Прошло несколько лет. И ребенок стал худенькой, но очень красивой девушкой подростком. Время от времени Герду выводили в тюремный двор, и заставлял колоть дрова. Она сама попросила у дочери палача такой привилегии. Несколько часов тяжелой, но на свежем воздухе работы, привели к тому, что Герда не была такой бледной и болезненной как другие заключенные, и её немного подкармливали. А когда ей исполнилось шестнадцать, она и вовсе расцвела. И естественно стала вызывать желание у мужчин.

Офицер тюремной охраны решил соблазнить девушку. По его приказу Герду ввели в комнату. Она была лишь в казенном рубище, оставляющим почти целиком отрытыми, стройные, сильные, не знающие уже много лет обуви ноги. Но, несмотря на это подошва у Герды плавно закруглялась на пятку и не страдала плоскостопием. А жесткая, упругая ступня почти не притягивала к себе пыль, и отличалась изяществом. Рубище едва держалось на плечах, оно было рваным и штопаных. Но грудь почти обнажена на широком вырезе, и полный бюст вырывается из-под дерюги. Руки у девушки голые, мозолистые, тонкие, но жилистые. Волосы от природы белее снега, но пыльные. Лицо с мужественным подбородком, широко расставленными глазами цвета сапфира, можно сказать очень красива.

Это красота крестьянки, но в месте с тем в Герде есть что-то и от принцессы. Кроме дерюги, на ней ничего нет, ни колец, ни украшений, но от этого еще больше привлекательности.

Офицер без церемоний — тупой солдафон, что возьмешь, приказал:

— Раздевайся!

Герда растеряно посмотрела на него и пробормотала:

— В чем дело?

Офицер охраны повторил:

— Ты что не поняла! Я сказал, раздевайся!

И поскольку девушка не спешила выполнить приказ, солдафон набросился на Герду. Девушка вяло сопротивлялась. Она уже не первый год общалась с разного рода проститутками и знала, как это мужчина делает с женщинами. Шлюхи уверяли, что это приятно.

Вот Герду совершено оголили. На спине были видны малозаметные следы пыток и истязаний. Офицер сбросил портупею и уже собирался овладеть ею, как в девушке проснулся гнев. Она резко оттолкнула офицера своими сильным ногами. Солдафон, отлетел и ударился в шкаф. И сверху на его голову полетела ваза с ландышем.

Как назло рухнувший на голову предмет оказался тяжелым и из гранита. Черепок у офицера треснул, и бедняга во мгновение ока испустил дух.

Герда воскликнула:

— О Боже! Неужели я убила его!

Девушка бросилась из караулки, но двое сильных солдат поймали её у входа. Герда так отчаянно сопротивлялась, что солдатам пришлось звать подкрепление. Девушка хорошенько врезали. Так что она потеряла сознание. И затем её бросили в глубокое, сырое подземелье в камеру к смертникам. Заковали при этом в тяжелые кандалы, приковав сталью и руки и ноги и шею.

Что случилось далее с Гердой, Эдуард не видел, он проснулся. Аленка уже пришла к нему, и даже начала трудиться с пульсирующим нефритовым стержнем. Используя свой божественный язычок. Эдуард буквально извергнулся в приятной конвульсии. Как прекрасные у девушки уста. Это даже передать с помощью бедного человеческого языка невозможно.

Эдуард немного по стонал. Хотя мужикам обычно такое делать немного стремно. Ну, что же она тоже человек.

Аленка с энтузиазмом трудилась несколько минут, пока Эдик не кончил. После чего красавица привычно облизнулась. И спросила молодого мужчину:

— Ну, пойдешь на служение?

Эдик честно ответил:

— А что я там забыл?

Ведьма логично заметила:

— Во-первых, там весело. Во-вторых, что самое существенное, кое-какие могут быть меркантильные соображения. И тебе разве не хочется послушать, продолжение романа Шамая?

Эдуард искренне ответил:

— На сей раз Шамай написал неплохо. Но от секса уже мое совершенство опухло. Неужели вы не знаете других развлечений?

Аленка, хихикнув, заметила:

— А это самый раз! Пошли быстрее, а то на прослушку романа опоздаешь!

