— Ты будешь потрясающей мамой, Эмили, — шепчу я, прижимая свои губы к её.

— Ты хочешь детей? — робко спрашивает она.

НЕТ. Я не хочу детей. У меня дерьмовые примеры воспитания. Я не могу себе представить, что я буду хорош в этом. Забота и любовь, как в Эмили, не существует во мне. Вы нуждаетесь в этом, чтобы быть хорошим родителем. Моё ворчание и рычание не будет хорошим для детей. И если бы у меня были дети, я бы стал таким опекающим, что они бы возненавидели меня. Я не готов стать родителем. Я также не готов стать мужем. Но с Эмили на моих коленях, говорящей о будущем и желающей знать, смогу ли я стать его частью — я хочу попробовать. Я хочу попробовать стать тем мужчиной, которого она видит, когда смотрит на меня, так как будто я её мир.

— Ты не Дэрил, — отчаянно произносит Эмили, ощущая мое колебание. — Ты — удивительный мужчина, Гаррет Шарп. Твое отношение к Коди заставляет таять моё сердце. В тебе так много терпения и понимания с ним. Я могу представить, это пугает тебя так, что выбивает почву из-под твоих ног, но ты справляешься. Тебе не нужно пытаться быть кем-то другим, чем тем, кем ты являешься. Поскольку в тебе есть всё, что мечтает видеть ребёнок в родителе. Подумай об этом. Возьми минутку, чтобы рассмотреть, что ты упустил маленьким мальчиком. Ты хотел, чтобы кто-нибудь кормил, защищал и любил тебя. Ты будешь делать эти вещи для ребенка? Конечно, будешь и даже гораздо больше. Ты делаешь это с Коди, Хантером и Алиссой. Не позволяй своим родителям разрушить твою возможность — дать ребенку этот дар.

— Рот, — рычу я, и она немедленно слушается.

Я провожу своими грубыми руками по её лицу и жадно поглощаю её. Она так много видит во мне. Я не знаю как, но она всматривается до самой глубины моей порочной души и видит хорошее. И черт бы меня побрал, если я не чувствую себя хорошо, когда она смотрит на меня.

Наши языки медленно переплетаются со страстью. Я готов утащить её в кровать и послать на хер День Благодарения. Ногти Эмили врезаются в мои плечи, и наш поцелуй превращается в голодный. Я сдвигаю её голову на бок, чтобы получить лучший доступ, в то время как я глотаю заполненный желанием стон. Когда она посасывает мой язык и прикусывает мою нижнюю губу, это время направиться в спальню.

— Отстой! — кричит Джордан, разрушая наш момент.

Эмили улыбается возле моего рта. Я не улыбаюсь. Я раздражен, что нас прервали. Я дарю один последний сильный поцелуй в губы, прежде чем спрашиваю.

— Сколько?

— Сколько детей я хочу? — уточняет она вопрос, который я проворчал.

Я киваю.

— Может быть, четырёх. Я не становлюсь моложе, так что я могу изменить планы. Но я всегда хотела четырёх.

— Придётся добавить, — рычу я.

— К чему?

— К дому. У нас нет достаточного количества спален.

Глаза Эмили наполняются слезами, пока она пристально изучает мое лицо.

— Правда? — спрашивает она самым тихим шепотом.

— Коди уже занял одну комнату, и я не хочу, чтобы он чувствовал, что ему некуда вернуться домой, когда он отправится в колледж. Это оставляет только комнату для гостей. Нам нужна комната для гостей. Так что, это означает, что нам необходимо ещё четыре спальни. Мы должны их добавить, — объясняю я.

— Я не спрашивала о дополнении, Гаррет. Ты действительно хочешь детей со мной? — в шоке спрашивает она.

— Я всего хочу с тобой, сладкая. Я не знаю, буду ли я хорош в этом, но если ты этого хочешь, то и я тоже, — честно отвечаю я.

Несколько слезинок падают из её глаз, пока она пристально смотрит на меня, так, как будто я её мир. Её золотисто-зеленые глаза мерцают с любовью и признательностью.

— Ты будешь лучшим отцом, — заверяет она меня. — Я люблю тебя так сильно.

— Не так сильно, как я люблю тебя.

— Спасибо, что обсудил это со мной. Адам никогда не разговаривал о семье или нашем будущем, кроме работы. Я знаю, что это рано для нас, но хорошо осознавать, что мы одинаково мыслим.

Адам — гребаный ничего не стоящий кусок дерьма. Я был с Эмили в течение нескольких недель, и я хочу этого до конца моих дней. Я могу пойти на компромисс и сделать любые уступки, которые необходимы, чтобы всё получилось с ней. Тот факт, что Адам не мог сделать это, говорит мне, что он больший идиот, чем я предполагал. Я счастлив, что он слепой засранец, поскольку его потеря стала моим лучшим выигрышем.

