-Вот так и становятся Чайлдфри! — крикнул он нам, отряхнувшись. Его шерсть взлохматилась, и он казался невероятно пушистым. Прямо как котёночек.
Но через пару минут он всё же залез обратно в море и побрёл к нам.
-А вы были правы, не так уж тут и плохо! — резко изменил он своё мнение и настрой, подойдя к Нику. Я стоял, а точнее лежал на небольшом расстоянии от них, покачиваясь на волнах. Я лежал с закрытыми глазами, и слышал их краем уха, сквозь всеобщий шум.
-Ах, какая теплая вода! Какое теплое солнце, и никаких тебе снегов и льдов. Как же я скучал по этому!
-А я наоборот скучаю по Швейцарии. Никакой тебе жары, можно ходить в футболке и не потеть как свинья.
-Чувак, не свинья, а «нежвачное парнокопытное», будь политкорректен.
-Чего? Это что же, мне теперь свою фамилию переводить как «Сердце нежвачного парнокопытного»? (Да. Фамилия Ника переводится как «Сердце Свиньи»).
-Да. Политкорректность, чувак. Политкорректность.
-Ну, как скажешь.
-Да-да. Тебе не кажется, что вода стала слишком тёплой? С каждой секундой всё теплее и теплее…
-Так и есть, дружище.
-Странно, похоже на…стоп… Фу-фу-фу, как тебе не стыдно, грязный извращенец! — Вскричал разгневанный рысепард. — это же пиздец как негигиенично!
-Эй! Ты сказал «пиздец», а значит, должен рассказать факт или стих…
-Ах, тебе стих надо? Получи! — Крис сделал паузу и запел хрипло низким голосом — «Она становится моим мертвым разложившимся ребёнком — рабом секса. Я отрубаю ей шею, разрезая сзади. Я кончаю ей в рот. Вот я соединяюсь с кровью, чёрной кровью, хлыщущей из её отсоединённой головы. Когда я вхожу в неё, я ожесточенно разрезаю ей шейную вену. Я мастурбировал её окоченевшей головой. Моя смазка — её разложение. Я живу, ебя мёртвых детей. Я трахаю мёртвых младенцев…»
-Стой, хватит-хватит, не надо. Пожалуйста! — вскричал Ник, ахая от ужаса — это же не стих!
-Не стих? Может, я продолжу и мы вместе посмотрим, стих это или нет?
-Нет-нет, я верю! Это стих, только не читай это больше!
-То-то! — довольно промурлыкал Крис. — никогда не проси прочитать стишок того, кто любит метал.
Я принял нормальное положение в воде, дабы посмотреть на них. Лицо Ника снова приобрело щенячьи черты и было явно озадачено произошедшим. Я же силой сдерживал смех.
Так или иначе, мы просто купались и веселились. Ник и Крис забыли об этом инцидентике уже через пару минут после случившегося. Мы даже почти не выходили на берег, а всё время были в воде. Крис рассказывал нам истории из Швейцарии, мы же рассказывали всё то, что случалось за время его отсутствия. И продолжалось это до тех пор, пока солнце снова не оказалось где-то на западе,
«Что за истории? Почему ты так быстро завершил день? Где подробности? Обленился совсем уже?» — можете спросить вы.
Но, дорогой читатель, я просто хочу побыстрее перейти к самой интересной части этого дня. Так что быстрей-ка почини четвёртую стену, которую я только что случайно сломал, и готовься.
Мы ушли с пляжа, как только появились первые признаки вечера. Небо приобрело золотистый оттенок, а солнце словно тонуло в воде где-то вдалеке. Мы распрощались с Крисом прямо там, на пляже, так как нам нужно было совершенно в разные стороны. Я не знал даже примерно, где он живет, но какая разница? У меня же есть телефон и его номер! А значит, я могу в любой момент позвонить ему и поговорить, или договориться о встрече.
Как бы то ни было, мы с Ником решили на этот раз заночевать в моём доме. Не всё же время мне у Ника тусоваться. У него хоть и уютно, но мне тоже хочется пригласить его!
Родителям мы звонить не стали. А вдруг они ещё на концерте этой рептилии Мадонны?
До моего домика мы добрались быстро. Это было небольшое пятиэтажное здание. Не небоскрёб, как у Ника, но тоже вполне приличное и симпатичное.
На дворе уже были сумерки, только кроваво-красный закат виднелся где-то на западе.
