Бесспорно одно: между царем и народом существует мистическая связь. Как царские грехи могут разрушить царство, так и народ своими грехами может разрушить душу царя примерно с теми же последствиями.

Бесспорно так же следующее: то, что прямая линия Рюриковичей прервалась, и то, что это имело катастрофические последствия для страны имеет причины духовные. Русский народ тогда, видимо, ещё не заслужил безмятежного процветания под скипетром благочестивого монарха. Народ должен был выстрадать монархию. Душа народная должна была очиститься страданиями. Надо было пройти через жуть, чтобы понять, какое это счастье — иметь царя, которого сам Бог благословил на царство.

Борис Годунов — одна из самых трагических фигур русской истории. Блестящий правитель и никудышный царь. Человек, наделенный всеми талантами для управления страной, и угробивший страну. Он правил мудро, но даже у полного безумца последствия правления не могли быть хуже. Материалист скажет просто: хороший правитель, но невезучий, все обстоятельства сложились не в его пользу. Православные смотрят глубже. Царствование Бориса сложилось столь неудачно, потому что Бог не благословил его на царство. Почему? Неизвестно.

Потому что Борис приказал убить царевича Димитрия и этим грехом лишил себя Божьего благословения? Возможно. Хотя вина Бориса в гибели царевича вовсе не доказана. Это версия. Мне кажется, тут не надо искать конкретной причины. Бог благословил Бориса быть хорошим канцлером, премьером, правителем. Но не царем. Вот этого ни когда не смогут понять материалисты. Быть правителем и быть царем — далеко не одно и то же. Хороший правитель может быть плохим царем, а царь, совершенно лишенный талантов управленца, всё же может быть замечательным царем, если его Бог благословит. Правление — дело государственных талантов, царствование — дело мистическое. Царь — инструмент в руках Божьих. Если Господь не хочет использовать этот инструмент в Своих целях, ни какие таланты не помогут правителю стать царем.

Годунов делал для нарда куда больше, чем другие цари, а народ его не любил. Народ не видел в нём царя, как будто он был узурпатором. Но ведь его же соборно избрали и венчали на царство, всё было так, как положено в таких случаях, все процедуры восшествия на престол были выполнены неукоснительно, с формальной точки зрения Бориса было не в чем упрекнуть. Но вот пошел на Москву Лжедмитрий и начал побеждать, даже не имея сильного войска, и вошёл в Москву, потому что народ оставил царя. Борис имел хорошего наследника в зрелых летах, что не было дано Ивану Грозному, но и это не помогло, в сыне Бориса не увидели наследника.

Бориса с поразительной легкостью обвиняли в убийстве царевича Димитрия и с такой же легкостью поддержали поход «убитого царевича» на Москву. Про Бориса легко верили плохому, а ни чему хорошему о нём почему–то не верили. И дело тут вовсе не в народной неблагодарности и бессмысленности. Дело в том, что так и не возникло совершенно необходимое для царства мистическое единство между царем и народом. Искра Божия между ними не проскочила. А без этого царства не бывает. Размышления об этом несчастном царствовании убеждают в том, какая это невероятно сложная штука — монархия, как много для неё надо порою совершенно неуловимых условий. Рецепт вроде бы прост, но если по этому рецепту возьмется готовить негодный повар — блюдо получится несъедобным, а повар будет недоумевать: ведь я же все делал, как положено.

Настоящая, состоявшаяся монархия — невероятное счастье для народа, и это счастье Бог дает не всегда. Может быть и не только из–за грехов народных. Иногда кажется, что Бог хочет, чтобы в народе созрела мечта о настоящем царе, чтобы народ единым сердцем и едиными устами вымолил у Бога царя.

Вот ведь и из Василия Шуйского царя совсем не получилось. А когда бояре призвали на царство польского королевича Владислава, это уже было крайнее помрачение национального сознания. Не на высоте была наша аристократия, Рюриковичи грызлись меж собой, как худые собаки и готовы были признать царем хоть черта в ступе, только бы не уступать отечественным соперникам. А какое же царство без сильной аристократии? И какая может быть аристократия, если для неё борьба тщеславий дороже, чем благо Отечества? Своего искали, а не Божьего. В период смуты на аристократию вся надежда, потому что народ ведь не может собраться в одной комнате и обо всем договориться. Народ не может весь разом встать на молитву, если сверху его к этому ни кто не призывает. На самоорганизацию народа требуется немалое время, поэтому и смута была такой длительной.

Царя Михаила Романова народ по–настоящему выстрадал, и Бог самым явным, очевидным образом благословил новую династию. Россия узнала два продолжительных, стабильных, благословенных царствования. Всего два. Господи, почему так мало?

Царствование Алексия Михайловича — классическое, образцовое русское царствование. Если бы спросили, что такое русское царство, в пример надо было бы привести царствование Алексея Михайловича. Тишайший государь вполне осознавал своё предназначение, он царствовал во славу Божию, и народ видел в нем настоящего помазанника Божия. Было много тяжелейших проблем, и духовных, прорвавшихся гнойным нарывом раскола, и экономических, взрывавшихся «медными бунтами», но царство дышало Богом, а значит шло по предначертанному пути, и в этом был залог решения всех проблем.

Но почему же с наследниками–то у Алексея Михайловича получилась такая белиберда? Старший ребенок — сильной воли и ума государственного, но это была баба. А двуглавому орлу тогда ещё, подобно французским лилиям, считалось негоже прясть. Второй ребенок — вообще нежизнеспособный, как Федор Иоаннович, но без достоинств боголюбивого Федора. А третий совсем ещё маленький. Государь Петр Алексеевич взошёл на трон в результате длительной борьбы за власть. Это само по себе уже не сулило ни чего хорошего. Если шапку Мономаха не удалось передать спокойно, то и носить её спокойно было не суждено.

Так почему же у царя Алексея был такой неудачный набор детей? Видимо, это блестящее, классическое царствование несло в себе семена собственного разложения, раз уж оно не смогло себя воспроизвести. У Бога нет случайностей. Любые династические проблемы есть признак духовного неблагополучия страны. В том, какие у царя дети выражается итог его царствования, а ведь итог–то получился взрывоопасный.

О Петре I написана уже целая библиотека, и в том, чтобы дополнить её несколькими страницами нет ни какого смысла. Всё равно нам ни когда не разгадать одну из самых загадочных фигур русской истории. Ограничимся несколькими замечаниями.

Вам не кажется, что с нашими представлениями о Петре совершенно не вяжется слово «царь»? «То мореплаватель, то плотник», но царь ли? Петр — правитель воистину великий. Таких за всю мировую историю насчитываются единицы. И вот этот гениальный правитель царем был неполноценным. Петр дышал Европой, как царю надлежит дышать только Богом. В Петре почти невозможно рассмотреть мистическую фигуру помазанника Божьего. Он и сам не усматривал в своём предназначении ни чего мистического. Петр правил, но не царствовал. Это была аномалия на троне.

Петр вовсе не был безбожником и отнюдь не являлся сознательным врагом Православной Церкви. Он был достаточно религиозен, но православия совершенно не понимал и не чувствовал, а значит не понимал и не чувствовал собственного предназначения.

Первый русский опыт «симфонии властей» — духовной и государственной, получился не слишком удачным. У царя Алексея Михайловича в голове и в душе всё было довольно стройно и гармонично, но безумное властолюбие патриарха Никона не позволило этой гармонии состояться. Мы хорошо двигались к гармоничной модели симфонии, достаточно было следующему царю извлечь уроки из допущенных ошибок. Но следующим на русском троне оказался как бы не совсем царь, а правитель, да ещё на беду — гениальный. Он не стал совершенствовать симфонию, он её попросту уничтожил. Петр заковал Церковь в кандалы и отдал её в рабство государству.