Джорджи говорит несколько слов, и два воина выходят из пещеры. Мы ждем в полной тишине, а несколько минут спустя входит Рáхош, сопровожденный воинами. Он выглядит чертовски взбешенным, его руки крепко сжаты в кулаки, а тело аж дрожит от силы его гнева. Оружие у него пропало, а на челюсти небольшой синяк.

Наверное, все это меня уже достало, потому что, увидев его, я заливаюсь девчачьими слезами.

Выражение его лица сразу меняется на свойственные собственнику, и он проталкивается сквозь толпу в пещере, чтобы добраться до меня. Я слышу отголоски перешептывания, но мне плевать. Моя вошь начинает вибрировать, напевая песню его воши. Он подхватывает меня на руки и прижимает к своей груди, его большие руки обнимают меня в крепких объятиях. Я слышу, что его вошь вибрирует в унисон с моей, и я издаю тихий полу-вздох счастья.

Я в его объятиях. Все хорошо.

— Лиз? — он кладет руку мне на щеку. — Что случилось?

Я протираю рукой глаза, словно малое дитя.

— Я просто устала. Я хочу лечь где-нибудь в тишине и поговорить.

Он гладит меня по волосам.

— Конечно.

К нам подходит Кайра, и я с удивлением вижу, что Аехако снова рядом с ней. Пока Рáхош держит меня в своих крепких объятиях, она поглядывает на меня, и ее печальные глаза полны решимости. Не могу понять, это зависть отражается у нее на лице или же беспокойство. Или и то, и другое?

— Им пришлось здесь переделать много спальных помещений, — говорит она. — Не знаю, есть ли здесь тихое место, где можно побыть.

Аехако кивает головой и скрещивает на груди свои мощные руки.

— Вещи Рáхоша были перемещены к другим охотникам. Ту пещеру делят впятером. А твою старую пещеру занимают Золай и его пара.

Рáхош рычит.

— Тогда куда…

— Давай просто выйдем отсюда, — говорю я ему, хватая его за руки. Я уже устала от этой пещеры, битком набитой людьми, ее влажностью и от того, что все на меня смотрят. — Я бы предпочла уйти с тобой.

— Ты не можешь, — говорит Аехако. — Прости. Вэктал требует, чтобы сейчас с тебя глаз не спускали.

Меня, потому что они знают, Рáхош без меня никуда не уйдет. Я в разочаровании выдыхаю.

— Тогда, куда мы можем пойти?

— Вы можете пойти в девичью пещеру, — предлагает Кайра. — Именно в ней живут человеческие девушки, которые не резонируют.

Я киваю головой и хватаюсь за Рáхоша еще крепче.

— Девчонки не будут возражать, если заявится мой большой синий друг?

— Нисколько, — заявляет она, и на ее серьезном лице появляется улыбка.

Аехако добавляет:

— Как будто они сами не развлекаются с другими большими синими друзьями…

И снова я вижу, как у нее на щеках появляется румянец, когда она шлепает его по руке, и они оба едва скрывают свои улыбки. Полагаю, за этим кроется какая-то история, и, должно быть, очень пикантная, но я слишком устала, к тому же истощена морально, чтобы сейчас об этом расспрашивать. Я просто хочу немного полежать, обнявшись с Рáхошем.

— Можете занять мою постель, — говорит Кайра. — Там относительно уединенно, как и здесь повсюду, — она кивает головой и показывает нам жестом следовать за ней. И мы следуем, и Кайра приводит нас к одной из дальних пещер. Два знакомых человека поднимают глаза, но Кайра отсылает их, когда мы приближаемся. — Лиз должна отдохнуть. Позже поболтаете.

«Девичья» пещера довольно просторная, потолок гладкий и высокий. Ну, если подумать, комната где-то около двадцати футов в длину и, возможно, вдвое меньше. Вдоль пола расположены несколько постелей, в центре — очаг костра, в которое Тиффани подбрасывает топливо, и занавешенная зона у дальней стены. Кайра приводит нас туда и осторожно отводит в сторону кожаный занавес, раскрывая нишу в стене, где устроена ее покрытая шкурами постель.

— Я собиралась делить свою койку с Норой, но тогда она стала резонировать… — Кайра пожала плечами. — Этой ночью я перекантуюсь с другими девушками. А вы отдыхайте. Если проголодаетесь, дайте мне знать, и я вам, ребята, что-нибудь принесу.

— Спасибо, Кайра, — я вползаю в завешенное пристанище из шкур и одеял и счастливо вздыхаю, когда ложусь в постель. У меня ноги болят от всей этой ходьбы, но, когда Рáхош снова закрывает занавес, это уже личная проблема. Я уже практически представляю, что мы снова исключительно одни.

