— В данный момент пацан там, где я его оставил, — хитер Плагг, хитер. Додумался ведь сделать вид, будто проверял местоположение временного носителя кольца. — Вопрос в том, надолго ли. К тому же он может захотеть избавиться от кольца, тогда…
— Может, нам следует отправиться туда сейчас? — поинтересовался Адриан.
— Я, кажется, просил меня не перебивать, — огрызнулся гроза камамбера. — Ты вообще, как себе это представляешь? Средь бела дня по городу идет тот, чье лицо лыбится с каждого второго билборда, а теперь и каждого первого выпуска новостей? Тебя к папке отправят прежде, чем ты чихнуть успеешь, стоит лишь выйти на мало-мальски людную улицу. На безлюдных чуть дольше продержишься, не спорю. Обсуждали ж уже это.
— Как лучше хотел, — Агрест виновато опустил голову. Обычно он отчитывал Плагга, а не наоборот. Хотя сейчас все было заслуженно.
— Так вот, еще, наверное, час, а потом я в любой момент могу исчезнуть, — продолжил квами. — Ваша задача, дождаться ночи. Глубокой ночи, минимум двух часов. И только потом отправитесь за кольцом… И прочими вещами, — посмотреть на Маринетт, отвернуться, о ласках не вспоми… Черт! — Как искать нужное направление, я объяснял. Все понятно?
— Вроде бы да, — Адриан почесал затылок.
— Надо чтобы не вроде, а точно. Мари, детка, ты запомнила? Сможешь моему оболтусу разъяснить в случае чего?
— Смогу, — утвердительно ответила девушка. Слушая рассказ Плагга, она пыталась применить полученные знания на практике, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону и думая о серьгах. Горячо было, когда Маринетт смотрела на Адриана. Дюпен-Чен очень хотелось верить, что она ощущала тепло из-за того, что серьги сообщали ей о своем нахождении, а не из-за чувств к зеленоглазому блондину. Она пока не решила: любит ли она его еще больше, учитывая тот факт, что, как выяснилось, он множество раз рисковал ради нее своей жизнью, или же хочет стереть с лица земли за то, что на протяжении двух лет он днями напролет трепал ей нервы в обоих своих обличиях. Причем, если по одной своей половине заставлял сохнуть и грезить часами, то другой частью периодически раздражал, бесил и заставлял себя чувствовать некой изменщицей. Не знала же она, что симпатизируя Нуару, не предает любовь к Адриану.
— Вот и хорошо, — с облегчением вздохнул Плагг. Его миссия здесь выполнена. Теперь, даже если тот паренек снимет с пальца кольцо, герои смогут вернуть себе талисманы. Хотя нет, осталось еще кое-что, что квами мог сделать. Все-таки было жалко смотреть на Агреста, прекрасно зная, насколько он близок к мечте. — Мари, я могу попросить тебя об одолжении?
— Конечно, Плагг! О чем угодно, — понимавшая, что часть лекции, посвященная поиску собственного Камня Чудес, предназначалась и ей, Маринетт чувствовала огромную благодарность к черному квами. Все-таки девушка безумно скучала по Тикки, а теперь она была уверена, что скоро снова сможет увидеть пятнистую подругу. — Хочешь каждый день буду печь сырные булочки?
— Не верю, что говорю это, — как же заманчиво звучало это предложение! С другой стороны, если в будущем детишки поженятся, то он будет обеспечен вкусностями до конца своих дней за то, что соединил их сердца. Во всяком случае, Плагг хотел в это верить. — Булочки подождут. Как разберетесь со всем, сходи на свидание с моим балбесом.
— Хорошо, — улыбнулась Мари, слегка удивившись вопросу. В принципе, она и так обещала устроить Коту свидание с Ледибаг, если они спасутся. А если учитывать, что Нуар оказался Адрианом…
— Плагг, что ты несешь? — радужные мечтания разрушил недовольный голос Агреста. — Я люблю мою Леди, а не Маринетт. Прости, Принцесса, но с тобой на свидание я пойти не могу.
