– На борту будут два русских офицера, – проговорил Хабитулла.

– Так это же очень хорошо. Пакистанцев ты отпустишь по требованию Исламабада, а с Москвой начнешь торг. Деньги, понятно, требовать смысла нет. Если русские и платят, то не за каких-то капитанов. А последнее время они практически отказались от торговли. Москва сейчас больше пытается спасти своих людей другим способом.

Хабитулла покачал головой и спросил:

– Ты хочешь, чтобы русские прислали ко мне в гости свой элитный спецназ?

– Да.

Афганец удивленно взглянул на Мухтана.

– Странное желание. Я не хотел бы иметь дело с этими шайтанами.

– У тебя короткая память, Абдул.

– О чем ты?

– Забыл, что русские уничтожили группировки Абдуллы Мирзади, а затем и Мохаммада Фарди? И где? На территории, которую контролируем мы.

– Я помню о тех случаях. Но русским помогало племя хату. Оно и сейчас не подконтрольно никому, разве что самой Москве. Вождь племени хату Бани Ардан создал на плато Барми перевалочную базу для русских. Он принимал там их спецназ и боевые вертолеты. Но я помню и о том, что Мохаммад Фарди отмежевался от нашего движения и согласился пойти под начало руководства ИГИЛ.

– ИГИЛ нам не конкурент.

– Я считаю иначе.

– Это твое право. Давай вернемся к теме. Хочешь ты или нет, но «Ми-17» тебе придется взять. У тебя есть человек, способный перегнать вертолет?

– Нет. Но это сделают и пакистанцы, если обещать им свободу.

– Данный вопрос решишь на месте. Перегонишь «Ми-17» к Кандагару.

Хабитулла отрицательно покачал головой.

– Нет, это слишком рискованно. Я перегоню его к селению Панджи, что в двадцати километрах на юг от Кандагара. Там военный аэродром, использовавшийся еще в восьмидесятые годы. От него мало что осталось. Только штаб да несколько полуразрушенных домов летного состава. Взлетно-посадочная полоса выведена из строя, изрыта воронками от снарядов. Пустынное, тихое место. Там можно посадить вертолет и укрыть в подземном ангаре. А вот экипаж предлагаю доставить в Густ, в мою усадьбу. Хотя нет. Там следует спрятать русских. Если пакистанцев придется возвращать, то надо направить их вместе с вертолетом на аэродром Панджи или вообще в Кандагар.

Мухтан принял решение и заявил:

– Русских забирай к себе, пакистанцев – в Кандагар. Экипаж должен знать, где будет стоять «Ми-17».

– Хоп, допустим, я сделал все это. Дальше что?

– Известие о вынужденной посадке пакистанского вертолета и захвате его нами быстро распространят СМИ. Начнутся переговоры официальных властей, к ним подключатся представители западной коалиции, посольства. Ты выдержишь паузу и объявишь, что «Ми-17» захвачен твоим отрядом. Ты готов отпустить летчиков-пакистанцев, а вот насчет русских желаешь вести переговоры с Москвой. Вертолет в любом случае не подлежит возвращению. Отправишь пакистанцев к границе и будешь ждать реакции Москвы.

Хабитулла усмехнулся и спросил:

– Ты серьезно думаешь, что кто-то в Москве будет разговаривать со мной?

– Будут, Абдул. Хотя бы для того, чтобы иметь время перебросить на плато Барми отряд спецназа.

– Каким образом русские перебросят свой спецназ на Барми, где проживает племя хату? Ситуация изменилась. Сейчас у нас есть ПЗРК, и русским не удастся использовать вертолеты.

– Ты о них не беспокойся. Они найдут способ. Будь уверен, сделают это, даже если мы возьмем плато в полное окружение, что не в наших силах. Это же не американцы, Абдул, а русские.

– Дальше что? Как мы узнаем, что русский спецназ на плато?

– Мне сообщат.

– У тебя появился осведомитель в племени?

– Нет. Эти люди не продают своих, но они оживленно торгуют с соседями. А вот среди тех найдется достаточно много людей, желающих продать нам информацию. Есть один человек, имени которого я называть не буду. Ни к чему это. Он пользуется доверием у народа хату, даже обзавелся домом в селении Докур, там же, где обитает и вождь племени. Этот торговец надолго задерживается на плато, когда его караван приходит туда. Так что нужную информацию мы получим. А дальше, дорогой друг, твоя работа. Главная.

