Я уже закрывал калитку, и вдруг меня озарило! Возвращаюсь к мамаше и спрашиваю:

– Ведь ваша дочь учится в Самаре? Как же она могла приехать к вам 2 апреля? Ведь ни каникул нет, ни выходных!

– А ведь и правда! – спохватилась и мать. – Не мог Силкин приехать 2 апреля! Дочь была дома последний раз 8 марта. Не могло быть его у нас 2 апреля.

Взяли мы его под белы рученьки, привезли и закрыли. Он замкнулся, сидя в КПЗ. Ничего не говорит. Оставалась последняя ночь, и мы вынуждены отпустить его.

Мы к заместителю начальника УВД Куликову Валерию Александровичу:

– Дайте нам доработать Силкина! (А уже 8 часов вечера!).

– Да забирайте, но чтоб ни-ни!..

– С него ни один волос не упадет!

А мы проработали несколько вариантов отхода. Доставили его в приемник. Начинаем беседовать. Привели Силкину безотказный аргумент. Три версии было, но в одном ошиблись. Говорили: ты, как водитель, не подлежишь высшей мере. За это всего лишь 3 года условно. Зачем тебе брать грех?

Начали ему рассказывать поэтапно, как было совершено ограбление: здесь встретили, проехали, остановились.

Я постарался убедить его, пробудить в нем остатки совести: «На этих деньгах, – говорю, – кровь, эти деньги не принесут удачи. Самое страшное – подведешь своих близких!» Он начал потеть. Говорит: снимите с меня наручники, я все расскажу!

Мы говорим: Бухарев уже все рассказал, у нас все детали есть. Кто деньгами воспользуется – будет проклят на всю оставшуюся жизнь. А Силкин эти деньги отдал сестре и матери. Близкого человека он не мог подставить. И он говорит – я все расскажу.

Я говорю – я и так все знаю! (Хотя у нас ничего не было!) Покажи, где эти деньги? Бухарев все на тебя валит, но мы знаем, что ты водитель: отвозил и увозил. А он говорит: нет – это я убивал. А мы думаем: наверно берет вину на себя.

– Нам это не интересно, – заявляем, – где деньги? Он говорит: поехали, покажу.

– Нет! – говорим. А про себя решаем: сейчас поедем – поднимет шум! Говорим: напиши матери записку. (Слово дал – слово взял, а записка останется! Приложим к уголовному делу!) Я вот поеду – матери отдам листочек. Напиши по – хорошему, по – доброму. И мать не будем трепать, хотя бы обыск не станем проводить. Ведь раскатаем дом по бревнышкам – где они жить будут?

Пишет: «Мама простите меня – я совершил глупую ошибку. Верните деньги – они не принесут нам счастья». И звонит Валерий Александрович Куликов. А мы ему: «Мы деньги поехали доставать!»

– Как?

– Вот так!

– Не может быть!

– Может! Силкин записку написал, сейчас к его матери поедем.

Валерий Александрович говорит: с вами поеду!

Поехали. Тоже «эпопея» была. Мать говорит: «Нет никаких денег!» Мы говорим: ваш сын не виноват. Деньги отдадите – сегодня выпустим. «Что вы мне рассказываете, я мать, я знаю, что он натворил! – и давай причитать: «Зачем убили, зачем все это делали?» Мы поняли, что и Силкин замешан в убийстве инкассатора.

И потом она вдруг заявляет: «Денег у меня нет – я их завтра принесу!» Я вспомнил: часто здесь видел пожилую женщину в строгой черной одежде. (Про себя я ее «монашенкой» назвал.)

– К вам приходила женщина – это ваша сестра? Вы ей деньги отнесли?

– Да.

– Где живет?

– На проспекте Строителей.

Приехали по названному адресу. Никого нет, живет одна, мебели нет. Одни иконы. Иконы в штабелях – даже не развешаны. Мать Силкина говорит:

– Маша, отдай деньги.

– Какие деньги? Не видела, не брала.

Мы ее и так, и эдак – отдай деньги! Куликов не сдержался, начал кричать. Я ему: «Валерий Александрович, вам нельзя! Вы – служебное лицо. Мне можно. Лучше я буду наезжать». Потом отозвал эту монашку в комнату, беру икону Божьей Матери, ставлю в угол – говорю: крестись перед иконой. В церковь ходишь?

– Хожу.

– Сейчас владыку приведем и перед иконой, скажи, что этих денег не видела.

– Вот вам крест, я этих денег не брала. В моем доме их нет!

Мы говорим: А где? На даче?

– Да, на даче.

