- Как погляжу, ты та-а-а(!!!) еще рыбина! - напрягшись мышечно, поднадавил я надопустившую слабину психику, - Дурочку из себя корчишь?! И невдомек тебе(?), что под жареньем подразумевается траханье!
- Нельзя меня трахать, родимый! Я ж невинная девушка! -скуксившись, запричитала сержантиха, - Я ж глубоченно верующая! Мой боженька Целконон запрещает своим овцам трахаться с баранами! Ослушаться его - обречь себя на муки в загробном Хламе, где через каждые пять минут то жарко, то морозно, то жарко, то снова лютоморозно!.. Галимая, скажу тебе, простуда!..
- Ты, овца целкононовская! - прервал я Потнопахову, - Не пойму, коли настолько ты набожна, зачем для чесания спины донага раздеваться и непременно в постель?! Не вразрез ли это с твоими девственными убеждениями?!
- А я и не собиралась донага, - пролепетала сержантиха, - Я только до этих - до трусов и бюстгальтера.
Почему-то мужчины, когда попросишь их что-нибудь даже совсем махонькое почесать, нивкакую не соглашаются, пока не оголишься самое малое до исподнего и в постель с ними не уляжешься...
- И меня посчитала за подобного сексуального хама?! - окончательновникнув в схему интриги, спросил автор сих правдивейших строк.
- Да все вы - мужики - одним миром мазаны, - вымолвила овца Целконона, - Попро-осишь почеса-ать меж лопаток, а они сразу в трусы-ы-ы! - захныкала она.
-Довольно слякоть разводить! Застегивай рубаху обратно! - посочувствовав набожной сержантихе,приструнил я ее, - Снизу застегивай где-то... до сисек - не выше, чтоб свободней мне было руку совать.Застегивайся и садись за свой бюрократический стол...Нет, лучше совсем не застегивайся. Для, так сказать, облегчения чёса.
Э-э-эх-х.., - страдальчески вздохнул я, - Го-оре горькое с вами - с престарелыми целками.
- И никакая я не престарелая, - обиделась резво усаживающаяся за стол Потнопахова, - Да в нашем приходе есть целки старее поповой собаки!..
Чуть спустя я начесывал спину стенающей овцы целкононовойпопеременно и биологической рукой, и протезной, руководствуясь голосовойкорректировкой по схеме "выше-ниже-правее-левей". Обрабатывалась обширная площадь: по горизонтали плоть до пупа, по вертикали - до поясницы и даже ниже ее...
- Неужели у вас и взаправду внематочная беременность?! - по ходу процедуры ознакомившись с моим фиктивным больничным листом, изумилась набожная сержантиха.
- Да нет, - вполнебудничным тоном ответил я, - Отсутствует у меня внематочнаябеременность. Напрочь!Вматочная, правда, имеется.Без патологии. Как и у всякого подзалетевшегополноценногомужика.
- Хи-хи! - последовало в качестве реакции на несуразность, - А почему от вашего больничного человечьим навозом воняет?
- А потому, что им вытирал свою задницу наш ректор генерал-лейтенант Чувак Мыкола Генрихович, - подкинул ядовольно-таки рискованную для собственного благополучия крамольную шутку.
- Хи-хи-хи-и-и! - с брезгливинкой отбрасывая от себя бланк, прыснула встрепенувшаясявзмокшей спиной Потнопахова, - Шутите?
- Да какие могут быть шутки(?!), прынцесса, - приправив напускной серьезностью готовый сорваться на хохот голос, продолжил я интригу, - Чем бы генерал не тешился, лишь бы не плакал! Он еще и не тако-о-ое-е(!!!) вытворя-яет!.. В прошлое воскресенье выудил на рыбалке русалку и до понедельника ее жарил!
- Трахал что ли или как рыбу жарил? - выказала недоумение овца Целконона.
- А я знаю?! Меня там не было, - вильнул я шаловливой мыслью, - Может... и как женщину жарил, а может... и в качестве рыбы трахал...
Потнопахова отреагировала на мою заумную импровизацию как и прежде - задорным хихиканьем...
- Чур, про Чувака с русалкой никому не сболтни! - крупнокапельноорошаяпотом с лица Потнопахову, нагонял я жути, - Не дай боже, дойдет до генеральши, а она на руку о-ой(!) как тяжела да неуклюжа...
А кто будет крайним?.. Кто язык распускал. Махом таковых отыщут и примерно изуверски покарают!
