– Она его законная супруга.

– Да как?! Почему он вообще её выбрал? По пьяни? У этих двоих не было шанса хоть когда-то пересечься, слишком разное положение в обществе.

– Лара забеременела и отец господина Томпсона, не последний человек в городе, велел сыну жениться, чтобы не испортить семейную репутацию.

– Забеременела до брака? В смысле, он взял её силой или она… дала согласие?

Первое. Однозначно первое. И для этого необязательно отвечать. Всё и так читается на их лицах.

– Это теперь не столь важно. Важно, что и она, и их будущий ребёнок не будут нуждаться ни в чём.

– Ага. Ни в чём, кроме нормальной семьи и новой психике. Взамен поломанной этим животным, ― Кэтрин не хотела ещё сильнее добивать эмоционально потухшую Сару, но злость за несправедливость клокотала в ней просто по-страшному.

О времена! О нравы! Бесстрашна та женщина, что первой не побоялась выступить за права своего пола, дав отпор авторитарному мужскому слову. Иначе страшно подумать как сложилась бы судьба следующих поколений.

К сожалению, для политики равноправия полов Салему, конца семнадцатого века, было ещё далеко. И от того в Кэтрин так нестерпимо сильно разгоралось желание вернуться назад, в родной двадцать первый. Но для этого ей нужно было сперва выполнить уговор с прабабкой. Чем сегодня же она и займётся.

Извинившись за вспыльчивость и приободрив Сару, Кэт выскользнула на улицу, в сторону леса. Первый урок чародейства и волшебства вот-вот должен был начаться....

Всю дорогу до опушки она мысленно покрывала Рейна Томпсона такими словами, от которых при включённом звуке непременно завяли бы уши. До назначенного времени оставалось ещё несколько часов, но оставаться с горе-матерью Кэтрин не хотела. Да и не была уверена, что хорошо запомнила дорогу.

К счастью, время было ещё вполне уместное для "оздоровительной прогулки перед сном". Скользи она в самую глушь по темноте, тогда да, вопросы точно возникли бы. Но всё же и сейчас Кэт старалась не привлекать внимания, обходя людные тропинки.

Поиски не продлились долго, интуиция сама вела её к верному месту, но каково же было её изумление, когда она обнаружила лишь пустое поле там, где должна была находиться покосившаяся избушка.

Нет, ошибиться она не могла. Она стояла именно здесь! Вот кусты с ароматной земляникой, а вот с ядовитой волчьей ягодой. Между ними притоптанная трава, которая должна была вести к крыльцу, но вместо этого приводит к пустоте. Странно…

Закат только-только занимался, поэтому Кэтрин решила немного выждать. Ну а если чуда не случится, можно смело называть себя непроходимой тупицей и чесать обратно. Так что, удобно усевшись под липой с горстью земляники, был включён режим "ждуна".

Ягоды съелись быстро, настал черёд за бездумным выковыриванием грязи из-под ногтей. Не маникюр, а просто ужас ходячий. Кэт пыталась держать их в приличном виде, но средств за нормальным уходом в эти года ещё не было придумано.

Длинные ногти, кстати, здесь отдельная тема. За них тоже можно запросто схлопотать клеймо ведьмы. Видимо, у нормального добропорядочного труженика по определению могли быть только огрызки. Железная логика, но Кэт уже устала чему-либо удивляться.

Развлечение быстро наскучило, а "ничегонеделанье" настолько расслабляло, что начало клонить в сон. Кажется, она всё-таки успела задремать. Потому что, прозвеневшее в монотонной тишине шелестящих листьев, её собственное имя заставило резко вздрогнуть.

– Ты рано, ― замершая перед ней знакомая старуха протянула руку, помогая подняться.

– Я не знала, чем себя занять. Пришла, а тут ни… ― Кэтрин обомлела, заглянув той через плечо и увидев избушку. ― Здесь только что ничего не было, клянусь!

Кирса, усмехнувшись, дала ей знак следовать за ней.

– Думаешь, я оставлю своё имущество без присмотра? На этот случай существует отличное заклинание для отвода глаза. Это не самые простые чары, с первого раза они не дадутся, но зато какие полезные.

