Церн только рукой махнул.

- Ничего вы не понимаете в лекарствах. В таких случаях укипаловка только и лечит, особенно если её много. И с сорванным голосом запоёшь, как энтот... филин.

Девушки не выдержали и прыснули. Церн уставился на них недоумённым взглядом.

- Как филин, я и сама могу, - пояснила Рамона, - да что толку. А от укипаловки весь Ланкр, что ни скажи, только и твердит: "угу" да "угу". Потом ещё удивляются, на что это они согласились.

- Никакой укипаловки, пока зелье не попробуем, - провозгласила Катрин.

Всё, что приготовлено, должно быть опробовано - таково правило любой уважающей себя ведьмы, имеющей дело с зельями, настойками, отварами и прочими жидкостями, а также мазями и даже некоторыми порошками. С самого начала обучения матушка Ветровоск вдалбливала своей ученице эту прописную истину. Нельзя применять новый состав, пока не станет ясно его действие. Конечно, ей-то было легко говорить, ведь все более-менее новые ингредиенты в Ланкре закончились лет за двести до её рождения, а известные с определённым успехом могли нейтрализовать друг друга. Да и то Катрин однажды удалось приготовить любовное зелье с неожиданным эффектом чесотки. Вроде бы всё давно описано - и вдруг такая оплошность! Матушка тогда помогла пострадавшим, не теряя хвалёного самообладания, но на одну парочку было любо-дорого посмотреть. А всё дело было в том, что юная ведьма не разобрала почерк своей наставницы и насыпала одного порошка в котёл гораздо больше, чем было нужно. Итог налицо: несчастные влюблённые очень уж хотели побыть тет-а-тет, но в своём уединении могли разве что почесать друг друга. Даже нянюшка Ягг разводила руками - эффект очень специфический, невзирая на то, что общее дело сблизило пары даже похлеще чистого любовного зелья.

Сообразив, в чём дело, Катрин за несколько вечеров аккуратно переписала все рецепты своим почерком, после чего снова ошиблась в какой-то мелочи - очень уж болела рабочая рука.

Здесь же ситуация и вовсе оказалась щекотливой - ни одна трава не была знакомой. Поэтому, что ни говори, а нужно было для начала снять пробу.

- Может, на мышах испытаем? - предложила Рамона.

- Ты давно видела поющих мышей с сорванным голосом? - отозвалась Катрин. - Яд тут не получится, слабительное сама распознаешь, остальное мыши тебе не скажут.

С этими словами молодая Ветровоск взяла в руки кружку.

- Ну не на себе же! - взвизгнула Рамона.

- И не на мне, - поспешно вставил Церн.

- Без паники, - успокоила Катрин, - вы же все пили матушкину настойку от несварения желудка.

- Пили, - подтвердили два грустных голоса, - более горькой и щипучей гадости на Диске нет.

- Вот именно, что нет! - заявила Катрин. - Значит, ничего особо страшного у нас не сварилось.

Девушка смело зачерпнула кружкой изумрудную жидкость и бодро выпила. У Рамоны от удивления глаза расширились на пол-лица, рискуя так и остаться на веки вечные, а у Церна чуть не отвалилась нижняя челюсть. Но это было ещё не всё: в Незримом университете Анк-Морпорка аркканцлер Наверн Чудакулли поперхнулся бренди, ведьмознатка Проникация Тик, выслеживая очередную девочку около Сто Гелита, чихнула пять раз подряд и покрылась гусиной кожей, у Лили в замке от какого-то странного стыда загорелись уши - словом, беспечность Катрин Ветровоск не прошла бесследно.

- Хлебает, как у себя дома, - прохрипел Церн, приведя лицо в порядок.

А на физиономии легкомысленной ведьмы меж тем отразилась вся гамма эмоций: сперва на глазах проступили слёзы, потом покраснели щёки, лицо сморщилось, как маринованный помидор, разгладилось обратно, брови взметнулись вверх, и под конец появилась торжествующая улыбка.

- Пробирает до костей, - звонким дискантом объявила Катрин. - Как будто вулкан проглотила.

- Заметно, - расхохотался Церн, - теперь ты снова можешь стать Мелани - тебе не хватало как раз такого голоса.

- Замолкни, - пропищала Катрин, - а то тебе налью.