Адриан не знал, как сказать, что Маринетт слишком дорога ему как подруга, чтобы потерять ее дружбу. «Если друзья идут на свидание — они перестают быть друзьями», — сказал как-то Нино, после того, как начал встречаться с Альей. После этого либо становятся парой, либо теряют дружбу, в лучшем случае оставаясь просто знакомыми. Да и сердце Кота давно было отдано Ледибаг, и Маринетт это прекрасно знала (правда Адриан не знал, кого любит Маринетт, но ведь наверняка не его?). Свидание в сознании романтика-Нуара всегда представлялось чем-то особенным, таинственным, оно для влюбленных, а не друзей. К тому же вдруг о нем узнает Божья Коровка? Тогда Агресту придется забыть о вожделенной взаимности с ее стороны. Более того, Адриан собирался помирить героиню и одноклассницу, а вдруг это злополучное свидание могло сорвать его планы? Нет, никакого свидания.
— Поняла, — голос Маринетт не дрогнул, но стал настолько холодным, что по сравнению с ним зона вечной мерзлоты казалась экватором.
— Ты идиот, Адриан, — вздохнул Плагг, спрятав лицо в своих лапках. — В жизни не видеть мне камамбера, если ты не первый придурок среди всех тупоголовых кретинов вселенной.
— Я… — Агрест не понимал, почему все так отреагировали на его слова. Что он опять сделал не так?
— Только что отверг свою Леди, болван, — объяснил квами, растворяясь в воздухе.
========== 7. Горячо, холодно, невыносимо ==========
— Отодвинь шкаф.
— Мар… Маринетт, пожалуйста, давай поговорим!
— Я сказала: отодвинь шкаф. Нам не о чем разговаривать, я хочу выйти.
Господи, это конец! Она видеть его не хочет, слышать не хочет, знать…
Что он наделал? Неужели никак не изменить? Повернуть время вспять, зажать себе рот, стукнуть по голове, что угодно, лишь бы не произносить тех слов. Плагг предоставил ему такой шанс, а он так просто, безумно, бездумно его упустил. Ничтожество… Адриан ощущал себя полным ничтожеством, кретином, недоумком и ругал себя всеми мыслимыми и немыслимыми ругательствами, которые только есть на земле.
Не простит. Она его не простит. Об этом явно говорили ее поза, напряжение, взгляд…
Как он мог не узнать? Боже, она всегда была рядом, двое суток с ним не было никого, кроме нее. И он все потерял. Разом. Одной фразой. И в лице Маринетт, и в лице Ледибаг она не будет с ним прежней. Не о взаимности оставалось мечтать, лишь о прощении. Чтобы позволила хотя бы быть рядом с ней, смотреть на нее, жить ее улыбками, которые она будет дарить другим, но не ему.
И ведь она говорила ему, поделилась с ним самой сокровенной тайной, призналась, что сама себя ненавидит. И между ней настоящей, такой прекрасной, такой хрупкой, нежной, ранимой и в то же время сильной и другой ее личностью, которую она не раз проклинала ночами за способность влюблять в себя, он выбрал не ту.
Он ведь не думал…
А он вообще когда-нибудь думал?
Так ужасно, бессовестно, бесчеловечно надругался над ее чувствами. Зная, что Маринетт не любит Ледибаг, он посмел ей в лицо сказать, что любит Ледибаг, не Маринетт. Это для него они обе стали одним целым, прекрасным, чудесным, обворожительным, очаровательным, идеальным, превосходным, замечательным целым, стоило только узнать, что она… это Она. Теперь он знал, понимал, видел, воспринимал их одним человеком. Не мог, как ни пытался, разделить образы друг от друга, хотя с осознания не прошло и пяти минут. Противопоставлять Принцессу и Леди ему представлялось таким же абсурдом, как считать Нино в синей футболке и Нино в красной футболке разными людьми.
Вот только она так не считала. Адриан должен был избавить ее от ненависти к самой себе, а в итоге только усугубил ее комплекс.
Невыносимо осознавать, что своими устами ты причинил боль той, которую поклялся защищать до последнего вздоха последней из девяти жизней, а потом, наплевав на все законы мироздания, воскреснуть из мертвых и вновь защищать.
Он ранил не тело, а душу. Такие раны не заживают, могут лишь слегка затянуться, спрятаться под покровом эмоций до тех пор, пока кто-нибудь снова одним единственным словом не вскроет их с новой силой, подобно тому, как он только что поступил с ней.
Он не заслуживает прощения.
Он готов ко всему.
Пусть она его бьет, кричит, ранит, терзает, да хоть убивает! Лишь бы ей было легче, лишь бы она не вела себя так.
