Так что, да. Я не в порядке. А теперь, когда я обрела того, кого люблю, кто мне небезразличен, и с кем хочу быть счастливой? Того, с кем я представляю себя, проживающей свою жизнь? Он находится в изгнании, а меня удерживают тут одну с его младенцем в утробе? Не думаю, что я в порядке, нет.

Как не сомневаюсь и в том, что преисполненное надеждой выражение лица Джоси улетучится, если скажу обратное, да и продолжать выплескивать свою ярость прямо перед ними, было бы несправедливо по отношению к другим девочкам. Не они принимают решения. Поэтому я лишь похлопываю ее по руке.

— Отлично. Просто отлично.

— Ты ужасная лгунья, — говорит Меган ласковым голосом.

Я посылаю ей слабую улыбку. Боюсь, что она права.

— Может, поможешь мне с этим, — говорит Кайра и кладет мне в руки мягкую шкуру. — Я делаю накидку с капюшоном. У нас есть кхай, но для нас все ровно недостаточно тепло снаружи, поэтому мы изготавливаем зимнюю одежду для всех человеческих девочек.

— Я рада, что сейчас холодный сезон, — комментирует Харлоу, и я вижу, что у нее тоже на коленях есть шитье.

Шитье. Лучше пристрелите меня прямо сейчас.

— На самом деле сейчас теплый сезон, — указываю я, поднимая шитье и уставившись на него с чуть ли не ужасом. Переделка моей юбки в штаны была необходимостью. Шить, чтобы развеяться, это просто… фууу.

В пещере воцаряется тишина.

Кайра моргает и присаживается возле меня со своим шитьем, а ее большой ракушко-подобный переводчик болезненно торчит в ее ухе.

— Мне казалось, они говорили, что это горький сезон.

— Ах да, — говорю я, проткнув костяную иглу сквозь кожу. — Именно так. Но затем наступает жестокий сезон. Они не что иное, как шайка ослов Иа, то есть группа.

— Ты хочешь сказать, что будет еще холоднее? — судя по голосу, Харлоу не очень-то рада. — Поверить не могу, что этот считается для них теплым сезоном.

— Вы что, не заметили летнюю одежду, которую они все носят? Вэктал же в жилете разгуливает, ради всего святого, — они молчат, и я понимаю, что все они переваривают эту информацию.

— Откуда ты узнала? — спрашивает Джоси.

— Рáхош мне рассказал, — мне не остается ничего, кроме как немного подсыпать соль на раны. — Зашибись. Интересно, о чем они еще не рассказали вам, девочки? Мне казалось, что мы должны быть на равных, а может суть в том, чтобы держать нас всех босоногих, беременных и пошивающих одежду.

Тишина углубилась еще больше. И я вижу, что Джози, явно расстроенная, опускает шитье.

— Думаю, мне нужно погулять на свежем воздухе, — говорит Меган, встает и выходит из пещеры.

Проросли первые ростки раздора? Прочно прижились. Я прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку и с превеселой бодростью занимаюсь шитьем. Что ж, если мне предстоит влачить свою гребаную жизнь совершенно несчастной, я прихвачу их всех с собой.

Остальные разбегаются, веселое настроение испарилось без следа, и очень скоро у костра остаемся только мы с Кайрой, сидим и шьем.

— Что ты творишь? — спрашивает она.

Я приподнимаю повыше накидку.

— Шью, как полагается милой маленькой девушке.

— Я серьезно, Лиз. Ты норовишь здесь разжечь гребаный раздор? — ее странные сине-светящийся глаза смотрят на меня.

— А что, если и так?

Она кладет свое шитье на колени, и ее губы сжимаются в жесткую линию.

— Ты точно это задумала? В самом деле и по-настоящему?

— Слушай, все, о чем я сейчас могу думать, — это мой парень, и о том, что шайка придурков не позволяет мне быть с ним! Они захотели, чтобы я выбрала себе пару. И я выбрала. Они захотели, чтобы он обрюхатил меня, и в тот момент, когда это происходит, его изгоняют. Так что уж прости, если теперь во мне нет добрых чувств к На’ви с замороженным сердцем с Ледяной планеты синих Аватар[15].

Она громко выдыхает.

