"Чёрный пояс тэйквандо…" Чёрный пояс тэйквандо, Повязка белая шиацу, Ты можешь любить Кустурицу, Во сне увидишь Марлона Брандо. Чтобы сохранить целое, требуется герметика. Но такую страну не закупоришь в бутыль: Гумилёв плюс Ахматова дали жизнь теоретику, Да и как практика его не сдашь в утиль. Лев Николаич, похоже, и в правду напряг поле: Героев стало – хоть косой коси! Напассионарены все – только дай волг — Переустроят – отсель и до небеси. Думалось: yes, you can, Russia! Время шло и шло – а ты всё ждёшь и ждёшь… Видать, такова уж природа наша… Из всего напряжения в основном пердёж. Жить в половину мощности — Продлевать одну жизнь вдвое! Меньше склочности – больше прочности, Покой повышает надои! Зелёное знамя болеет расколом в вере, Жёлтый человек всё равно всех придушит, Красная тряпочка Ру на глазах розовеет — Объедаемая часть суши. Кони и пони Думал поезд: вот пойду под откос, И та парочка, что в третьем купе Целовалась на платформе взасос, Не увидит своего Сан-Тропе! Тех, что в тамбуре дымят без конца — Двери настежь на гитарах бренчат — Дерну сцепкой да и сброшу с крыльца, Вон их сколько под откосом лежат. Инженерно – преферансную пьянь, Их консервь да яйца, сельдь с запашком — В пыль, в труху, в кровавую дрянь, Потому что страшно пусто кругом. Поле этой необъятной страны Пересечь, что восемь жизней прожить. Чтоб границ границы стали видны, Это надобно ещё заслужить! А ту троицу бескостных людей, Что приветствуют соседей вотще, В околоток отвезу попозжей — И не будет християнства вообще. А когда вернусь обратно в депо, Керосин залью по самую мочь! Кляча ржавая – дрезина – пропо — Просипит мне песню Тёмную Ночь. И тогда я всех прощу, всем врагам, Пассажирам, что во чреве моём, Каждой твари по заслугам воздам — чтоб ночами под парами вдвоем. * * * Думал весело по рельсам стуча, Товарняк, везущий известь и ртуть, Вот недельку отпляшу ча-ча-ча — На запасный двину к пенсии путь. А на том на запасном как в par: Не цемент с углем – детишек возить! Вот мазута только в баки залы И пойду туда как пони служить. Было холодно, был жуткий мороз, А у стрелочника приступ – мотор барахлил… а в колее перекос, Семафоры поменяли колор, Автоматика сработает ли… Нет гарантий, что наступит весна… Так что прежде было две колеи — Нынче вышло вроде как бы одна. Память павшим – вечный бой, светлый путь, Песней песнь церетельевских снов: Триста туловищ, отлитые в ртуть — Это круче тех китайских бойцов! Всё когда-нибудь покроется прахом, Но у этого пути есть свой шарм. Как сказал великий йог: одна драхма Перевесить может множество дхарм. То есть, жизнь есть конь, Смерть же – конь в пальто. …Жалко только, что Одной меньше понь. Разговор с товарищем Же
Здравствуй, Же, то бишь, хайль! Шамбала – это, конечно, приволье. Но ажиотаж вокруг темы очевидно стихает — Время выходить из подполья. Они всё подготовили сами: Красный Восток – Чёрный Восток, Пройден путь от Асисяя до Масяни, На очереди новый Бог. Раньше Йог почти всё мог; а они кричат: есё, есё! Короче, если Же явится и съёжит, То он сможет Ну просто всё! "Хорроу русского конца…" Хорроу русского конца Света видел я во сне: Там была гора свинца, В ней дыра по всей длине. Вход в неё, точнее въезд, Под тоннель офрмлен был — Дескать, старт, он – точно – здесь, Финиш – там, где горный тыл. Паровоза тихий вход В обозначенный раствор Провожал тепло народ, Шёл неспешный разговор. Были песни по гармонь, Под гитару, под ситар. Долго слышалась колдонь, Из горы струился пар. Подождали, разошлись, Подмигнули той норе. Впрочем, я не видел лиц — Я был в поезде, в горе. * * * Стыки кончились давно. Суперсовременный рельс. Было тихо и темно. Больше снов, чем дальше в лес. Меньше внешних перемен. Оставалось только ждать, Поворота чуять крен, Толщу страха набирать. Ладно б крен – так ничего! Звуков нет – хоть сам пыхти. Мысли просят одного — Огонька в конце пути. Утонченья массы той. Я вперёд вперя» глаз: Тянет поезд за собой Клячи глоданый каркас. Не одна, а целых три! Средоточенный оскал — Правят тройкой упыри, Эшелон вовсю скакал. И который же из нас От лихой бежит езды!.. Мчится тройка, полный газ, Остальное – до гряды, До светящейся слюды, Той, что выперла в стене. Кто сказал, что от беды Не ускачешь на коне. Скок-поскок, за веком век. Весь в пути, а путь весь в нём — Сверлит русский человек Дырку в тулове земном. Чай, прорвёмся, пропердим!.. Полустанок, закоул — Я сорвался, невредим, Лёг на травку и уснул. Сон. Тоннель. Полон дрызг бубенцов. Эшелона шинель гремит, как кольчуга, Стужа набросила тыщу оков, И вот – лопается подпруга. Тройки скелет умчался вдаль, Народ вышел, жалок и наг, Холод путынный, калёная сталь. Луч впереди опрокинул мрак. Ужели выход? Горе конец? Впереди, одежды белы, фигура: Всё, как положено: сиянье, венец — И куда ж я так вырядился, придурок?! Побьют! Растопчут, как Данко – в пыль! Ну, коли пьянка пошла такая: – Народ! Молитву, поди, не забыл? – Здрааавствуй, моя Мурка, Здрааавствуй, дорогая! |
