Получилось так, что эти два автора стали любимцами мира парапсихологии, когда их попросили выступить и высказать свое мнение обо всех аспектах паранормального. Они стали выразителями того, что наука считает иррациональным. Еще до публикации в «Nature» они заняли этот пост. Был большой ажиотаж в Женеве, Швейцария, в августе 1974 года, когда Тарг и Путхофф объявили о колоссальном эксперименте, проведенном в 1972 году с участием «одаренного объекта, мистера Инго Сванна». Поскольку этот «экстрасенс» уже совершил свое отважное «астральное путешествие» на Юпитер (см. главу 4), что произвело глубокое впечатление на Тарга и Путхоффа, они теперь лишь с трудом осознавали его великие способности. Два ученых Стэнфордского института стояли перед аудиторией своих коллег и читали им лекцию о еще одном «Ребенке Розмари», к восхищению всех присутствующих. Фактически, двое из этих присутствующих, Чарльз Панати из журнала «Newsweek» и писатель Артур Кёстлер, неделями упивались этим событием. Я говорю здесь об этом, потому что это прекрасный пример разницы между сообщением и реальным событием, и это предвосхищает недавнее, более известное сообщение «Nature» об Ури Геллере.
Тарг с Путхоффом рассказали, что Сванна доставили в Стэнфордский университет, где его ждал огромный магнитометр, настроенный в то время для регистрации скорости распада магнитного поля. Они сообщили, что сказали Сванну, что если он оказывает паранормальное влияние на магнитное поле, это будет видно на ленте самописца. Сванн «сосредоточил свое внимание на внутренних частях магнитометра, и в это время частота выходного сигнала удвоилась в течение примерно ... 30 секунд». Далее, продолжали они, Сванна спросили, может ли он прекратить изменение поля, как показано на графике. «Тогда он, по-видимому, начал делать именно это», — сказали они. Как только Сванн описал им свои усилия, самописец подскочил снова! Затем, заявили они, когда его попросили не думать о аппаратуре, кривая вернулась к своему нормальному виду, но когда он снова вспомнил о магнитометре, она отреагировала опять! Его попросили остановиться, сказали они, потому что к тому времени он устал от напряжения.
Я прошу читателя внимательно перечитать предыдущий абзац, чтобы составить картину того, во что Тарг & Путхофф хотели заставить нас поверить. Теперь читайте дальше.
Один из людей на лекции, Джеральд Фейнберг из Колумбийского университета, разговаривал с человеком, который фактически построил магнитометр, и который присутствовал на представлении Сванна. Фейнберг с довольно большим сожалением заметил, что и этот человек, и разработчик аппаратуры «судя по всему, отнеслись к докладу совершенно равнодушно.
[16] делает это с частотой и повторяемостью — другими словами, с безошибочной точностью... это было бы своего рода сокрушительным ударом». Видите ли, Панати сделал ошибку, поверив Таргу & Путхоффу, когда те сказали, что «в течение этого и следующего дня, когда были получены похожие данные с мистером Сванном, за экспериментом наблюдали многие другие ученые». Имелось в виду, что Сванн успешно повторил эксперимент под компетентным наблюдением. Неправда. По словам Хебарда, он не смог этого сделать, но подтекст остался. Более того, Сванн даже не повторил тест во время первоначальной попытки! Вас снова обманули, не так ли? Правда в том, что эффект Сванна не был повторен. Когда я спросил Хебарда: «Вы имеете в виду, это было искажением фактов?»— он ответил, — «Это был обман. Вы можете называть это как хотите, но я это называю обманом».
Сванн простоял «десять или пятнадцать минут», уставившись на оборудование, сообщает Хебард, пока Тарг с Путхоффом не сказали ему, чтобы он «что-то делал». Его ни разу не просили «прекратить изменять поле». Когда кривая на мгновение выравнивалась, по любой причине, Тарг с Путхоффом решали, что это было то, чего они хотели. Сванн не реагировал на инструкции; что бы ни происходило — совершенно нормальным образом — все интерпретировалось как паранормальное. На самом деле, сказал Хебард, когда был «всплеск» кривой, Сванн спросил Тарга и Путхоффа: «Это то, что я должен делать?», и они с радостью сказали, что да, не имея понятия, что заставило линию колебаться, и не интересуясь никакими рациональными мнениями о том, чем эти колебания вызваны.
