- Пошли, если ты угощаешь, - сказал Игорь, - У меня после голодовки ничего нет. Был чай, но я его на консерву выменял. -

- Знаю. Мне немного Михалыч уже рассказал. Пойдём, - и Александр по-дружески хлопнул Игоря ладонью по плечу, ощутив при этом своей ладонью кости плеча Игоря.

Через полтора месяца отряд Игоря занял первое место в зоне по оформлению и наглядной агитации. Михалыч сказал тогда об этом Игорю в "своём" кабинете и прибавил ещё одну новость. Его должны были через день или два назначить уже начальником отряда, выезжающего на работы на ЖБК.

- Возьмёшь меня с собой, Михалыч? - спросил тогда Игорь.

- Возьму, - ответил Михалыч, - Вот только не знаю, как получится. Сразу же, или через несколько дней. Ты же знаешь, как все зэки рвутся на ЖБК. Это же лучший выездной объект. Я сейчас и не знаю, как там со свободными местами в отряде. Но не волнуйся, переведу тебя сразу же, как только смогу. -

Он перевёл Игоря в свой пятый отряд уже через день, после того, как стал начальником этого отряда.

МЕЛОЧИ ЗОНЫ

Игорь зашёл в столовую на ужин после того, как в столовую прошёл весь их отряд. Он подошел к окну мойки посуды, получил из рук одного из посудомойщиков алюминиевую миску, вытер её тряпочкой оторванной от старой простыни. Так делали почти все диетчики. Игорь не переваривал запаха посуды из зоновской посудомойки, когда выданная тёплая миска как бы "дышала" этим отвратительным запахом. Он бросил тряпочку в стоящий на полу грязный бачок для сбора сухого мусора, и получил в окне, где выдавалось диетическое питание, порцию гречневой каши.

Гречки уже давно не было, видимо её сегодня завезли в столовую, но через пару дней её опять не будет. Будет лишь как всегда привычное пшено. Игорь сел на свободное место за вторым от окон посудомойки столом, достал из бокового кармана газетный свёрток с кусочком хлеба и ложкой, и развернул его на столе, за своей миской. Он начал медленно есть кашу с хлебом. "Приятный вкус", - подумал он и вдруг вспомнил сегодняшний случай, произошедший в обед.

В обед, получив миски с первым и вторым, Игорь сел на свободное место за первым столом, в его конце. Потом принёс свою кружку компота, которую наливали сразу, но брать её уже было нечем, и развернул у своих тарелок газетный свёрток с хлебом. Он пододвинул ближе тарелку с супом, в котором плавали прожилки мяса от тушёнки и начал его есть. Но после первой же ложки почувствовал отвратительный запах посудомойки от тарелки с супом.

"Не обращай внимания, ешь! Это же зона. Многие этого годами не видят", - говорил он сам себе, но после двух ложек есть он уже не смог, к горлу подступала тошнота. Игорь выругался вполголоса, обозвал себя в мыслях "неженкой хреновой", и отставил миску с супом в сторону от себя, где недавно был уже вставший из-за стола зэк.

Игорь уже доедал второе, на которое была лапша с прожилками тушёнки, когда на место напротив него сел молодой зэк-паренёк в не поношенном ещё как следует чисовском костюме.

- Простите, пожалуйста, - сказал он, и Игорь поднял лицо, внутренне удивившись таким "вольным" словам в зоне, - Вы не будете больше есть ваш суп? - спросил паренёк.

По его лицу было видно, что он был воспитан в приличной семье, и, скорее всего, уже заканчивал какое-то учебное заведение после школы, откуда и начал уже "курс обучения" в зоне. Лицо его было приятным и не выражало какой-либо тени хитрости, а глаза выражали детское простодушие.

- Нет, не буду, а что? - спросил Игорь.

- Вы разрешите мне доесть его? - спросил паренёк, как-то по-детски глядя в глаза Игорю.

- Конечно, конечно, - сказал Игорь и какой-то ком подступил к его горлу, - Вот, берите и этот кусок хлеба на газете... Он у меня уже лишний... Кушайте, - сказал Игорь, обращаясь к пареньку на "вы", чего он давно уже не делал в общении с зэками в зоне. К тому же в зоне зэкам и не принято столь культурно разговаривать.

- Большое вам спасибо, - как-то просто, так, как он привык говорить на воле, сказал паренёк и с большим удовольствием голодного человека начал есть суп, которого наливали на диету полную миску.