Наша скромная компания вошла в мою квартирку на третьем этаже. В прихожей горел свет. Сквозь арку в левой части прихожей я увидел моих маму и папу, сидящих на диване, держащихся за лапы и смотрящие какой-то фильм по телевизору. Наверняка какую-нибудь романтичную комедию. Они любят смотреть такие комедии вместе.
-Привет, лапочки! — поприветствовала нас моя мама, которая первая заметила наш приход. Она назвала лапочками нас с Ником обоих, так как относилась к нему, как к собственному сыну, если тот был у нас дома. — Вы голодные? Я тут как раз пиццы купила. В ней смешали четыре каких-то сыра. Должно быть очень вкусно.
-Нет, спасибо, мисс Гумдуснотуир… Гудмондс… Гуд… — начал запинаться Ник, пытаясь выговорить её фамилию.
-Ник, лапочка, для тебя я просто мама! Я ведь почти твоя тёща, как никак. — проговорила она, подмигнув мне. Они с папой по очереди решили смущать меня сегодня? У Ника так вообще челюсть отвисла.
Мы прошагали в мою комнатушку. Размером она значительно уступала комнате нашего волка. Просто небольшая коробочка с обоями по типу шкуры зебры и большим ковром. У стены, спинкой к ней, стояла большая кровать, на которой могли и трое поместиться. Напротив неё стоял шкаф с зеркалом, а сбоку от неё располагался комод и окошко. И в самом уголке, напротив кровати, около шкафа, висел телевизор с моим «Xbox 360s». Не такой большой как у Ника, но всё же неплохой. Вот, собственно, и вся комнатёнка.
Ну, чем займёмся? — спросил Ник. — Спать ещё рано, время всего лишь десять.
-Можем в приставку поиграть. Или телевизор смотреть. Выбирай.
-Давай фильм посмотрим. А то я в последнее время только и делаю, что играю. Что смотреть будем? Я не шарю в мире кинематографа, вообще редко смотрю фильмы.
Ага. Как-будто я в этом шарю. Я телевизор не смотрел лет с десяти…
-Может, «Форсаж 10»? Недавно вышел. — назвал я фильм, который видел на постере в реальном мире.
-О, форсаж…давай поглядим. Смотрел его, когда ещё совсем щенком был. Мне понравилось.
Мы единогласно сошлись на новом форсаже. Я включил телевизор и купил там этот фильм за два доллара.
Я выключил свет, и сел, завалившись на Ника. Он оперся спиной к спинке кровати, а я лег ему на грудь, сев между его раздвинутых задних лап. Он же обвил меня своей лапой, покрепче прижимая к себе.
Признать честно, я почти не смотрел фильм. Я прижимал к себе его лапу, и тёрся своей головой об его мягкую грудку, прикрыв глазки. Что может быть лучше, чем лежать в обнимку с тем, кого ты любишь?
Второй лапкой Ник почесывал мою шейку, перебирая шерсть когтями и легонько царапая кожу под ней. Мы так лежали примерно с час, может больше. Я бы так и заснул, испытывая невероятное блаженство, но вдруг случилось то, чего я ну никак не мог ожидать.
Мне вдруг захотелось гораздо большего, и в груди опять раскалился этот жар, разливающийся по всему телу и пульсирующий, призывающий к действию. Но на этот раз он не остался там, в груди. Я почувствовал, как он перешел в самый низ живота.
Я ощутил собственный член! Как же давно не испытывалось мною это чувство…
Я ощущал, как мой девайс выходил из своих ножен, и его было не остановить. Он окончательно вылез, и ему было очень, очень тесно в моих шортиках. Мне казалось, будто ещё чуть-чуть и они порвутся.
Я посмотрел вниз, и заметил, что стояк выпирал ну очень сильно, его было бы трудно не заметить. А ещё это было не так уж и удобно. Чуть ли не больно.
Но я знал, что надо делать.
Я схватил лапу Ника и положил её прямо на свой стояк.
Ник вздрогнул, и он начал дышать чаще. Если до этого он дышал нормально, то сейчас я слышал, как он прерывисто и часто дышал над моим ушком.
Он сжал мой девайс сквозь тонкую ткань, вызвав у меня сдавленный стон. Мне не хотелось привлекать внимания родителей.
Теперь уже я чувствовал, как его половой орган упирается прямо мне в поясницу.
Вдруг Ник выполз из-под меня, и сел на коленки около края кровати.
Я сразу понял, чего он хочет.
