Вскоре они уже подходили к кибитке, но сразу установить ларь на задник, куда обычно крепятся объемные вещи, не удалось. Джейн, в самом деле, очень устала. Пока его верная спутница отдыхала, Вильям сходил к схрону, вытащил из дыры металлический стержень, выгреб из ниши камни, которыми крепилась потолочина, и набросал сверху прошлогодних пожухлых листьев. Удовлетворившись сделанным, он вернулся к кибитке и предложил спутникам:

– Ну, что, водрузим ларь на приличествующее ему место? Как ты, Джейн?

Женщина молча подошла к жерди и ухватилась за нее, что было силы.

– За это я тебя еще больше люблю, – шепнул Вильям и скомандовал, – взяли!

– Значит, ты ученый? – предположила Алла.

Руданский рассмеялся.

– Да какой я ученый, просто так жизнь меня повернула.

– Ага, жизнь…

Алла строго посмотрела на мужа.

– Это жизнь так меня повернула, Петя. А ты все ворчишь. Я лично ни в чем не виновата.

– Ну да, ну да, – Петр подхватил игривый тон жены, – не виноватая я, он сам пришел.

– Вот именно – сам.

Лицо Аллы вновь сделалось строгим.

– Знаешь, Кирюша, вот то, что ты сейчас рассказал, я уже целый год в своей голове перевариваю. Ты лишь подтвердил мои собственные догадки. Спасибо тебе, дорогой. Теперь я понимаю, какая же я дура!

– Это факт, – резко отрезал Петр, – понимает, осознает и кается. Обязуется исправиться.

– Прекрати… – огрызнулась Алла.

– Да что – перестань! – вдруг осмелел Петр, – весь год только и говорила: «Какая же я дура, какая дура… Ах, Кирюша, да, ах, Кирюша!» Разве я не прав?

– Прав. Но язвить не надо сейчас. Не тот случай. Мы снова на Айя. И Кирилл подтвердил мои собственные мысли. Это самое главное. Теперь надо идти дальше вместе.

– В каком смысле? – уточнил Руданский.

– В смысле – не по одному, – подал голос Петр.

– Я это понял. Но куда идти?

– Через Врата, – спокойно пояснила Алла, – как в прошлом году ты с Женей ходил.

– Ах, вот оно что…

Кирилл внимательно посмотрел на собеседницу.

– А ты уверена, что вернешься назад целой и невредимой?

– Нет, не уверена. Хотя надеюсь.

– Надеюсь… Вон Женя расшиблась в кровь на самом пороге у Врат. Так ведь она проявила лишь обычное женское любопытство. Ты же, Алла, примешиваешь сюда и свой конкретный интерес. А это чревато.

– Я понимаю, Кирилл. Но хочу, чтобы ты знал. Мой интерес, как ты его назвал, это моя жизнь. И, возможно, жизнь моих предков. Каким-то образом он сфокусирован на мысе Айя. И не отдав себя этому месту сейчас, я не смогу спокойно распоряжаться собственной жизнью в будущем.

– Ты уверена в том, что сейчас сказала?

– Уверена, – твердо ответила Алла.

– Это так, – подтвердил Петр, – она давно помешалась…

– Подожди! – оборвала его жена, – не сейчас. Я очень хочу, чтобы ты, Кирюша, не воспринимал меня как танк, прущий напролом к своей цели, не разбирающий дороги. Это не так. Я не танк. Подожди…

Она нашла в пластмассовом стаканчике минеральную воду и сделала один большой глоток.

– В горле пересохло, – призналась Алла и добавила, – я не танк. Хотя раньше и была будто танк.

Между тем, Петр сделал какой-то знак Жене, и они, не сговариваясь, стали потихоньку собирать стол. Но Алла, поглощенная собственными мыслями, даже внимания не обратила на случившуюся перемену. Она уже по инерции допила минералку и поставила пустой стакан на клеенку. Он упал на бок и покатился в сторону Руданского. Кирилл поймал «беглеца» и, взяв в руку, передал его Жене: «На».

– Ты, Кирилл, – наконец сказала Алла, – был сейчас со мной честен и откровенен, как я и просила. В свою очередь, я хочу открыть перед тобой свою душу. Образно говоря, обнажиться перед тобой. Ничего не говори. Ничего! Это мне самой сейчас очень надо. Прошу выслушать, а, по возможности, понять меня. Хорошо?