- Да что вы? Я никому-никому!Особенно Зойке Кобыловой и Верке Бренчаловой! Те еще балаболки! - запричитала натурально забздевшая сержантиха, - Да если я!..Да пусть тогда лучший врагЦелконона безобразный Люций Хер отнимет у меня самое дорогое - мою добросовестно хранимую девственность...
- Опять, рабапорока, своей виртуальной целкой торгуешь?! - мощняцки чихнув, поинтересовался от двери декан Павленко.
Устремив взгляды на без стука вошедшего, мы с Потнопаховой присмирели, и обе моируки стремглав вынырнули из-под распахнутой настежь сержантской рубахи...
- Ты чего-о это, офицерик, не за-аперся? - взволнованно прошептала переспелая девица.
- Да... как-то из головы выпало, - прошептал я в оправдание.
- Светланка. Я чего хотел сказать-то? - озадачился декан, - Короче... Отправляюсь с группойотчаянных парней на квартиру к генералу Чуваку. Предстоит натворитьнемало полезных дел!Имейте все ввиду, можем и допоздна не управиться. Так что, не теряйте меня сегодня.
- Ладно, Пал Палыч. Будем иметь ввиду, - с отрадой подтвердила понимание Потнопахова и тут же нашептала мне: - А чего его - козла пакостливого - терять-то? Кому он в манду сдался? Без него-то лучше лучшего...
- Что там, хитрованка, Снегопадовунашептываешь? - произнес уже было вышедший в коридорподполкан.
- Затылком видит скотина, - шепнула мне Светланка и уже на полном голосе произнесла: - А чего мне, Пал Палыч, нашептывать-то? Шептунья я что ли какая-то?
- Ты не верь ей, Вениамин, - с сочувствием во взгляде обернулсядекан,- Грош цена ее целке! Она ее разве что через секонд-хенд на продажу не выставляла и в ломбард не закладывала!
О-о-ой ли-и?! - поправляя под рубахой съехавшие с плеч лямки бюстгальтера, произнесла с обидой Потнопахова, - Да что-о вы говори-ите-е?!
- Ты, Снегопадов, торгуйся, - посоветовал Палыч, - За распечатывание ее фиктивной целки и гроша ломаного не давай! Зачем платить за то, чего не существует?!.. И за проституционные услугибольше пятисотки в час не отстегивай! Я имею ввиду в рублях, а не в баксах иль в евро...Это ее максимальный тариф. Она и от этого будет без ума...
- Во-от козе-ел! - высказалась в закрывшуюся за Палычем дверьраздосадованнаяСветланка и тут же обернулась ко мне: - Ну чего(?), офицерик. Пять сотен в час... Как? Устроит?
- Ни гроша за душой, - солгал я, жалеючи нащупав в кармане дуэт из одолженной у Витькина пятисотрублевки и стодолларовки, отстегнутой генералом Чуваком за композицию иззачехленной в презерватив капустной кочерыжки и прицепившейся к ним увечной расчески.
- Ну.., иди тогда с богом, родимый, - отступилась прохиндейка, - А я покамест малость вздремну. Сла-авно притомил, спиночес...
Перешагивая через порог, я уловил сожалеючи озвученнуюСветланкой нелепицу:
- И почему-у я не це-елка?..
Послонявшись во самоуспокоение по пустынным коридорам,яна халявумалость подзарядил подсевший аккумулятор своего ручного протезачерез оголенную проводкупродажного памперсногоавтомата инаправил стопы к аудитории номер тринадцать, в коей загодя до начала учебного дня застолбил место на галерке своимфиолетовымнатуральной амораловой кожи ранцем...
Прижав наиболее чуткое левое ухо к дверной щели, я прислушался... Без малейшегонапрягаопознав голос доктора демагогических наук, члена-корреспондента Академии сомнительной фундаменталистики, профессора Кудыкия Никудыкиевича Офтальмологова,уяснил, что подслушиваю лекция по бытовойполитологии...
"...А я ему и так, и сяк: верни, мол, поллитровку и мою бабу подобру-поздорову!.. А он..." - распинался, без малейшего сомнения,бухой Никудыкиевич. Он, надо отметить, считал антинаучнымчитать лекции по бытовой политологиина трезвую голову и без приведения наглядныхпримеров из личного злостной аморальности образа жизни...
- Кудыкий Никудыкиевич! - просунул я голову меж со скрипом приоткрытой мною дверной створкой и косяком.
- Ась? - сверкнув толстенными очковыми линзами, обернулсябородатенький, богато фиксатый и без ветра шатающийся пожизненный холостяк, облаченный в истосковавшуюся по химчистке и утюгу серую костюмную тройку.