Практически. Неподалеку все еще слышан гул голосов, и все разговаривают на непонятном языке.

Мой большой аппетитно вкусный инопланетянин ложится рядом со мной и нежно тянет меня в свои объятия. Он пальцами проводит по моей щеке, окидывая мое лицо обеспокоенным взглядом.

— Ты в порядке, Лиз?

Я киваю.

— Просто… напряжена. Непохоже, что они рады снова тебя увидеть.

— В их глазах я поступил дурно, — он качает головой, а затем легонько целует меня в губы. — Но я бы не стал ничего менять, ни за что на свете.

Я отчаянно его целую, намотав его волосы на свои пальцы. Я люблю ощущать его жаркое, твердое тело против моего, а также я начинаю любить то, как моя вошь вибрирует всякий раз, когда он рядом.

— Просто я беспокоюсь о тебе, — говорю я ему, когда прерываю поцелуй.

Проблеск удивления появляется у него на лице.

— Обо мне?

— Ну да, не знаю, заметил ли ты, но твои люди, вроде как, могут придраться, — говорю я тихо. — Но не переживай. Я прикрою твою спину.

— Мою спину? — он сводит брови.

— Это означает, что я с тобой. Что бы ни случилось, ты можешь рассчитывать на мою полную поддержку.

Его губы приоткрываются, и на какое-то мгновение он выглядит совершенно онемевшим. Затем он снова с силой прижимает меня к себе.

— Ты для меня — все, Лиз. Ты — весь мой мир.

— Я тоже люблю тебя, великан, — говорю я ему. И тогда я оживляюсь, потому что у меня есть кое-какие новости, на каком бы раннем этапе это ни было. — Эй, угадай, кто станет папочкой?

Глаза Рáхоша зажигаются от счастья, и его рука благоговейно касается моего живота.

— Правда?

— Подтверждено целителем, — я киваю. — Юниор родится где-то между девятью месяцами с этого момента и, эээ, тридцатью шестью месяцами или типа того.

Я стараюсь об этом не думать.

— Юниор?

— Думаю, что мы могли соединить наши имена. Рáхиз? Лизош?

— Они… звучат ужасно, — его пальцы скользят по моему плоскому животу.

— Тут ты прав, — я улыбаюсь. — Дай-ка я еще подумаю. Может, что-то покороче. Что-то вроде Рáз или Лош.

— Наш ребенок, — шепчет он и кладет свою голову мне на живот. — Наш комплект. Мы станем настоящей семьей.

Я, лаская его, провожу пальцами сквозь его волосы.

— Мне нравится мысль об этом. Семья.

Семья Рáхоша.

***

Никто нас не беспокоит весь остаток вечера, и в итоге я погружаюсь в сон. Я слишком устала и выбита из колеи, чтобы сделать большее, чем крепко обнимать Рáхоша и прижиматься к нему, и поэтому всю ночь мы лежим в обнимку. Однако утром пузырь нашего маленького, безмятежного мирка превращается в пену.

— Лиз? — Джорджи говорит сквозь занавес. — Нам нужно, чтобы вы с Рáхошем вышли, пожалуйста.

Я зеваю и пододвигаюсь, чтобы отодвинуть занавес. Но прежде чем я успеваю это сделать, Рáхош тянет меня обратно к себе. Он охватывает мое лицо ладонями и серьезным взглядом смотрит на меня.

— Знай, что ты — моя жизнь, Лиз, — говорит он тихим голосом. Его кхай резонирует с моим, и он нежно целует меня в губы.

— Знаю, — говорю я ему. После этого я отодвигаю занавес.

Там стоит Вэктал, и я вижу на его лице хмурую тень. Несколько других мужчин племени стоят позади него, и они выглядят несчастными. Джорджи стоит рядом с Вэкталом и заламывает себе руки, ее взгляд полон тревоги.

— Рáхош, — говорит Вэктал возвышенным голосом. — По просьбе моей пары я предоставил тебе ночь, чтобы попрощаться со своей женщиной. Однако…

— Попрощаться? — бормочу я. — Что?

— Однако, — Вэктал продолжает мощным голосом. — Закон племени был нарушен. Ты не имел права забирать эту женщину, Лииз. Ты сделал это, хотя знал, чего это может тебе стоить, — он приподнимает подбородок, и на мгновение его лицо кажется уставшим, а в глазах мелькает грусть. — Мы со старейшинами посовещались и определили, что твое наказание — изгнание.