Тодд покачал головой и пошел в дом.

В самом деле Гудини.

Когда банкет по случаю прибытия гостей благополучно завершился, Эмма отправилась назад в кабинет – усталая, но довольная. Угощение ее шеф-повара Жан-Поля привело членов ОНИПЯ в восторг, а презентация прошла без накладок. Осталось разобраться с бумагами на столе, и можно пойти к себе – ужасно хотелось спать.

Адам за стойкой портье регистрировал запоздалого гостя, а посыльные беззлобно препирались о том, кому везти его багаж. Эмма смекнула, в чем причина перебранки: за день подростки получили значительно больше чаевых, чем ожидали. Но вряд ли их фарт продлится дольше суток. При ее приближении шутки прекратились, и мальчишки улыбнулись Эмме с игривым видом. Она прошла за стойку и озадаченно покачала головой.

«Пусть я одна, – подумала она, – но не настолько отчаялась».

– У вас в кабинете мистер Фэрхолм, – сообщил Адам. – Он сказал, что хочет что-то обсудить с вами, пока вы не ушли.

У Эммы засосало под ложечкой, но она продолжала улыбаться.

– Спасибо. Пойду узнаю, что ему нужно.

Эти «дискуссии» в конце недели входили в привычку у помощника управляющего. Вместо того, чтобы высказывать ей свои тревоги по мере их поступления, Клифтон терпел и вываливал все разом – обычно в то время, когда Эмма была слишком усталой, чтобы реагировать адекватно. Предстоящая «дискуссия» определенно будет хуже, чем обычно, потому что ей придется рассказать ему о повторном рассмотрении банковской заявки. Впрочем, Эмма надеялась, что преобразования, над которыми она трудилась, снимут хотя бы некоторые из его возражений и они с Фэрхолмом снова будут одной командой.

Клифтон расположился за ее столом. Когда Эмма вошла, он поднялся, но она махнула ему, чтобы не беспокоился, и сама уселась на стул для посетителей. Двушка сбросила туфли и принялась растирать сведенную судорогой стопу.

– Ну и дурдом был сегодня, – сказала она. – Спасибо, что держали все под контролем.

– Не надо благодарностей, – сказал он. – Это моя работа.

Эмма кивнула. Клифтон не был падок на комплименты.

– Адам говорит, вам нужно что-то обсудить со мной, но прежде чем мы займемся этим, я подумала, вы захотите узнать, что Харольд Грейдер согласился повторно предложить мою заявку кредитному комитету.

Клифтон поджал губы.

– Уверен, вы довольны. – сказал он.

Эмма чуть помолчала, соображая, что сказать дальше. Нравится ей это или нет, но они с Клифтоном повязаны друг с другом. Она по моральным соображениям была обязана уважать волю бабушки, и он в его-то возрасте едва ли бы смог найти другую работу. Клифтон лучше нее знал гостиницу, как она работает, и они оба понимали это, но, если придерживаться прежнего, иными словами, его порядка, Эмма окажется не у дел. Если они хотят спасти «Спирит Инн», им с Клифтоном придется работать вместе.

– Я подумала над вашими словами насчет кофе-бара, – сказала она, – и, кажется, нашла решение. Что если мы разместим его там, где находится киоск? Так мы не сократим площадь лобби, а затраты на ремонт будут минимальны.

Клифтон покачал головой.

– Мы не можем убрать киоск. Он удобен постояльцам.

– А что если мы будем держать самые ходовые товары за стойкой, а в информационном буклете поместим их перечень? Когда гостям что-нибудь потребуется, они смогут купить это у портье.

У Клифтона раздулись ноздри. Должно быть, он счел идею взаимодействия с самым ходовым товаром – зубными щетками, дезодорантами и тальком для ног – крайне неаппетитной.

Эмма опустила правую ногу и принялась массировать левую.

– Конечно, – сказала она, – это увеличило бы объем работы портье. Если вы считаете, что ваши люди не потянут, я пойму.

С ее стороны это был тонкий расчет. Клифтон считал службу портье своей личной вотчиной, и предположение, что его сотрудники с чем-то не справятся, вызывало яростный отпор.

– Не вопрос, – сказал он. – Мой штат способен выполнить все, что требуется.