— Ты всегда можешь поговорить со мной, сладкая. Я могу не всегда поддержать беседу, но я всегда буду слушать.

— Я не давлю на тебя, не так ли? Этой весной многое свалилось на тебя. Что-то в разговоре с моим папой заставило меня задуматься о том, чтобы стать родителем. Мне не хватает моей мамы так сильно в это время года. Но впервые мне не грустно. Я счастлива от того, что у меня есть ты и Коди. Я держала в себе так много, с тех пор как она умерла. Я никогда ни с кем не проводила время, кроме Джордана и только потому, что он безжалостный. И сейчас я живу… хорошей жизнью, и я хочу разделить её. Я не собираюсь сделать что-то глупое и заманить тебя в ловушку или что-то типа того. Не думай так. Я не сумасшедшая. Ты можешь контролировать мои противозачаточные, если хочешь. Я могу принимать их перед тобой и высовывать язык, как это делают в кино. Но каждый раз затем ты видишь, что человек спрятал свои лекарства. Хотя я не знаю, как это сделать. Так что не волнуйся. Или если ты хочешь использовать презервативы, мы тоже можем. Я не буду делать в них дырки. Такое возможно? Я думаю, что да — но это выше моего понимания. Я не хочу обманывать тебя. Я не буду этого делать, — сбивчиво заканчивает она.

Я ухмыляюсь на её тираду, хотя она и бесит меня. Эмили действительно думает, что я не доверяю ей? Если она хочет детей, я дам ей детей. Если она хочет замуж, я встречу её у алтаря. Если она хочет, чтобы я отвез её на луну, я куплю ей космический корабль. Я сделаю что угодно… всё, что угодно.

— Ты — бесишь меня Эмили, — рычу я, наклоняясь к её лицу. — Я доверяю тебе. Это дерьмо не дается мне легко, так что не сомневайся. Ты хочешь забеременеть, и все, что ты должна сделать, — это сказать мне об этом. Я буду наслаждаться практикой. Ты хочешь прекратить принимать противозачаточные сегодня — прекрасно. Ты хочешь подождать несколько месяцев – я не против. Ты хочешь четырёх детей, тогда мы должны начать, чем раньше, тем лучше.

— Прошло всего несколько недель, — виновато произносит она.

— И? — парирую я с поднятой бровью.

— Я боюсь, что отпугну тебя.

Вот и всё. Я, бл*дь, закипаю. Я внезапно встаю, заставляя её взвизгнуть. Я держу её на руках, пока следую вверх по лестнице, избегая гребаной ухмылочки, размазанной на лице Джордана. Эмили молчит, пока я двигаюсь, цепляясь за мои плечи.

Я пинаю закрытую дверь, заставляя стены вибрировать от силы, которую использую. Эмили подскакивает, но всё ещё ничего не говорит. Я кладу её на нашу кровать и поворачиваюсь спиной, расхаживая туда-сюда несколько раз. Я должен успокоиться. Я должен дышать.

— Извини, — шепчет она, и я ломаюсь.

Я поворачиваюсь и реву:

— Прекрати, бл*дь, извиняться!

Эмили не вздрагивает. Она сдерживает себя, наблюдая за мной с края кровати.

— Ты думаешь, я слабак? — рычу я.

— Нет, — немедленно отвечает она.

— Ты думаешь, что я — трус?

— Нет.

— Ты веришь в то, что я люблю тебя?

— Да.

— Ты, бл*дь, представляешь на сколько?

— Да.

— Нет, ты, бл*дь, не представляешь. Если бы это было так, то ты никогда бы не беспокоилась, что можешь отпугнуть меня. Я сказал тебе, что никогда не отпущу тебя. Я имел в виду это дерьмо. Я всё ещё имею это в виду, и я имею это ещё больше в виду теперь, чем в первый раз, когда я это сказал. Время — иллюзия, Эмили. Я потратил восемь лет в клетке, и это походило на десять жизней. Я провел шесть недель с тобой и это ощущается так, как будто прошла секунда. И в этой секунде я испытал больше жизни, чем у меня было за всю мою жизнь, которую я упустил. Я не Адам, бл*дь, Уоррен. Я — мужчина. Я плохо веду разговоры, но я стараюсь показывать тебе каждый день, что ты значишь для меня. Если я не делаю это правильно, ты должна сказать мне об этом. Я сделаю лучше. Но не задавай гребаный вопрос, что я чувствую к тебе. Я — ничто, если я не с тобой. Ты вернула мне жизнь.