Хоть и не хотелось Эдику идти, но он отправился за Аленкой. Правда в голове у него была Альбина. Выбраться бы из этой грязи и скорее бы заняться чем-то более достойным.

На дворе самый конец мая 30 число. Воскресенье и Утриш необычайно оживлен. Уже время обеденное. И Эдик реально ощутил что переспал.

Аленка же по дороге напомнила:

— Сегодня выборы проходят в Белгородской области.

Молодой мужчина равнодушно ответил:

— Ну и что с того?

Аленка, понизив голос, ответила:

— Шамай, на политическом тотализаторе поставил большие деньги, что победит Жириновский. Если же прогноз не сбудется, будет много крику и шуму.

Эдуард осторожно заметил:

— Я бы оценил шансы пятьдесят на пятьдесят!

Аленка хихикнула и, подбросив босой ножкой пыльную ягодку, ответила:

— А ты оптимист!

Эдуард пожал плечами:

— Почему! На выборах нередко побеждают оппозиционные политики. Вспомним того же Лебедя. Думаю пост губернатора такому известному политику как Жириновский — вполне по зубам!

Аленка мягким тоном возразила:

— Данные соцопросов не в его пользу!

Эдуард нервно хихикнула и заметил:

— В девяносто третьем году данные соцопросов тоже были не в пользу Жириновского, но произошла сенсация!

Аленка наступила голой ножкой на разбитую бутылку. Огрубевшая подошва девушки без боязни раздавала стекло. И ведьма напомнила:

— На президентских выборах многие тоже не верили в данные соцопросов. А вышло ты и сам знаешь что!

Эдуард неохотно кивнул:

— Да те выборы были удивительными. Я думал, у Борика шансов нет.

Аленка уверенно ответила:

— А их и не было! Но Зюганов был слишком коммунистом. А люди не хотели возврата в дефицит и длинные очереди… И немного Ельцину помогли!

Они подошли к холму. Как раз Шамай начинал служение и из репродуктора, доносилась очередная его ахинея. Или точнее достаточно талантливое произведение;

Прозвучали стихи сочиненные шизофреником Шамаем. Потом пошла проза.

Тело швыряло из стороны в сторону, казалось, что ты плывешь в сплошном огненном океане. Затем океан погас, и все стихло, ни оглушающего грохота, не припекающей боли. Перед глазами легкий искристый туман и блики, словно от вспышек, в общем, мелочь. Туман рассеялся очень быстро, ожили, резво вскочив с поверхности, и его напарники и напарницы.

Барс Фраскандэр с энтузиазмом настоящего исследователя-пионера произнес:

— Добро пожаловать, похоже мы на новой планете!

Лига Виндзор откинула изящной девичьей ножкой острый камешек:

— Планета, как планета. Даже серая, немного впечатлений.

Мир вокруг был и впрямь небогат, невысокие горы, робкие как подгоревшие спички подобия деревьев, пара не особенно ярких светил. И не видно фауны, даже не слышно зуда насекомых, почва под ногами каменистая, покрытая слоем пепла. Словно земля выгорела от сильнейшего пожара.

— Да, не много сурово.

Поежился привыкший с раннего детства к теплу, искусственно придвинутой ближе к Солнцу, и лишенной из-за системы отражатель ночи планеты Земля юноша-терминатор Фраскандэр.

Потянуло прохладным, болезненно свежим ветерком. Герой и Фай были также рядом, вся четверка оказалось совершено голой, драконы сдержали обещание. Барс поднял руки вверх и, ощущая смуглой обнаженной кожей, бодрые порывы инопланетного зефира весело прокричал:

— Квазарно! Абсолютная свобода! Казарма закончилась, теперь нас только четверо и мы как Робинзоны!

Лига повернулась, глупо мигнув длинными ресницами.

— Кто!?

— Это сленг! — Смеясь, объяснил Барс. — Вроде пионеров только изолированных от основной метрополии.

Герой сделал пару шагов и огляделся. Блестящие почти зеркальные сопки, с васильково-фиолетовым отливом слегка дрожали, словно в них жила живая органика.