Учитель и его ученица вошли в дом. Пока ведьма разжигала печь, Кэт вновь осматривалась. Всё точно такое же, как и в её сне. Кроме ворона. Сейчас его здесь не было.

– Научите меня гадать? ― на глаза попалась знакомая колода, разбросанная поверх наброшенной на стол шали.

– Это не самое важное. До них мы ещё дойдём.

– Как это не самое важное? В моём мире на этом зарабатывают на жизнь. И неплохо зарабатывают.

– В вашем веке ведьмы не прячутся? ― удивилась Кирса.

– Наоборот, выпячивают себя напоказ. Участвуют в телешоу ради пиара и открывают гадальные салоны.

– Любопытно, ― забрав карты из её рук, Кирса присела за стол. ― Садись, я тебе погадаю.

– Мне-то как раз не обязательно. Лучше научите.

– Ещё успеется, не переживай. У меня где-то на полках стоят несколько книг на эту тему. Будет желание, полистай, ― улыбнулась старуха, тасуя колоду и отточенными движениями раскладывая в ряд семь ветхих карт.

Заметно, что им не одно десятилетие, большинство толстых картонок давно стёрлись по краям до бахромы. Да и рисунки вычурные, с уклоном на шизофрению.

– Вроде ничего, да? ― заметила Кэт, хотя три сердца, пронзающие человеческое сердце на первой же карте как-то сразу вызывали не самые положительные ассоциации.

– Тройка мечей означает разочарование.

– Понятно. Ничего хорошего.

Кирса ткнула сухим сморщенным пальцем на вторую картинку, изображающую мага, стоящего перед столом на котором возлежали золотая чаша, меч, монета и скипетр.

– Маг ― творец. Это символ действия и ловкости.

– Во, уже лучше.

– Не радуйся раньше времени, ― пригрозила ей ведьма. ― Маг так же означает чрезмерное самолюбие.

– Разве любить себя плохо?

Ей не ответили, переключаясь на следующую картинку. На ней весёлый человек шёл по самому краю пропасти, но, кажется, и не замечал этого. Слишком был беспечен.

– Карта шута означает, что ты идёшь по дороге, свернуть с которой не удастся. Тебя ведёт по ней судьба.

– Надо полагать. Я же здесь.

Чётвертая карта изображала молодую девушку, укротившую льва.

– Этот аркан указывает на твою способность сопротивления неблагоприятным явлениям. Так же как и указывает на кипящие страсти, которые в скором периоде должны завертеться вокруг тебя.

– Надеюсь, это любовные страсти. Если да, то я не против, ― от тяжёлого взгляда исподлобья стало неуютно. ― Молчу, молчу, ― подперев подбородок кулаками, Кэт кивком указала на пятую карту, на которой привязанный за левую ногу человека болтался на перекладине головой вниз. ― Лучше уж страсти, чем этот йог. От него точно вряд ли стоит ждать что-то положительное.

– "Повешенный" ― символ жертвы.

– Тучи сгущаются, ― Кэтрин взяла в руки последнюю карту с башней, разрушенной молнией из которой в панике выпрыгивают люди.

– Катастрофа, хаос. Резкие перемены.

– Да куда уж больше перемен.

Кирса её словно и не слушала, полностью погруженная в расшифровку.

– Знала же, что без мужчины не обойдется, ― заметила она угрюмо.

– В смысле?

К Кэт продвинули последнюю карту, где молодой юноша и девушка, нагие, держались за руки.

– Влюблённые. Мне кажется, здесь и объяснять ничего не нужно. Лучше уж "любовники". Короткие интрижки имеют место быть и не возбраняются, важно, чтоб не держались на чувствах. Но возлюбленные любовники ― недопустимо.

Такая категорично. А у Кэт опять встал перед глазами образ Джека. Не он ли той самый "влюблённый"?

– Неужели за всю свою долгую жизнь вы ни разу не влюблялись? От кого-то же вы согласились родить свою дочь.

– Я совершила достаточно ошибок. И поплатилась за них. Именно поэтому и хочу, чтобы ты не попалась на те же крючки.