– Ну если вы так уверенны, – она сладко улыбнулась.

Клифтон прищурился, отчего стал еще больше похож на злодея из немого кино.

«Бедняга», – подумала Эмма.

С этим тщательным пробором, набриолиненными волосами и ниточкой усов он был словно из другой эпохи. Клифтон не был женат и, насколько она знала, не имел друзей. Что, черт возьми, подобный субъект делает в выходные? Судя по его бледной коже, на улицу не выходит. Разумеется, он на эту тему не распространялся, да Эмма и не спрашивала. По ее мнению, если сотрудники приходят вовремя и делают свою работу, они не обязаны объяснять ей свои действия, не выходящие за рамки закона.

– Вам удалось поговорить насчет недостачи продуктов в ресторане? – спросил Клифтон.

– Это в списке дел, – сказала Эмма. – Я подумала, Жан-Поль и так очень загружен с сегодняшним банкетом.

Клифтон несколько месяцев дудел о несоответствии между объемом продуктов, закупаемых шеф-поваром, и числом столующихся, но, по мнению Эммы, разница не была такой существенной, чтобы огорчать Жан-Поля. Он был талантливый повар и охотно работал за меньшее жалованье, чем стоил. Если даже он неэкономно расходовал продукты, любой другой, взятый на его место, будет обходиться ей значительно дороже.

Клифтон глубоко вздохнул и посмотрел на нее страдальческим взглядом.

– Конечно, не мне решать, но не слишком ли вы доверяете Жан-Полю? С его-то биографией.

– Он оплатил долг перед обществом, Клифтон. И это все, что мне нужно знать, если только Жан-Поль не натворит чего-нибудь, доказывающего, что он взялся за старое.

Жан-Поль имел судимость за наркотики, и для Эммы это была больная тема. Длительная борьба ее матери с зависимостью от наркотиков и алкоголя убедили Эмму в том, насколько трудно бывшим наркоманам вернуться к нормальной жизни, как быстро они падают духом, поняв, что никто не хочет давать им второй шанс. Жан-Поль был в завязке больше года, когда она взяла его на работу, и его еженедельные анализы доказывали, что он больше не принимает наркотики. Вопреки сомнениям Клифтона, когда речь шла о наркоманах, Эмму никак нельзя было упрекнуть в доверчивости.

– И все-таки, – сказал он, – несоответствия имели место.

У Эммы затряслись руки. Она сжала их в кулаки.

– Не знаю, почему мы несем убытки, но я точно знаю, что дело не в Жан-Поле. Ну, по крайней мере, не совсем в нем, – добавила она.

– Я и не говорил, что дело в нем, – Клифтон казался обиженным. – Я просто предложил обдумать все возможные объяснения пропажи продуктов.

Раздражение Эммы испарилось в облаке сомнений и унесло с собой остатки сил. Она кивнула.

– Не переживайте, – сказала она. – Есть много возможностей сократить расходы. Как только банк даст деньги, у нас все будет в порядке.

Когда Клифтон ушел, Эмма доплелась до дома и рухнула на диван. До этого разговора она чувствовала себя довольно сносно. А сейчас совершенно обессилела. Эмма обвела взглядом крохотное пустое помещение и почувствовала, как к глазам подступают слезы. Весь день она была среди кучи народу. Так почему же она чувствует себя такой одинокой?

Эмма потянулась за бумажным платком и высморкалась. Уже не первый раз она задавала себе этот вопрос. Дело в том, что она ощущала себя одинокой большую часть жизни. Отец умер, когда ей исполнилось три. Она была слишком маленькой, и в памяти остался лишь смутный образ мужчины с крупными ладонями и, вероятно, сильными руками, а остальное детство она в основном была предоставлена самой себе – мать, как правило, находилась под кайфом и плевать на нее хотела. Летние месяцы у бабушки уберегли Эмму от той же дорожки, но и тогда она развлекала себя сама. Дела в гостинице занимали все бабушкино время, и она не могла уделять много внимания внучке. Изредка у них останавливалось семейство с детьми, и у Эммы появлялись один или пара приятелей, но она никогда не считала их друзьями.

Ее губы тронула улыбка.

«Пожалуй, за исключением Дуайеров», – подумала она.