Затем, по словам Хебарда, Сванн прошел через комнату и отвлек свое внимание от самописца. Другие следили за этим, чтобы увидеть, появятся ли отклонения снова. Они появились, что, казалось бы, указывало на изменения в вентиляции где-то в лабораторном комплексе университета. Когда Тарг и Путхофф увидели скачок, они закричали Сванну: «Вы сделали и это тоже?»— и Сванн согласился, что сделал, случайно. Сообщая об этом, Тарг с Путхоффом сказали Джеральду Фейнбергу, что Сванн «сделал несколько попыток и получил один и тот же эффект!»
Эти два ученых также сообщили, что Сванн описал «с большой точностью» внутренности стэнфордского «кваркового детектора». В ответ на это доктор Хебард сказал: «Мистер Сванн не смог ни описать внутренности детектора «с большой точностью», ни начертить точный чертеж детектора. Он описал, используя краски и формы, и немного поэтической вольности, то, как, по его мнению, мог выглядеть детектор. Интуитивно, я спросил доктора Хебарда, подсказывали ли Тарг и Путхофф Сванну. «Они были с ним в постоянном взаимодействии», ответил он. «Делая замечания, вроде «Все верно» или «Расскажите нам больше об этом»«. Интересно, если это было типично для предыдущих экспериментов Тарга и Путхоффа, а также репетицией для предстоящих тестов «на расстоянии», доказывает ли это, что такой конфуз был во всех подобных исследованиях.
Заметьте также, что Тарг и Путхофф автоматически предположили, что когда «частота выходного сигнала удвоилась», это произошло потому, что магнитное поле внутри претерпело изменения. Это почти все равно что выписать чек на миллион долларов и предположить, что это означает, что эти деньги у вас на счету. На самом деле, случилось так, что (по одной из многих причин, как случалось и ранее в этой лаборатории) самописец отобразил двойную линию. Только и всего. И это произошло не тогда, когда Сван «сосредоточил свое внимание» на задаче; это произошло на десять или пятнадцать минут позже. Это расхождение возникло потому, что когда Тарг и Путхофф сказали: «в это время... выходной сигнал удвоился», мы предположили, что они имели в виду «немедленно». Они не имели это в виду. Они приписали Сванну, что он вызвал второй подъем линии, пока его внимание не было сосредоточено на задаче, но Хебард говорит нам, что на самом деле изменения произошли, когда Сванн пересекал комнату, и они спросили Сванна, сделал ли это он! Это был небольшой скачок от того, что произошло на самом деле, к версии, сфабрикованной Таргом и Путхоффом. То есть, небольшой для парапсихологии, но непростительно большой для любой другой дисциплины.
Однако самый большой смех вызвало последнее заявление об искусстве Инго Сванна. «По нашей просьбе он остановился, и исследование прекратилось». Другими словами, когда машина работала нормально, это было связано с тем, что Сванн не использовал свои страшные способности.
(Последнее напоминает мне самые гениальные заявления Жерара Круазе. Круазе, голландский «экстрасенс», принимал участие в семинаре парапсихологии и соревновался с «экстрасенсами» из ГДР. Во время турнира немцы сосредоточились на увядании цветов, тогда как Круазе сосредоточился на их сохранении. Цветы выжили, и Крузе хвалился победой, сказав, что его способности сильнее. Конечно, поскольку они были парапсихологами, приглашенные ученые не удосужились проверить, могли ли немцы заставить цветы увянуть).
В мае 1979 года журналист Брайан Инглиш, писавший в лондонской «Evening Standard», предоставил дополнительную ошибочную информацию, связанную с якобы чудом Сванна. В восторженном сообщении он писал: «Ответственный физик был в ужасе, потому что ... конструкцию магнитометра[17] держали в секрете, поэтому его можно было запатентовать, и он понял правильно». Рассказывая об этом, Хебард сказал, что это было что угодно, только не «ужас». Машина была улучшенной версией той, что была сделана в Гарварде, и ее чертежи были повсюду. Они вовсе не были секретными; он дал Сванну описание ее принципа и работы. Не было никакого намерения запатентовать устройство, и Сванну просто не удалось его описать.
