-То есть мы сегодня летим в Нью-Йорк? –переспросил Бад с сомнением.

-Так и есть, мальчик мой.

Мы еще немного потупили, а потом как запрыгали на месте, обнимая друг друга.

-Почему вы сразу не сказали?! –спросила Бриана.

-Надо же мне было помучить вас своими историями.

Мы были так счастливы, что засмеялись бы над любой шуткой. Неужели я и правда начала свою карьеру и скоро лечу в Нью-Йорк, чтобы представить себя миру?

-А где мы будет выступать? Когда? Какую песню подготовить? –воодушевился Дэвид.

-Потом. Все потом расскажу, -успокоил нас Ларри. –времени еще полно. А теперь я хочу узнать вас поближе. Я уже видел вас в деле, а теперь смотрю на вас в обычной жизни. Попробую угадать, кто вы внутри. Вот ты, Моо, кажешься мне спортсменом.

Мы рассмеялись так звонко, что птицы на дороге поднялись ввысь, а Моо начал возмущаться. Со спортом он не состоит ни в каких отношениях, только если пальцы качает, играя в компьютерные игры, а по его худым рукам и так ясно, что штанги они не видели.

-Значит, не угадал, -сказал Ларри. –что ж… а ты, Джерика, наверное, крутая девчонка, которая постоянно всех заводит и приглашает на вечеринки?

Смех стал еще громче, теперь всех успокаивала я.

-Что? Опять не угадал?

-Наша Джей самая настоящая зануда, которая не отрывается от книг и сдает все тесты на отлично. Понятие вечеринка ей незнакомо, -рассказала Бриана.

-Да вы что? В людях я совсем не разбираюсь.

Мы прошли весь парк по прямой и проводили Ларри до тротуара, где его уже поджидало личное авто. Он сказал, что сегодня в десять за нами прибудет такси, которое отвезет в аэропорт. Вещей брать по минимуму, мы там всего на двое суток.

Пока я добиралась до дома, научилась ходить прямо, не глядя на дорогу. Все это от того, что мой взгляд был направлен только на экран телефона. Я переслала фотографии со съемок в студии Кевину. Он ответил незамедлительно и сказал, что вырежет меня и повесит у себя в шкафу.

«Если ты так сделаешь, то я найду твое детское фото с Хэллоуина, где ты оделся костюмом принца, и тоже повешу его в шкафу!»

«Ладно, не буду», -после этого сообщения, Кевин позвонил мне.

-Зачем ты звонишь?

-Хотел услышать твой голос.

Как это глупо, но бабочки в моем животе устроили тусовку.

-Как проходит день? –спросили у меня.

-Лучше не бывает.

-Расскажешь?

-Если только лично. По телефону эмоции не передать. –Надо же мне как-то выманить его из дома, чтобы хоть пальцем прикоснуться.

Я ждала Кевина в его ухоженном дворе. Парень показался из дома и улыбнулся. Он всегда так улыбается, но только мне, отчего я чувствую себя особенной. Я поздоровалась с Кевином и встала напротив него. Вот и повисло неловкое молчание. Мы оба не знали, можно ли поцеловать друг друга.

-Что ты хотела мне рассказать?

А у него всегда были такие гипнотизирующие глаза?

-А? Что?

-По телефону. Что-то грандиозное, -пояснили мне.

-Точно! –я глупо захихикала, сама себя заставляя прекратить. –Мистер Кит отправляет нас выступать в Нью-Йорке.

Глаза Кевина на секунду округлились, а потом он положил свои руки мне на плечи.

-Правда? Это так здорово. А когда?

-Вылет сегодня вечером. –Мне показалось или что-то в его взгляде будто разорвалось. Поэтому я поспешила уточнить. –Но ненадолго. Всего двое суток.

-Это прекрасно. А твоя мама будет не против?

Я об этом еще не думала, но теперь точно задумалась и даже напугалась. Пришлось просто пожать плечами.

-А твоя команда никуда не собирается? –спросила я.

-Нет. Да и меня никуда не возьмут. Я всего лишь новичок. Мне пришлось чуть ли не на коленях у Кита ползать, чтобы он взял меня с собой в ресторан. Теперь мне уже эта группа не нужна.

-Почему?

Кевин улыбнулся.

-Я научился танцевать и произвел на тебя впечатление. Что еще-то надо?