Парень на всякий случай отошёл подальше от котла. В глазах Рамоны, услышавшей оперный вокал подруги, появился восхищённый блеск.

- Сейчас наш певун точно заголосит, - предрекла она, потирая руки.

Ради спасения лучшего голоса Крулла она даже нашла в доме единственную склянку. Выглядела та, правда, как немытая пару сотен лет чайная чашка, но ведь кому в дворянском доме может понадобиться склянка для зелий, верно? Будь друзья всё ещё аристократами, вообще бы удивились, как она здесь очутилась - не иначе, старшие Уэзерсы в свободное от науки время промышляли алхимией.

Многострадальный сосуд пришлось отмывать в шесть рук, причём наглухо запершись, да и то время от времени проверяя, не любопытствуют ли слуги. Ученицы ведьмы и сержант армии Ланкра тёрли склянку всем, что попадалось под руку, от соды до железной стружки, но зато результат поразил воображение: двести лет немытая чайная чашка оказалась немытой только пятьдесят, если очень уж придираться. В такую чистую ёмкость и налили забористого зелья, стараясь на всякий случай всё же не пролить его на деревянный пол.

- Вот! - гордо объявила Катрин, к которой как раз вернулся прежний тембр голоса. - Высший класс!

- Стекло всё-таки мутное, - скривился Церн.

- Не мутное, а старинное, - поправила его Рамона, - специально для него держали последнюю склянку. Надо отнести ему немедленно, пусть себе пробует.

- Менестрель! - гаркнула Катрин, с размаху стукнув в дверь. - Зелье прибыло.

За дверью послышались шаркающие шаги, затем она со скрипом распахнулась, и на пороге появился Сумасшедший Менестрель с ехидным выражением лица.

- Да ну? - недоверчиво просипел он.

- Ну да, - ответил Церн, выглядывая из-за плеча Катрин, - последний пузырёк ему принесли, еле достали, а энтот ещё нос воротит.

- Хотите сказать, что я запою? - всё ещё не верил бард.

- Как птичка, - кивнула Катрин, протягивая склянку.

Юноша ещё немного поколебался, но потом осторожно вытянул пробку и понюхал. Запах особого отвращения не вызывал, поэтому он поднёс склянку к губам и выпил содержимое залпом. Вскоре из глаз Менестреля рекой хлынули слёзы, покраснели даже иссиня-чёрные кудри на голове, а из ушей повалил дым. Перепуганный певец попытался что-то сказать, но даже стоявшая рядом Рамона не разобрала, что именно - не то "охрана", не то "отрава". Затем он схватил себя за щёки и принялся выть - громко, звучно, колоритно. Рамона и Катрин от неожиданности переглянулись, Церн же был философски спокоен - на службе доводилось слышать и не такое. Выл бард до тех пор, пока не перестал идти пар из ушей, потом заунывный звук резко прервался: до него дошло, что воет он уже вполне прилично. Тут же он спохватился, подобрался и бросился благодарить своих гостей.

- Спасибо, Мелани, спасибо, Джорджио, спасибо, Рикелла, - твердил Менестрель. - Теперь я снова могу петь.

- "Спасибо" в зале не послушаешь, - ответила Катрин. - Ты будешь вечером репетировать?

- Конечно! - с жаром воскликнул Менестрель. - У меня как раз готовы новые песни. Буду репетировать хоть всю ночь.

- Мы тебя с удовольствием послушаем, - улыбнулась на прощание Рамона, унося ноги от жилища барда, который уже настроился распеваться.

- Вот, - сказала Катрин, галопом направляясь к дому, - шум мы организовали, теперь главное - пролезть.

***

Вечером, едва часы на ратуше пробили десять, ланкрские пленники стояли около замковой стены и прислушивались к каждому звуку.

- Как только запоёт - лезем, - прошептала Катрин. - Я первая, потом Рамона, потом Церн.

- Энто радует, - улыбнулся парень, - хоть затащите меня через энтот скелетий лаз.

- Будь спокоен, - поддержала его Рамона.

- Йа-а-а-ау!!! - раздался вопль.

- Полезла! - скомандовал Церн.

Катрин нырнула в дыру в стене и поползла. Проползти удалось лишь пару десятков сантиметров: дальше юная ведьма поняла, что Лиона была меньше неё раза в два.