Игорю резко вспомнилось, как с самого начала пребывания в этом лагере ему постоянно хотелось есть. Особенно трудно было первые полтора года после голодовки. Чувство голода было ежеминутным, ежечасным, ежедневным, еженедельным, ежемесячным. Постоянным. Игорь никогда и никому об этом не говорил, и не показывал этого. Он не мог показать окружающим зэкам, что он голодный. В зоне имеется много мерзавцев, которые могли бы использовать это против голодного человека.

Игорь всегда ел медленно, хотя иногда ему хотелось проглотить всё сразу, и было бы ещё мало. Он начал впервые ощущать сытость после еды лишь через несколько месяцев, после того, как мог получать диетическое питание, потому, что он числился уже тубиком. А "диету" наливали и накладывали в миски в два раза больше, чем "простым" зэкам наливали или накладывали из "общака". Это было и потому, что диетическим питанием приторговывали зэки, работники столовой, и потому, что диетическим питанием иногда питались и дежурные прапорщики. Диетическое питание на месяц, если был прямой канал выхода на работника столовой, стоило тридцать рублей в месяц, хотя "хождение" денег в зоне было запрещено.

Игорь с комком в горле кое-как проглотил остававшуюся у него в тарелке последнюю ложку лапши. Ему было как-то стыдно перед этим культурным и вежливым пареньком, который с жадностью ел тот суп, который Игорь отодвинул от себя "барским жестом". Игорь встал, подошёл к посудомойке, и взял там ещё одну пустую миску. Он подошёл к столу и вылил в эту пустую миску компот из своей кружки.

- Вот, выпьешь потом компот, - сказал Игорь пареньку.

- Большое вам спасибо! - сказал паренёк, прожёвывая, и вновь посмотрел в глаза Игоря с искренней и по-детски простой благодарностью.

- Приятного аппетита, - глухо сказал Игорь из-за кома, вновь подступившего к его горлу, - Только сдай после себя посуду в посудомойку, чтобы столовские шныри не ругались на тебя, - посоветовал Игорь и пошёл к выходу.

- Хорошо. Спасибо! - услышал за своей спиной Игорь голос паренька, который произнёс эти слова искренне, без малейшей тени заискивания, которого было так много в этой зоне.

Вспомнив этот случай и доев гречневую кашу, Игорь поставил миску на подоконник окна посудомойки, и пошёл к выходу из столовой. В его другом боковом кармане лежал ещё один газетный свёрток с нарезанными ломтиками хлеба. Игорь пошёл к Юрке, в Отдел труда, как тот приглашал его позавчера.

Пройдя по коридору, Игорь подошёл к двери "отдела" и, тихо постучавшись в дверь, вошёл в кабинет.

- Я же говорил, что это Игорь. Я же его по шагам уже узнаю, - сказал Юрий, - Привет, Игорь! Защёлкни там дверь на шпингалет и заходи.

Игорь закрыл дверь, защёлкнув её на шпингалет, и начал за руку здороваться с присутствующими. Здесь были кроме Юрия и Геннадия, Марк Яковлевич, Яков Иосифович, постоянно приходящий к Марку еврей маленького роста, с возрастом около шестидесяти, и Саша Шашников, давнишний приятель Юрия, высокий человек, лет за сорок, с интеллигентным лицом. Яков Иосифович был до посадки директором крупного ресторана, на железнодорожном вокзале города. Он был не по годам весёлым человеком, и в разговоре произносил букву "р" так, как её произносят французы.

Саша Шашников был бывший "сталинский сокол", который был уволен в запас, когда сократили армию при Хрущёве. Он был единственным сыном Зам. министра Госснаба тяжёлой промышленности СССР. Но, к моменту сокращения армии, Сашин отец уже умер.

Игорь вначале не верил Шашникову, когда тот рассказывал о своих "похождениях" в Москве. Но потом увидел у него много семейных фотографий, и убедился, увидев на нескольких фото молодого ещё тогда Александра, сидящего за одним большим столом, уставленным различными бутылками и блюдами с едой, или просто стоящего рядом, в числе многих других людей с Фиделем Кастро, бородатым вождём с Кубы. Шашников говорил, что в этот приезд в Союз, Кастро всё время прожил у них на даче, под Москвой. Были у него и фотографии самой дачи, старинного деревянного двухэтажного особняка.