— А тебе не приходило в голову, что мы полностью зависим от их благожелательного отношения? Они знают, как здесь выживать. Мы об этом даже понятия не имеем. Они умеют здесь охотиться и хорошо знают эту планету. А мы нет. До того, как они забрали нас, мы и понятия не имели, как развести огонь и прокормить себя. Оглядись вокруг, Лиз. Здесь нет ни одного продуктового магазина или закусочной. Здесь нет ни одного супермаркета, где купить теплую одежду, и нет центрального отопления. Поэтому я не хочу, чтобы ты бесила этих людей, понимаешь? Потому что, если в конечном итоге мы опять окажемся в снегах сами по себе, это самое ужасное, что может с нами произойти, чем тут немного пошить!

Она встает и уходит, а ее шелковистые каштановые волосы развиваются позади нее.

В общине переполненных пещер я как-то умудрилась взбесить всех настолько сильно, что первый раз за полтора дня они оставили меня одну. Странный, жалкий, едва слышный полусмех-полухихиканье вырывается из моего горла, и вскоре он превращается в слезы. Я шмыгаю носом и вытираю слезы, скатывающиеся по моим щекам, ненавидя себя за то, что расплакалась.

Боюсь, я лучше предпочла бы оказаться в дикой природе с Рáхошем, чем одна, тоскуя по нему.

А прошел всего один день. Как же мне вот так просто продолжать жить, если мое сердце разбито?

Моя вошь молчит. Она со мной согласна. Это не жизнь.

Сидя в пещере «людей» в полном одиночестве, я снова и снова вонзаю иглу в шкуру.

***

В итоге этой ночью я снова сплю в постели Кайры вместо того, чтобы прижиматься к Рáхошу, и это Кайра укуталась в одеялах с другой стороны от меня. В итоге я тихо плачу большую часть ночи, чувствуя себя совершенно несчастной. И как только Рáхош может все это вынести? Он где-то там, в холодных снегах, совсем один. Он может найти пещеру и позаботиться о себе, но мой разум переполнен его бессменной одинокой вахтой на горном хребте, уставившись вниз на пещеру, надеясь увидеть меня.

Этой ночью я сплю ужасно, несмотря на все прелести племенных пещер. Мой разум полон кошмарных видений, и когда я просыпаюсь, меня начинает тошнить. Я едва успеваю выбраться из девичьей пещеры и, спотыкаясь, двигаюсь ко входу в пещеру, выискивая место, где могу проблеваться. В пещерах есть ряд туалетов, но вход в пещеру гораздо ближе. Я чудом успеваю выбраться наружу в снег за несколько мгновений до того, как меня вырывает по полной в течение несколько минут, после чего приседаю и вытираю рот.

А через мгновение рядом оказывается Кайра и предлагает мне нечто, что выглядит как розовая ресница длиной в фут.

— Съешь это.

— Это что еще за хрень? — я хватаюсь за больной живот.

Она указывает на розовые, перистые деревья.

— По-моему, это лист. Они и чай из этого делают, но Мэйлак говорит, что он полезен при расстройстве кишечника.

— Откуда тебе знать?

Кривая улыбка растягивает ее губы.

— Может потому, что я узнала это от Джорджи? Я удивлена, что ты ее здесь не встретила.

— Фууу. Это же не заразная болезнь? Разве вошь не должна была позаботиться об этом дерьме, — я запихиваю хрупкий лист в рот и прожевываю. Он на вкус горький и совершенно неприятный, но опять же, таким было и все то, что только что вылетело у меня из глотки.

— Ты здесь имеешь дело с малышом. Не думаю, что это заразно, — Кайра придерживает для меня кожаный мешок с водой, и я прополаскиваю рот. — Разве что, ты знаешь чего-то, чего не знаю я.

Я мотаю головой и выплевываю воду, затем ногой слегка забрасываю снегом место, где меня вырвало.

— Мне казалось, еще было слишком рано для утренней тошноты.

— Да, но не забывай, что мы еще и люди, и сложно сказать наверняка, как влияет на нас скрещивание видов? Мы ведь даже не знаем, когда дети должны родиться.

Я кривлю рожицу и вытаскиваю лист из своих зубов.

— Даже не напоминай, ладно?

— Если тебе от этого станет легче, у Арианы и Марлен не проявлялись какие-либо симптомы утреннего недомогания, — она протягивает руку, чтобы помочь мне подняться.