Было приятно. Очень. Я засмущалась и опустила глаза. Кевин погладил мои щеки и наклонился, целуя меня. Мои пальцы сами сжали его запястья, в надежде найти хоть какую-то опору. Кевин такой высокий! Я на носках еле удерживаюсь.

-Только возвращайся поскорее. Я надеюсь, мы вместе пойдем на выпускной, и я покажу тебе все свои танцевальные навыки.

-Ты уже показал. До сих пор голова кружится.

Мы улыбнулись, почти соприкасаясь носами, и Кевин вновь меня поцеловал. Я позволила себе забыться в этом мгновении, ведь еще придется настроиться и как-то сказать маме, что уже сегодня я должна уехать в один из самых красивых городов мира, а для нашей области это ближайших мегаполис.

Дома, к счастью, никого не было. Я, чтобы не тратить время, сразу поскакала собирать чемодан, параллельно пританцовывая и напевая веселые песенки. Мы с мамой, как я уже говорила, довольно долго никуда не выбирались, так что все походные принадлежности давно уже закинуты в самый темный угол кладовой и, наверное, уже покрылись пылью. В три слоя.

Кладовая у нас маленькая, находится на кухне и совсем не мешается. Мама здесь хранит коробки со старыми вещами, еду на случай зомби апокалипсиса и большую сумку для путешествий, которую я достала с верхней полки стеллажа. Пыль попала мне в нос, я чихнула и выронила сумку, параллельно сама чуть не свалилась с нижней полки, на которую я встала.

Сумку пришлось поднять и отряхнуть. Она оказалась открытой и из нее вывалились какие-то бумажки. Я подняла их. Все пожелтевшие, видавшие виды, явно их трогали не один раз. Это оказались письма. От папы. Должно быть он писал их маме, когда был безнадежным романтиком, ну еще когда телефоны были не особо в моде.

Читать я их не стала. Зачем лезть в юношество своих предков и читать о их нежностях. Но в горе писем еще были фотографии. Не назвала бы их старыми. В это время уже появилась я, папа всегда на камеру обнимал меня и прижимал к своей щеке. Последнее фото сделано три года назад, больше я не фотографировалась или у отца не хватало времени.

Я улыбнулась, увидев снимок со своего дня рождения в восемь лет. Я тогда сидела на уроке английского, как внезапно распахнулась дверь, впуская моего папу. Я его даже сначала не узнала, а потом прыгнула ему на шею. Некоторые девочки в классе заплакали, а я держалась. Позволять себе плакать, значит показывать свою слабость. Я это знала еще, кажется, с самого рождения.

Я сложила бумаги стопкой и оставила на верхней полке. Если мама их сюда запрятала, значит не хочет поддаваться воспоминаниям. Она у меня слишком сентиментальна. А, может, ночью приходит сюда поплакаться.

Пока я складывала все нужные вещи у себя в комнате, входная дверь захлопнулась, а по лестнице стучали тяжелые каблуки. Я стояла спиной к открытой двери, но к маме обернулась.

-Джерика, я вернулась с работы пораньше, -она забежала к себе в комнату даже не взглянув на меня. –чтобы провести время с тобой. Через три дня уже твой выпускной, а у нас еще даже платья нет. Вот я и решила пробежаться по магазинам сейчас, пока еще хоть что-то осталось.

Она поправила волосы и встала на пороге моей комнаты.

-А куда ты собираешься?

-Мам, -я сжимала в руке свою черную футболку, в которой чаще всего выступаю. –я еду в Нью-Йорк.

Она застыла и смотрела на меня, будто я сказала какую-то глупость, и сама же над ней смеюсь.

-В какой еще Нью-Йорк?

-В такой… красивый, промышленный, большой! Мама, у меня карьера.

-Какая карьера, Джерика? Тебе всего семнадцать!

-Многие в мои годы уже миллионеры, -привела аргумент я.

-Ты совсем что ли свихнулась со своими друзьями? Я тебя не отпущу.

-Но, -так и знала, что все этим кончится. –это моя мечта.

-Мечты могут подождать. У тебя еще полно времени.

-Знаешь какая самая опасная ошибка в жизни? Думать, что у тебя много времени, хотя все может прекратиться в любую минуту!

-Хватит нести чушь! Что за Нью-Йорк? Что за карьера? Какая музыка, Джерика?! Ты не о том думаешь!

-А о чем мне думать?! –Странно, слезы все-таки появились, что я же знала, что все так и будет. –О том, как я буду гнить в этом захолустье, как ты?