Дождь сыщикам не помеха!

Дача – в Мокшанском районе. Дождик пошел. Садимся в УАЗик ППС. Приезжаем – темно, дождь льет! Время где-то за полночь. Понятые, эксперты. Листья, навоз отгребаем – хозяйка копает, ничего нет.

Я засомневался: «Не водит ли она нас за нос? Не целину ли копает?» Полез сам. Стал копать – нет, земля мягкая! Лопатой тык – тык. Вдруг наткнулся на что-то. Стал разгребать руками. Раз! – черный целлофан. Банка – замазана техническим вазелином и закручена скотчем в несколько слоев. Много банок! Новенькие доллары – вот они! В четыре утра вернулись в прокуратуру. Приехали начальник УВД Пронин, прокурор области Костяев. Начали допрашивать участников ограбления. Бухарев был членом организованной преступной группировки. Кузнецов предложил. Бухарев организовал, к ним присоединился Силкин.

Кузнецов составил план нападения, не профессиональный, но дерзкий. Сыщики сразу же обратили на организатора внимание: Кузнецов уволился из банка… за неделю до ограбления. Уволился вроде бы «по собственному желанию», но с нарочито громким скандалом.

Нам удалось раскрыть и другие хищения, которые были совершены ранее, но банк не заявлял. Обнаружив недостачу, раскидывали деньги на всю смену. Это понравилось Кузнецову. Ворует один – платят все. Вот так мы и эти преступления раскрыли. Александр Иванович Пронин пошел с Бухаревым, скованный с ним наручниками, за оставшимися деньгами. Тот поставил условие: деньги отдам лишь генералу! Пронин согласился пойти с ним и пообещал не брать понятых.

Бандит прятал деньги под ванной в квартире тетки. Мы подсмотрели в щелку: Бухарев отодвинул что-то под ванной, деньги достал и отдал генералу. Мы решили, что Бухарев утаил оружие. Поехали в прокуратуру – получили ордер на обыск. И обнаружили под ванной – шесть тысяч таблеток экстази, нового тогда, сильнодействующего наркотика. Эту заразу успели приобрести бандиты на награбленные деньги. Представляете, сколько бед наделал бы этот яд, расползшийся по Пензе?

Потом был приказ министра о поощрении 142 человек. Некоторых фамилий даже не знаю. Мы были 140-е в списке. Министр подарил часы, остановились через месяц.

Интересно подчас складывается у нас судьба, – так начал рассказ о себе Сергей Петрович ШЕСТАКОВ, полковник полиции, заместитель начальника УМВД.

У отца был сосед по даче, так вот у него сын работал в милиции, он тоже окончил политехнический. У меня не было желания идти работать инженером, а в Пензе не было юридического института. Я получил высшее образование, а дальше можно было расти по избранному пути.

Пройдя весь курс подготовки, я 1 сентября (как в школу!) пришел на службу в органы внутренних дел. Сразу участковым инспектором – тогда стажировки не было. В этом сентябре 21 год исполнится с того знаменательного дня.

Служба началась интересно и поучительно. Я навсегда запомнил свой первый рабочий день. Костюм – ну прямо жениховский надел! Тесть подарил дипломат кожаный – такой красивый! Коллеги меж собой переглядываются, улыбаются. «Ты, – говорят, – куда в таком свадебном наряде собрался?» «Да вот, – отвечаю, – на обыски!» «Ну что ж, – смеются, – иди!»

А досталось мне наблюдать за порядком в Кривозерье. Дали мне сразу два материала, в двух домах я, новичок, должен был провести обыск. Помнится, Максима Горького так же учили плавать – бросили в «свободное плавание». Пришел в Кривозерье – встретила стая собак. Одна из них сразу укусила меня за ногу – порвала новые штаны. Ничего себе – вот это попал! Искал не преступников, а владельца собаки. Так начиналась моя служба. На этом «приключения» новичка не закончились.

Через некоторое время поступает вызов от жителей участка: какой-то алкаш буянит. Дверь на мой звонок открывает пьяный мужик. «Милицию вызывали?» – «Нет!» И захлопывает дверь. Я запрашиваю дежурного, сверяюсь: но адрес тот же! Тут приходит девушка, говорит: «Да, это мы вызывали!» Подходим к двери, звоним – открывает тот же мужик! Говорю: «Я – ваш участковый, будем с вами разбираться». А он… срывает мою шапку с головы и убегает с ней! Вот я за ним с первого на девятый этаж и обратно бегал. Он там где-то во дворе за помойку спрячется – я мимо пробегу. Моменты ну очень «захватывающие» были!