– В чем она будет заключаться?

– Русские начнут поиски своих пилотов. Мы поможем им в этом. Подбросим в их посольство информацию от анонимного доброжелателя, так сказать. Русские узнают, что их летчики содержатся в одном из кишлаков. В каком именно, придумай сам. Но это должно быть старое, заброшенное селение, расположенное в долине, с открытыми подходами.

Хабитулла усмехнулся и сказал:

– Ты высоко оцениваешь профессионализм русского спецназа. Почему же считаешь, что он клюнет на такую дешевую и явную подставу?

– Не надо ухмыляться, Абдул. Русские клюнут, даже понимая, что это подстава. А знаешь почему? Потому что главное для них – это зацепиться хоть за что-то. Их просто заставят проверить информацию, как у них говорится, реализовать разведданные.

– Мы устроим им в кишлаке засаду?

– Мы, точнее сказать, ты, Абдул, имитируешь засаду, выставишь в выбранном кишлаке небольшую группу.

– Но это значит, что я пошлю людей на верную смерть. Разве не так?

– Да. Ради большего иногда приходится жертвовать малым. Зато остальные твои люди смогут уничтожить неверных, внимание которых будет отвлечено. Ты сам решишь, как это сделать.

– Ты прав.

– Место засады определи поскорей.

– Сделаю.

– Вот и все, о чем я хотел поговорить с тобой, мой дорогой друг.

– А мне кажется, ты кое-что упустил.

Мухтан рассмеялся.

– Не можешь ты без этого, Абдул.

– Как и ты без роскоши, Саджад. А она стоит денег, причем немалых. Как и противостояние с русскими.

– Мы же воюем за идею.

Хабитулла обвел руками гостиную и заявил:

– Ни это, ни дома за нее не купишь. Ею не прокормишь семью. На идею невозможно содержать боевые отряды. Она, конечно, нужна. Для большинства наших молодых воинов это смысл жизни. Вот и прекрасно. Их не надо принуждать идти на смерть ради торжества истинной веры. Они сами рвутся в бой. Но не те, кто над толпой. Я никогда не относил себя к фанатикам. Да, я стою за радикализм и истинный исламский порядок, но в этом новом мире хочу быть успешным, влиятельным и богатым человеком. Это не противоречит нашим нормам и идеям. В обществе, которое мы создадим, люди будут делиться на бедных, средних, богатых и очень богатых, наделенных реальной властью. Мое место среди последних. Иначе какой смысл в борьбе? Достойно встретить старость я могу и где-нибудь в Катаре или в Эмиратах. Здесь же мне надо больше. Так что давай определим цену вопроса, мой дорогой. При этом прошу учитывать все затраты. А их предвидится много. Один только факт прямого столкновения с русскими стоит очень дорого.

Мухтан поднял руку.

– Достаточно слов, Абдул. Я услышал тебя. Два миллиона долларов.

– Это только на мой счет в Абу-Даби. Еще столько же на все остальное, включая уничтожение русского спецназа.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Мухтан и добавил: – Ты можешь заработать еще такую же сумму, если захватишь хотя бы одно селение проклятого племени хату, которое несомненно будет помогать русским.

– Об этом пока говорить не будем.

– Но ты подумай, Абдул.

– Я подумаю. Надеюсь, завтра перед отъездом мой финансовый агент в Эмиратах подтвердит поступление двух миллионов долларов, а потом и еще такой же суммы на другой счет, который тебе известен.

– Хорошо, – сказал Мухтан и откинулся на спинку кресла.

Он был доволен. Встреча прошла по его сценарию. На операцию в Афганистане он сам получил семь миллионов долларов, мог не только решить задачу по привлечению группировки Абдула Хабитуллы, поставленную эмиром, но и неплохо сэкономить. Его личный бухгалтер – тот еще прохвост. Он без особого труда, за какие-то жалкие сто-двести тысяч растворит эти деньги в отчетности, составленной после проведения столь масштабного мероприятия.

Хабитулла поднялся из-за столика и заявил: