В одном отрывке Бенсон описывает нам море:
Вид был просто изумительным. Я не ожидал увидеть море таким. Его цвет был совершеннейшим отражением небесной синевы, и кроме того в каждой волне переливались еще тысячи радужных оттенков. Поверхность его была спокойной, но это не значит, что вода была безжизненной. Здесь не существует понятия «стоячая вода». С того места, где мы стояли, я видел вдалеке острова довольно значительных размеров, которые обязательно стоило посетить! Внизу тянулась полоса пляжа. Я видел людей, сидевших у кромки воды, но пляж не казался переполненным. По этому величественному морю плавали очень красивые суда — одни совсем близко, другие чуть дальше.
В потустороннем мире Бенсон увидел и прекрасные города. Вот как он описывает один из них:
Приближаясь к городу, мы могли составить некоторое представление о его огромных размерах. Излишне говорить, что он не был похож ни на что, виденное мною до сих пор. Он состоял из множества величественных зданий, окруженных великолепными садами и деревьями; то тут, то там виднелись пруды со сверкающей водой, чистой, как хрусталь... Широкие улицы с прекрасно ухоженными изумрудно-зелеными газонами лучами расходились от здания, которое, как мы поняли, являлось центральным пунктом всего города. Огромный луч света спускался с его купола, и мы инстинктивно почувствовали, что в этом храме мы все вместе можем воздать благодарность Великому Источнику всего сущего.
Однако у Бенсона были и более важные занятия, чем осмотр достопримечательностей. Учение — его страсть, потому что поиск истины ведет к прогрессу, переходу в высшие сферы и соответственно, более полному счастью. Учиться для него — значит проводить много времени в огромных «домах литературы». Эти библиотеки не похожи на земные не только в том, что касается их размеров. Бенсон поясняет:
Я погрузился в историю и был поражен, начав читать. Я обнаружил, что наряду с констатацией фактов, касающихся действий каждой исторической личности — государственных деятелей, стоявших во главе правительств своих стран, королей, являвшихся главами этих государств — раскрывалась истина о каждом мотиве, управлявшем их действиями или лежавшем в их основе. Многие из этих мотивов были возвышенными, многие — низменными.
Еще один путь духовного роста — служение другим. Бенсон говорит, что им движет постоянное стремление делать что-нибудь полезное, что может пойти на пользу другим.
Жизнь здесь состоит не только из работы. Большую часть времени работа и развлечения переплетаются друг с другом, как, например, в театральных постановках. В комедиях обычно обыгрываются какие-то злоключения и передряги земной жизни.
Мы можем посещать комедийные спектакли, и заверяю вас, что смех на них гораздо более громкий и искренний, чем можно услышать в театре на Земле. В духовном мире мы можем позволить себе смеяться над вещами, к которым на Земле относились чрезвычайно серьезно.
Исторические представления еще более интересны, особенно если в них заняты актеры, игравшие эти роли на Земле.
И, конечно, самое интересное — это присутствовать на спектакле, где настоящие участники событий заново переигрывают их: сначала то, что якобы происходило, а затем то, что произошло на самом деле.
Театры духовного мира отличаются от наших и еще в одном отношении:
В спектаклях опускаются грубые, безнравственные и непристойные сцены, потому что они были бы неприятны зрителям и вообще всем в этой сфере. Не показывают нам и сцен кровопролития и насилия.
Интересно то, что Бенсон рассказывает о спорте.
В духовном мире мысль контролирует движение, и действие закона гравитации можно по желанию отменить. Поэтому удары по мячу с целью привести его в движение окажутся безрезультатными.
А чтобы никого не огорчала перспектива остаться без крикета и бейсбола, Бенсон добавляет:
Здесь такое изобилие интереснейших вещей и занятий, что земные развлечения кажутся по сравнению с ними полнейшей банальностью.
Одна глава полностью посвящена профессиям и работе, а еще одна — искусствам. Множество видов работ, известных нам по земной жизни, здесь не существуют. Для мира, в котором нет мусора, пыли, промышленных отходов, нет жары и холода, нет физических болезней, где невозможно нанести ранение себе или другим, где легко можно переместиться в пространстве из одного места в другое, это не удивительно. Здесь не рубят лес, здесь нет автомобилей, прачечных, бытовых приборов, пунктов неотложной помощи, нет лекарств, которые можно забыть принять вовремя, нет военных заводов, нет банков и бирж. Бенсон упоминает фруктовый сад и даже лакомится здесь вкусным яблоком, однако здесь отсутствует сельское хозяйство. Здесь преподают, разводят сады, занимаются ремеслами и искусствами. Музыка является высшей формой искусства, и требуются мастера, чтобы изготовить музыкальные инструменты. Здесь огромное множество библиотек, и книги для них нужно печатать. Гобелены тоже должен кто-то ткать (но не ткань для одежды, потому что одеяние уже является частью духовного тела). Нужно строить города и возводить здания. Поэтому работы здесь много.
Все, что есть в наших домах, общественных зданиях, садах — все это должно быть создано, и нужны те, кто будут это делать. Спрос здесь никогда не уменьшается, и предложение тоже, и так будет всегда.
В одной увлекательной главе Бенсон подробно рассказывает, как возводится здание — это совершенно не похоже на то, как это делаем мы на Земле. Единственное правило, касающееся работы в потустороннем мире, состоит в том, что у вас нет нужды выполнять работу, которая вам не нравится, только ради того, чтобы заработать деньги.
Одними из самых удивительных страниц книги являются те, где Бенсон говорит о том, что звук и свет в духовном мире тесно связаны между собой, настолько тесно, что музыка — это цвет, а цвет — музыка. Одно никогда не существует без другого. Поэтому цветы издают такие чарующие звуки, когда к ним приближаешься... Вода, которая блестит и играет красками, также рождает звуки чистоты и прелести.
А так как свет и звук связаны друг с другом, то, может быть, можно управлять светом, создавая музыку? Мы видим это на примере концерта под открытым небом, который посетил Бенсон:
Звуки музыки, производимые оркестром, создавали над ним великолепную музыкальную мыслеформу, образ и совершенство которой были основаны на чистоте этих звуков и безупречности гармонии.
Композитор может создать великолепную музыкальную форму, величественную, как готический собор. Бенсон глубоко потрясен увиденным:
В отличие от земного мира, где музыку можно только услышать, здесь мы ее могли и слышать, и видеть.
Вы можете подумать, что науке нет места в духовном мире, но это не так. Ученых великое множество, и значительную часть своего времени они заняты тем, что пытаются понять невероятно сложные законы своего нового мира. Другие пытаются (телепатическим путем) передать на Землю сделанные ими открытия, которые смогут помочь людям.
Бенсон говорит, что земной мир обязан духовному всеми основными научными открытиями, сделанными в течение веков. Фактически духовный мир намного опережает земной, настолько, что некоторые открытия лишь ждут своего часа, чтобы не быть использованными людьми, лишенными совести.
А чем же занимается сам Бенсон? Он не ученый и не художник. Вместо этого он выполняет задачи духовного пастыря — то, чем он занимался на Земле и продолжает заниматься сейчас. Однако в духовном мире у этой деятельности есть свои особенности. Бенсон поясняет:
