В «местах общего пользования», как дома у Артёма называли ванную и туалет, Марины тоже нет. Можно позвонить – но кому из них, в такую рань? Что такого он вчера спросил, что хозяйка не захотела ночевать с ним в одной комнате? Дроссели часто говорят не те слова, так что обидеть мог легко, не заметив.

Первым делом выяснить, где она. И тут же позвонили – значит, есть способ понять, спит получатель, или нет, будить или не стоит.

— Доброй ночи, сэр Ортем. Можно войти? – Миранде тоже не спится?

— Она у меня в комнате, – пояснила Миранда, закрыв за собой дверь. – Они обе. Марину что-то испугало, но мне она подробностей не рассказала. Может, ей расскажет. Я её такой не видела с момента кораблекрушения.

— Расскажите, – Артём жестом предложил Миранде присесть. Похоже, она не выспалась, если вообще спала.

Миранда уселась прямо на пол.

— Мы с Мариной жили на плавучей станции, на большом таком корабле, в Западном океане. У нас родители учёные были, вели наблюдения, возвращали в океан рыбу. Мы тогда маленькие были. Однажды, после извержения подводного вулкана, нечисть вылезла из-под земли, напала на нашу станцию. Мы обе тогда жутко перепугались, выжили чудом. Сутки почти на спасательном плоту провели. Марина тогда примерно так же испугалась. Я вообще в тот раз не смотрела. Не люблю смотреть на то, что собирается меня сожрать.

— Но если Лилия рядом, то Марина не пугается, и ничего страшного не видит?

Миранда покивала.

— Странно, да? Я сто раз пыталась выяснить, почему. Но Марина не знает – правда не знает, не допытывайтесь. Лилия что-то знает, но молчит. Так вот и живём. Это ведь Лилия тогда на плоту нас заметила, спасателей позвала. И в приют привела. Они там с Юлием, с братом то есть, жили. Вот мы все вместе и держались, вместе безопаснее.

— Её брат был дросселем. Он им с рождения был?

— Нет. Это тоже странная история. Лилия нас на два года старше, брат ещё на два года старше. Ну их и выпустили раньше. Она тогда ещё похвасталась, мол, скоро станет ужасно знаменитой. Мы всё голову ломали, о чём это она. Потом почти двенадцать лет от них вестей не было. Мы уже и родителей себе нашли, и работу. А потом они оба в Рим вернулись – Лилия как в воду опущенная, невозможно было её развеселить, а брат стал дросселем. И перестал узнавать людей. То есть почти всё нормально помнил, но только не лица, не людей. Каждый день нужно было с ним заново знакомиться – представляете, каково было Лилии?

— Сочувствую. Я знаю, что он погиб в битве за Рим. Но как Лилия в ангары угодила?

— Это было на похоронах Юлия. Сказала командующему что-то такое, что её в тот же день с работы выставили. И никуда больше не взяли. Она ведь все свои сбережения на врачей потратила – всё думали, удастся сделать так, чтобы Юлий не забывал людей на следующее утро. Всё, Ортем, хватит, – Миранда поднялась на ноги. – Что-то я совсем разболталась. Вы так хорошо слушаете, остановиться не могу. Это всё в прошлом, а у нас в настоящем есть неприятности. Надо что-то делать.

Это точно, подумал Артём. Если хозяйка в присутствии своего мужчины начинает видеть какие-то ужасы, то не получится скрывать это долго. Люди всё видят. Даже если она не желает или не может быть матерью его детей, вообще не желает с ним близости – всякое ведь бывает – то всё равно должна жить с ним под одной крышей.

— Дайте мне с мыслями собраться, – Артём поднялся. – Скажите, а может у хозяйки быть повод уехать ненадолго?

Миранда поморгала, и улыбнулась до ушей.

— Конечно. А вы умный! Конечно, у неё приёмная мама в Париже живёт, Агата Скайлис. Она там хозяйка у префекта города. У вас поход послезавтра, да? Предлагаете ей пока уехать?

— И ей, и Лилии. Раз при ней Марине ничего страшного не видится, – мысль пришла неожиданно, но очень вовремя. – Вы справитесь пару дней одна?

— Разумеется. Я и неделю справлюсь, и месяц. Марина уже всё успела организовать, мне только присматривать придётся. Я сейчас позову её, хорошо?

- - -

Миранда ушла, и минут пять никого не было. Четверть четвёртого на часах. Ничего в голову не приходит – как начать выяснять, что случилось с Мариной? Начать с приюта, в котором они все жили. Если получится, аккуратно расспросить Агату Скайлис – уже потом, когда Марина вернётся. В том, что она согласится поехать, Артём не сомневался. Миранда, похоже, имеет на Марину большое влияние – уговорит, если что.

Он взял в руки флютню. Марина сдержала слово, и уже на следующий день у Артёма была электронная книга, а в ней инструкция для инструмента. Воспринимать мысленные образы и переводить их в музыку, значит. Представить трудно, какой переворот такое произвело бы на Земле!

Песня сама пришла на ум. Голос у Артёма, скажем так, не оперный, хотя и не сказать, что медведь на ухо наступил. Дома, когда напевал, Инга не жаловалась, хотя у неё-то уж точно музыкальный слух: и сама на гитаре хорошо играет, и других учит.

Флютня заиграла. Громко заиграла, Артём даже оглянулся – и увидел: индикатор у двери показал, что акустическая защита включилась сама собой. Умная техника, чтоб её! Ну, тогда играй, гармонь!

«В полях под снегом и дождём, Мой милый друг, мой бедный друг. Тебя укрыл бы я плащом / От зимних вьюг, от зимних вьюг…»

Музыка обволакивала и плыла; странно, но не приходила тоска – тепло приходило и оставалось, а тоска – нет.

«Пускай сойду я в мрачный дол, / Где тьма кругом, где ночь кругом. Во тьме я солнце бы нашёл, С тобой вдвоём, с тобой вдвоём…»

Песня окончилась. Стало и легче на душе, и приятнее. Артём обернулся… и чуть со стула не упал.

Все три – Миранда, Марина, Лилия.

— Сэр Ортем, – Марина шагнула вперёд. – Пожалуйста, спойте её ещё раз.

Артём кивнул, и исполнил ещё раз. Но не смог себя заставить смотреть на Марину. Может, она всего лишь похожа на Ингу, а может – просто мерещится, ум давно зашёл за разум, и ничего здравого в нём не осталось.

Миранда и Лилия аплодировали ему – по римски, руки над головой. Впервые на лице Лилии Артём увидел эмоции – не понять, какие, там много чего смешалось, но точно, нет этой каменной неулыбчивой маски. Миранда словно опомнилась – схватила Лилию за локоть и повлекла за собой, к выходу. Та не очень сопротивлялась – только оглянулась ещё раз, у порога.

Щелчок замка. Марина бросилась к Артёму и обняла. И заплакала. Артём прижимал её к себе, осторожно гладил по голове. Когда Марина успокоилась и отпустила его, на лице её осталась одна только радость.

— Что бы ни случилось, Марина, я не сержусь, – Артём взял её за руки. – Миранда сказала вам?

— Да-да, это хорошая идея, спасибо. Мне нужно немного побыть вдали от вас, – она покраснела, и отвела взгляд. – Извините. Чтобы понять, что происходит. В шесть тридцать мимо Рима пройдёт колонна техники в Париж. Я узнала, они берут с собой гражданские экипажи, Миранда уже заказала место. Чем я могу помочь?

— Просто расскажите. Что считаете нужным. Я не поведу вас к доктору, я не считаю вас сумасшедшей, – сумел посмотреть ей в глаза. Марина кивнула – похоже, она услышала, что хотела услышать. – Должна быть причина, почему в моём присутствии вы видели что-то страшное. Я не прошу описывать, что это было. Скажите только – это всегда, когда я рядом?

Марина кивнула.

— Это не сразу случалось, но каждый раз, когда я с вами. Если вы рядом достаточно долго. Я всё время вижу одну и ту же ужасную картину, всего несколько секунд, но она кажется очень настоящей. Не буду рассказывать.

— Это похоже на то, что вы видели там, на плоту, когда спаслись вместе с Мирандой?

Марина кивнула.

— Она расскажет вам всё, о чём вы спросите. Я попросила её. Даже очень личное, если потребуется.

— И ещё, Марина, – он чуть привлёк её к себе, на этот раз она не сопротивлялась. – Я хочу сразу всё понять – в любом случае нужно будет жить дальше. Когда рядом была Лилия, а я был вдалеке, вам было лучше?

Марина снова кивнула. В глазах её появилось выражение… трудно описать. Словно она ждала чего-нибудь вроде «ну тогда убирайтесь, обе, с глаз долой».