– Хорошо, – сказал Кирилл, хотя совершенно не представлял, зачем ему надо выслушивать Аллины излияния.

Петя подмигнул Жене: «Пошли». И они деликатно скрылись за палаткой, дабы не мешать Алле. Но та, словно уловила порыв мужа, довольно громко сказала:

– Петя и Женя, вы здесь не лишние! Я очень прошу вас присутствовать при нашем разговоре.

– Ну, ладно, – согласился Петр и уселся на прежнее место.

Тут же к нему присоединилась и Женя. Алла, выждав несколько секунд, сказала:

– Когда я была маленькой, мне несколько раз снился один и тот же сон. Будто бы я держу в руке широкий медный обруч, на котором написано одно слово: «Время». И языком пытаюсь слизать липкую противную грязь, прилипшую к обручу в одном месте. Но сколько бы я ни лизала, грязь все равно оставалась. Это приводило меня в отчаяние.

Конечно, я тогда не могла понять всей символичной значимости сна. Прозрение пришло гораздо позже. Но и до последнего времени мне не открывалась та глубина сна, познать которую я стремилась все последние годы. Лишь познакомившись с тобой, я начала понимать, что значит та грязь и как лично я связана со словом «Время».

Когда я выросла, у меня начали развиваться интуитивные способности. И я старалась их улучшать всеми доступными для меня способами. Однажды, в видении, я получила информацию, что мне надо найти какие-то сокровища, камни-самоцветы, находящиеся в Крыму. С тех пор мы втроем, вместе с Женей и Петей, регулярно приезжаем в Крым и несколько месяцев в году ведем поиски драгоценных камней. Однажды, в видении, я узрела какую-то древнюю картинку: греческие монахи в какой-то примитивной копи добывали самоцветы. Причем происходило это в Крыму. Понятное дело: мы удвоили свои усилия в поисках камней.

В прошлом году я тебе даже немного рассказывала о наших изысканиях. Скажу сейчас, что ни к чему они не привели в том виде, который я изначально себе представляла. Ребята тебе подтвердят: никаких сокровищ мы не нашли.

Зато я нашла тебя, Кирилл, а ты вывел меня на медный обруч со словом «Время».

– Так уж вывел! – возразил Руданский. – Неужели ты думаешь, что твой детский сон имеет какое-то отношение к древней системе Глаза?

– Я просто уверена в этом. Не случайно меня вывели на мыс Айя. Не случайно я встретила тебя. Только вместо Жени ты должен был взять с собой меня. К сожалению, в прошлом году я не прочувствовала ситуацию, не поняла ни тебя, ни твоей работы. К сожалению…

– Ты об этом уже говорила, – подал реплику Петр.

– Да, я волнуюсь и потому повторяюсь. Извините. Так о чем я? Да, о медном обруче со словом «Время» и о сокровищах, которые я должна разыскать. Мне кажется, что где-то здесь, на мысе Айя, есть точка, где камни-самоцветы связаны со «Временем». Я говорю сейчас путано, главное, чтобы ты уловил мою главную мысль.

Иными словами, если ты, Кирилл, проведешь меня через Врата Времени, я обязательно отыщу сокровища.

– Да? – скептически спросил Руданский, – и ты их собираешься взять?

– Нет, конечно. Теперь-то я умная. Просто найдя их, я должна каким-то образом понять, как мне половчее слизать-таки липкую грязь с обруча.

– А зачем? – не понял Руданский.

– Зачем? – удивилась Алла, – это мое предназначение. Я должна отработать то, что когда-то не выполнили мои предки.

– Не понял…

– Ну, ты о карме рода слышал?

– Слышал. Только я, признаюсь, не очень-то во все это верю.

– А напрасно. Ты что, думаешь, что сам здесь на Айя оказался случайно?

– Конечно! – воскликнул Руданский.

– Да нет же, Кирюша! – Алла потерла указательным пальцем лоб и уже спокойным голосом продолжила, – впрочем, это тема совершенно иного разговора… Так вот, мне суждено стереть какую-то грязь, прилипшую к моему роду. Очевидно, речь идет о грехе, совершенном одним из моих предков. По крайней мере, я так полагаю.

– Ну, хорошо, пусть так, – согласился Руданский, – но причем здесь твои многолетние поиски конкретных сокровищ и конкретных копей, в которых они добывались?