«Я люблю тебя за совесть…» Я люблю тебя за совесть, За отчаянность очей, Невесомую весомость Темпераментных речей. Как ручей, ты говорлива, А бывает – замолчишь, И молчанье справедливо, Как в лесной округе тишь. Мышь скребётся воровато. Кот на стрёме до утра. Начинается с заката Наша лучшая пора. Приготовим вкусный ужин, Прочитаю лучший стих. И никто-то мне не нужен Во объятиях твоих. «И в плен я женщине сдаюсь…»
И в плен я женщине сдаюсь, Что хочешь, милая, то делай. Будь победительницей смелой — Своей неволи не боюсь. Сдаюсь глазам твоим любимым, Груди распахнутой твоей. С тобой мне радостней, теплей, Не обойдёт участье мимо… Скорей объятия раскрой! Сомнений тягостных не ведай… А ты пьяна своей победой, Сама готова в плен мужской… «Не кабинетный я учёный…» Не кабинетный я учёный, Но не грущу об этом, брат. Кручёный жизнью и верчёный, Я её времени солдат. Быть может, я хватаю лишку… Но так завещано судьбой. Ночь забытья, лишь передышка. И каждый день, как в новый бой. «Ты приди и меня разбуди…» Ты приди и меня разбуди, Чтоб открылися сонные веки. Не века ведь у нас впереди. Наши жизни – не длинные реки… И так хочется много успеть, Обнимая желанные плечи. Мы успеем на час постареть До того, как опустится вечер. До того, как придёт полумрак И дыхания вдруг участятся… Всё поверить не можем никак, Что придётся однажды расстаться. Так буди же меня поскорей И люби, как последнюю радость, Чтобы в суетной горечи дней На губах не растаяла сладость. «На ленивом, на обсиженном шестке…» На ленивом, на обсиженном шестке Пребывало курье общество в тоске. Не гоняет кур заносчивый петух. Взгляд красавца от безделия потух. Сушит шпоры и доволен по всему, А они и так, и эдак – всё к нему. Изловчится да и клюнет в жидкий зад, И несушку куры сплетнями казнят. Всё, как в обществе, – интрижки и грехи. Запропали петухи да женихи. «В трявяной, певучей чаще…» В трявяной, певучей чаще Хорошо, наверно, жить… Муравей былинку тащит, Да кузнечик ворожит. Что-то сладко распевая, Гнёт соцветия пчела. Улетает мысль живая С просветлённого чела. А над чащею звучащей, Там, куда уходит клён, Купол марева дрожащий Жарким полднем напоён. Ты – из пены морской, Я – из каменной глыбы. Мы объяты тоской, А влюбиться могли бы. Но пока долетишь Ты до каменной тверди, Мне достанется лишь Влажный след твоей смерти. Целый век – всё одно. Как мечтать мы посмели! Ты легка, как вино. Я тяжёл, как похмелье. Пред судьбою мирской Бессловеснее рыбы — Ты – из пены морской. Я – из каменной глыбы. Тебя я заново открыл, И ты открылась мне. Дорогу к нежности торил По знойной целине. По бугорочкам да холмам, Как ветерок, скользил. Сводило счастие с ума И добавляло сил. Мы, как во сне, переплелись, Попробуй, оторви! Ещё! Ещё! – Продлись! Продлись! Мгновение любви! Быстрей кружился шар земной. Кружилась голова, И открывался мир иной, Где не нужны слова. Намоленный мой уголок. Дух Троицы святой. О, Отче наш, великий Бог, С рождения я твой. Все мысли, горести свои С тобой одним делю. С благоговением в крови Тебя в душе люблю. В неверьи прошлого со мной Ты милосердно был, И, переполненный виной, Ничто я не забыл… Я грешен, как и всяк любой. О том молчат стихи. Когда предстану пред тобой, Прости мои грехи. Ты ангел мой небесный, Всю жизнь живущий в долг. Здесь жалость бесполезна, Какой в ней будет толк?! Такою ты родилась, Раздумий моих плод. Живи на божью милость — Она не подведёт… «В сновидения я ускользаю…» В сновидения я ускользаю, И в астрале моя душа. Близких адреса я не знаю, Под созвездиями кружа. Сын любимый и внук желанный, Вот бы встретиться хоть на миг… Будто слышу я шёпот странный, Ниоткуда он вдруг возник. Нить серебряная запела, Натянулась, ослабла, – и Возвращаюсь в бренное тело, В горьковатую явь земли. |
