:
- «Хороший глаз» - это хорошее знание человеческой психики.
Миша задумывается. В его жизни было столько примеров хорошего знания психологии. Работая на заставе, он задержал восемнадцать нарушителей, и большинство из них - благодаря хорошему знанию психологии. А всего в послужном списке пограничника тридцать задержаний. Неплохо для одного человека… Ведь среди этих тридцати были не только контрабандисты, но и матерые шпионы. Они могли нанести жесточайший вред нашей стране.
- У меня так,- говорит Варлам Михайлович,- один раз увидел человека - и словно фотографию снял с пего в своей памяти. А увидев человека второй раз, я сразу по его лицу, по глазам, по поведению и по другим, может быть, очень мало заметным признакам чувствую «душу» этого человека. Надо быть очень наблюдательным и прекрасно знать железнодорожную тех-пику. Может быть, не зря машинисты паровозов и кондуктора поездов зовут меня «главным инженером». Я эту технику знаю назубок. Знаю, где в пассажирском вагоне могут сделать тайник. Знаю отопительную систему вагонов, водопровод, канализацию, освещение.
Кублашвили задумывается, подбирая примеры.
- Как-то иду я но вагону и вижу на развилке труб отопления какое-то чуть заметное новшество: отходит в сторону от главной магистрали небольшая трубка. Думаю: к чему это? Куда идет она? Следую за трубкой. А она тупиковая - никуда не идет. Постучал я но трубке: словно сплошная, а не чувствую пустотелости. Говорю проводнику: «Отворачивай трубку».- «Как так - отворачивать? Это отопительная система». Трубку отвернули, а в ней сто сорок семь золотых монет.
Да разве ото единичный случай,- продолжает рассказ Миша.- Гляжу я на потолочные плафоны в одном из купе. Вагон новый, чего бы их снимать? А на одном из винтов, вижу, прорезь отверткой сорвана - значит, плафон снимали. Беру отвертку, отвинчиваю винты, а под плафоном весь потолок забит контрабандным товаром. Вот как иногда перевозят контрабанду.
Видимо, об этом случае контрабандистам стало известно. Пошли они но другому пути. Винты обшивки отвинтят, а затем, чтоб не видно было, что отвертка касалась винтов, промазывают головки винтов кислотой. Дескать, проржавели они и никто этих винтов давно не трогал. Но ведь обычная коррозия от искусственной отличается. Я это сразу и замечаю.
Наблюдательность - вот что руководит Нами чаще всего. Вот еще один пример.
Осматриваю я однажды угольный тендер паровоза. Поезд только что прибыл. Уголь порастрясло. Значит, верхний слой его должен быть абсолютно ровным. А здесь несколько выступов. Что-то не так! Пробую щупом - он натыкается на что-то постороннее. Часа три разгребали уголь - целую шахту прорыли в нем. И, конечно, не безрезультатно. Под толстым слоем угля - ящики с контрабандными товарами.
Кублашвили хороший рассказчик. Он рассказывает с интересом, увлеченно. Чуть пробивающийся грузинский акцент придает его рассказу веселую интонацию.
- Замечаю, один зарубежный машинист что-то уж слишком рьяно разыгрывает из себя роль доброжелателя. Он и про того машиниста и про другого говорит, что они занимаются контрабандой. И где контрабанду спрятать могут, тоже рассказывает.
Подозрительно мне такое доброжелательство. Ну, думаю, хочет он притупить мое внимание. Захожу в высоковольтное отделение дизель-локомотива - рядом с рубильниками и надписью «смертельно» спрятаны пакеты контрабанды.
Гляжу дальше… Отошел винт металлического покрытия пола. Отвинчивали.
«А ну, давай откроем».
Поднимаю металлическую половицу - опять контрабанда. Вот тебе и доброжелатель.
- Ну все-таки, Миша,- перебиваю я пограничника,- как же вы все-таки чувствуете, где спрятана контрабанда?
- А я всегда хожу вместе с тем человеком, который мог спрятать недозволенные товары. Он всегда сам себя выдаст. Это что-то вроде детской игры «жарко - холодно». Приближается к месту, где спрятана контрабанда, а контрабандист сам тебе сигнализирует: «жарко». Отошел от этого места, я уже чувствую по поведению спутника - «холодно».
Помню, ловили мы очень крупного спекулянта золотом. Человек семьдесят было замешано в этой спекуляции. Все началось с того, что в паровозном угле мы нашли трубу, а в пей на несколько десятков тысяч золотых монет. Начали распутывать. Кто замешан? Куда пошли деньги и через кого? Нити привели нас к складскому сторожу на станции.
Поехали к нему на дом. Живет он за городом. У него свой домик. Встретил он нас грубо и недоброжелательно. Демонстративно сел обедать: жена, подавай обед, я с работы пришел!
Он обедает, а мы сидим смотрим. Он не торопится, нарочно тянет. Да сам того не понимает, что именно тем-то и дает нам время его как следует изучить. К концу обеда я понял: часть золота спрятана где-то в хате, а другая часть - где-то во дворе. Золото, конечно, нашли - оно в печи было заделано. Как пи крути, а новая кладка кирпича всегда заметна.
Выходим во двор. Где может быть тайник? Вероятно, в сарае. Там прятать проще, да и закопать в любое время можно, поскольку не на глазах у людей.
Чувствую, зарыто наворованное золото в сарае. Но только в каком месте? Приглашаю хозяина и при нем начинаю стальным щупом землю протыкать. Не натыкается щуп на клад. А я чувствую по поведению хозяина - на правильном мы пути, золото где-то здесь.
Докладываю начальнику: надо рыть в правом углу сарая. Роем час, другой. Метра на два вглубь ушли, а тайника нет. Оставили мы человека следить за домом, а сами ушли. Хозяин побоялся без нас в сарай заходить - догадался, видимо, что за ним смотреть будут. А утром мы пришли, еще на метр в землю углубились и наткнулись на металлическую трубу. В пей свыше двухсот золотых монет. Хозяин глазами искры мечет. Но есть в его взгляде, чувствую, какое-то торжество затаенное. Нет, не все мы у него отобрали. Опять искать надо… Третий тайник в уборной был. Велосипедная камера, туго затянутая проволокой с обоих концов, была полна золотыми монетами.
